Ланиус захныкал, когда отец повернул его за плечи назад к карете.

– Я хочу туда, – показал он на собор, – он такой красивый.

– Они не дают нам войти, – объяснила мать, и это вызвало у малыша новый поток горьких слез. Он привык получать все, что хочется.

– Успокойся, сын, – сказал отец таким тоном, что Ланиус тотчас затих. Король продолжил: – Сегодня был день Букко. Он действительно глуп, если думает, что я не дождусь своего дня.

Ланиус не понял, что хотел сказать этим отец. Единственное, что ему было ясно, – сейчас придется возвратиться во дворец, и это казалось ужасно несправедливым.

Три дня спустя во дворце слуга низко склонился перед королем.

– К вам пришли, ваше величество.

– Да? Тот, кого я ожидаю?

Слуга кивнул. Мергус мрачно оскалился, показав желтые, но все еще острые зубы.

– Ну, проводи его.

Появился архипастырь Букко, сопровождаемый стражей, не выражавшей ему особенного почтения. На этот раз он был одет не в красную шелковую мантию, а в обычный камзол и брюки. Сейчас он больше походил на бывшего школьного учителя, чем на человека, посмевшего кричать на короля. Он также выглядел очень напуганным, на что Мергус и рассчитывал.

– Осмелишься ли ты сейчас говорить со мной о выродках? – грозно спросил король.

Один из стражников ткнул архипастыря. Перед тем как начать говорить, Букко склонился в глубочайшем поклоне.

– Что... что вы хотите сказать, ваше величество? – произнес он дрожащим голосом.

– Я намерен объяснить тебе, кто из нас главнее в этой стране, – ответил Мергус. – Когда ты закрыл перед моим лицом дверь, ты думал, что ты сильнее. Я здесь для того, чтобы доказать тебе, что ты ошибаешься.

Архипастырь собрался с силами и твердо посмотрел в лицо Мергусу.

– Я поступил так потому, что я был вынужден. Я сделал это не из-за личной ненависти. Я уже говорил вам об этом, когда вы пытались выставить свой грех напоказ. Если бы я действовал по-другому, то был бы недостоин своего сана.

– Я придерживаюсь иного мнения, – сказал Мергус, – потому что ты, поступив так, доказал, что недостоин своего сана. И поскольку я король, мои слова что-то значат. С этой минуты, Букко, ты не глава церкви королевства Аворнис.

– Что вы собираетесь со мной сделать? – Букко снова почувствовал страх, но постарался скрыть его изо всех сил.

– За твою дерзость я должен отрубить тебе голову, – произнес Мергус, и только что смещенный архипастырь дрогнул. – Я должен, – повторил король, – но не сделаю это. Вместо этого я отправлю тебя в Лабиринт, где ты сможешь молить о ниспослании тебе мудрости. У тебя будет достаточно свободного времени и последователей, добрую, нет, чертову дюжину которых я отправляю вместе с тобой.

Казалось, Букко расстроился бы меньше, прикажи король Мергус отрубить ему голову немедленно. К западу от Аворниса несколько из девяти аворнийских рек сливались вместе, чтобы расстаться после, и образовывали беспорядочную череду островов, окруженных болотом, – Лабиринт. Никто не знал всех потайных дорог, ведущих туда. И эти дороги менялись из года в год, иногда каждый день и даже час. Сотни лет короли Аворниса ссылали на эти безвестные острова неугодных им людей. Немногим удалось вернуться назад.

– И кто, по вашему мнению, станет лучшим, чем я, главой церкви? – спросил Букко.

– Кто угодно, – жестко ответил Мергус. – Имя человека, которого я собираюсь назначить, если ты спрашиваешь об этом, – пресвятой Мегадиптис.

Букко изумленно уставился на короля.

– Он готов согласиться? Принять сан от тебя? Он очень праведный человек.

– Действительно. – Король Мергус криво усмехнулся – И он желает мира в королевстве гораздо больше, чем ты. Ради примирения он станет архипастырем.

– Вы можете выслать всех, кто осуждает ваш грех, ваше величество, но не сможете избавиться от своего греха, – сказал Букко. – Он останется здесь, во дворце. И навсегда останется в памяти, как и то, что вы делаете со мной сейчас.

Король Мергус зевнул ему в лицо.

– Это тебе так кажется. Я уже сказал, что у меня другое мнение. И когда у короля иное мнение, он всегда прав. – Он кивнул стражникам, которые привели Букко к нему. – Уберите его. Пусть пожинает плоды своих поступков.

Не позволив Букко сказать что-либо напоследок, они поволокли его прочь.

Грас жил в одной из лучших частей столицы Аворниса, где предпочитала селиться знать. Его дом был бы для него еще милей, имей он возможность видеть его чаще – обычно капитан отсутствовал по нескольку месяцев.

Однако он был дома, когда Мергус сместил Букко и посадил на его место Мегадиптиса. Его отец принес новость из кабачка, где пил вино, играл в кости и обменивался сплетнями с другими отставными солдатами. Крекс был высоким сгорбленным стариком с седой бородой и огромными руками. Грасу не доводилось встречать другого человека с такими большими руками. Он не знал, почему его отец получил прозвище Невыносимый. Все, кто мог рассказать об этом, за исключением Крекса, умерли. Отец же не любил отвечать на расспросы.

– ...все-таки он выкинул его. – Крекс говорил на крестьянском наречии центральной равнины, откуда он был родом. – Вышвырнул как нерадивого слугу, постоянно роняющего тарелки с супом.

– Это не кончится добром. – Грас покачал головой.

– Все никогда не бывает гладко, – заметила Эстрилда.

Жена Граса была моложе его на несколько лет. Светло-русая, с большими карими глазами, она казалась усталой, так как двое детей – четырехлетний Орталис и двухлетняя Сосия – доставляли ей слишком много хлопот. Сейчас мальчик играл в саду с игрушечной тележкой, в то время как девочка спала на коленях у матери. Она продолжала:

– Неприятности начались с тех пор, как король женился на королеве Серфии. Многим тяжело с этим смириться.

– Он хочет иметь достойного наследника, лучшего, чем Сколопакс, – заметил Крекс, – и кто может осуждать его за это?

– Ш-шш, отец, – прервал его Грас.

Крекс говорил то, что думал, и не желал делать это тихо. Слуги считались надежными людьми, но не хотелось проверять их столь опасным образом.

– Я не могу одобрить его седьмой брак. – Молодая женщина покачала головой. – Это противоестественно. И люди будут говорить, что он избавился от Букко, потому что тот говорил ему правду по поводу его женитьбы.

– Мегадиптис – праведный человек. Он во много раз праведнее, чем когда-либо был Букко.

– Да конечно, – признала Эстрилда и неожиданно повысила голос: – Орталис, не смей бросать камнями в кота!

– Я ничего не делан, мама, – сообщил Орталис, несколько смягчив правду.

– И не начинай, – сказала мать, строго округлив глаза, затем обернулась к Грасу: – Ты прав насчет Мегадиптиса, и я не понимаю, как он смирился с этим.