Ближе к утру силы нас оставили, да так оставили, что мы покинули ресторацию не попрощавшись с развеселым редакционным коллективом, да и не удобно было как-то встревать, когда народ так стройно, так вдохновенно распевает трогательную народную песню о несчастной любви двух голубей. Надо же, я и понятия не имела, что Конякин так петь любит…

Таискин кавалер вышел из строя окончательно и мирно спал в уголке за своим столиком, поэтому к метро нас провожать отправился только Владимир. Мы долго прощались, обнимались, клялись в вечной любви и преданности… У Таи исчерпалось терпение, она нас разлучила в грубой форме и бесцеремонным пинком отправила меня в пустой вестибюль орденоносного Метрополитена.

Как мы добирались домой – этого в памяти не сохранилось, скорее всего, двигалась я на абсолютном автопилоте. Спать хотелось так сильно, что я едва смогла разуться и прямо в блузоне и брюках рухнула на диван. А у Тайки очень некстати открылось второе дыхание и она начала требовать продолжения банкета. Но я не подавала признаков жизни. Тогда она зачем-то взяла телефонный аппарат и, что-то злобно бормоча, потопала на кухню. Это было последнее, что успело зафиксировать мое угасающее сознание.

Разбудил нас дверной звонок. Я с трудом поднесла к лицу запястье, взглянула на часы и увидала, что московское время семнадцать часов двадцать пять минут. В дверь продолжали звонить. Лаврентий нехотя поднялся и потопал в прихожую гавкать – надо же хоть иногда исполнять свои собачьи обязанности. Звонок вкупе с лаем сенбернара, привели Таисию в состояние сонного бешенства.

– Сена, ты ждешь кого-то?!

– Нет, – я сделала над собой невероятное усилие и приняла вертикальное положение.

– Ну и что за козел в таком случае долбится к нам в дверь первого января?!

– Не имею понятия, – кряхтя, я слезла с дивана.

Диван мы не удосужились разложить, так и спали на неразложенном, неким чудесным образом уместившись вдвоем на шестидесяти сантиметрах. Удивительно, но голова не болела, зато болело все остальное – организм серьезно пострадал от спанья в неудобной позе. В целом даже похмелья особого не наблюдалось, я лишь слегка угорела от сигаретного дыма, меня совсем немного мутило и заносило из стороны в сторону.

– Кто там?

– Это Алекс! – ответил мужской голос, и я приникла мутным глазом к дверному окуляру. Просматривался весьма симпатичный молодой человек. Надо же, какой милый Алекс ошибся дверью, хотя чего удивляться, все-таки первое января день особенный. Распахнув дверь, я растянула губки в приветливой улыбке.

– Вечер добрый, – заулыбался в ответ Алекс, – можно войти?

Я бы конечно с радостью впустила столь миловидного брунета со стильной стрижкой, в красной спортивной куртке, черных джинсах и супер-пупер ботинках, но предстояло уточнить, куда и к кому он собственно пришел.

– А вы к кому?

– Вы Таисия Ливанова?

Вот так номер, что б я помер!

– Нет, я не Таисия, а вы к ней?

– Ну да, в некотором роде, – выдал он ослепительную улыбку. – Так можно войти?

В легкой оторопелости я посторонилась. Обдав меня волною шикарного парфюма, красавчик ступил в недра моей холостяцкой берлоги.

– О, какая замечательная собака!

– Его зовут Лаврентий. Лаврик, фу, отстань от дяди! Вы проходите, пожалуйста, на кухню, Тая сейчас подойдет.

Алекс кивнул, пошел на кухню, а я бросилась в комнату. Таюха лежала на диване, не подавая признаков жизни, уснула она, не смыв косметики и лицо ее имело вид крайне живописный: растекшаяся тушь, размазанные помада – феерически, просто феерически.

– Тай, – возбужденно зашептала я, – там к тебе пришел какой-то парень неземной красоты.

– Ко мне? – она разлепила ресницы. – Какой еще парень?

– Не знаю, но он прекрасен!

– Сена, ты не смыла косметику и теперь выглядишь, как черт.

– Да? – я потрогала веки. – Точно! Батюшки, получается, я с этим Алексом вот прямо так и разговаривала, у-у-у!

– Не вой, иди умойся, я следом. А где этот… как ты сказала его зовут?

– Алекс, он на кухне.

И я помчалась в ванную. Увидав себя в зеркале при ярком свете, я едва не заревела от ужаса и принялась поспешно отскребать размазанную краску. Из-за туши глазки опухли и выглядела я как черт знает кто. Надо отдать должное выдержке Алекса, ведь общался он со мной так, будто ничего особенного и не заметил. Чтобы вернуть себе утраченный человеческий облик, я долго плескала на то, что осталось от лица ледяной водичкой, намазюкалась кремом, тщательно причесалась и, стянув с себя измятый праздничный наряд, огляделась в поисках какого-нибудь элегантного домашнего одеяния. Вариантов было только два: махровый халат фасона «мишка на пенсии» и полотенце. Если бы я вышла к гостю, завернувшись в банное полотенце, он мог бы меня не правильно понять, поэтому оставался только халат.

– Сена, ты там не умерла еще? – послышался за дверью недовольное Таискино брюзжание.

– Уже выхожу.

Пока Тая плескалась, я взяла на себя труд по развлечению гостя.

– Хотите чаю или кофе? – я попыталась элегантно протиснуться к плите, что сделать было весьма проблематично, потому как на кухне толкался еще и Лаврентий, желающий познакомиться и пообщаться с гостем.

– Кофе, если можно.

– Что ж, превосходно, я, пожалуй, тоже с вами чашечку.

Кофе мне был остро необходим, так как мозг практически не фунциклировал, так, бесполезный предмет, лишь бы черепушка от пустоты не раскачивалась в разные стороны.

К моменту, когда кофе дымился в чашках, нас почтила своим присутствием Таисия До Блеска Отмытая, облаченная в мой летний халат-сарафан, кое-как сходившийся на ее фигуре. Увидав, какая красота в белом свитере крупной вязки восседает за моим порядком облупившимся пластиковым столиком, она заулыбалась, засигнализировала обеими глазами, замахала активно челкой.

– Здравствуйте, – сияя улыбкой, поднялся ей на встречу Алекс, – значит, это вы Тая? Я именно такой красавицей вас и представлял.

Мне показалось, что подружка прямо сейчас свалится в обморок от счастья.

– А вы, простите, кто? – проворковала она.

– Я – Алекс! – еще шире улыбаясь, ответил он.

– Я понимаю, что Алекс, но ко мне-то вы по какому поводу пришли?

– Как это? Я мужчина по вызову, вы меня заказали.

Улыбка Таисии Михайловны застыла, как приклеенная, а глазки так вытаращились, что я забеспокоилась, как бы они прямо на пол не выпали.

– Ко-ко-когда заказала? – заквохтала моя прелестная подружка.

– Около семи часов утра, если не ошибаюсь.

Меня смех разобрал. Культурно хрюкнув, я взяла чашку с кофе и отошла к окну. Пока Таисия ловила пастью воздух, не в силах вымолвить ни слова, я решила затеять какую-нибудь непринужденную беседу, дабы хоть как-то разрядить эту мало привлекательную ситуацию. Только теперь я заметила, что под столом валяется рекламная газета, с десяток объявлений были криво-коряво обведены красным карандашом.