Возле самой лестницы Эми обвила руками мою шею и крепко поцеловала. Я почувствовала привкус шоколадных бисквитов. Наверное, по дороге домой Эми вскрыла пакет.

— Будет запеченный козий сыр, жареный лук-шалот, а начнем с салата, — перечисляла Эми, оторвавшись от меня. — А потом еще телятина, ризотто по-милански и шоколад в маленьких горшочках.

Мне стало нехорошо. Орды калорий надвигались на меня маршевым шагом.

— Пальчики оближешь.

— Еще бы! Надеюсь, Грета ест телятину — я забыла спросить.

— Эми. — Я сжала ее ладони. — Послушай, я не смогу сегодня задержаться надолго. Работать надо.

— Что? — Ее щеки вспыхнули снова, на этот раз — от гнева.

— Я за последнее время здорово потратилась. Еще одну ночь пропускать нельзя.

— Ты же обещала!

— Знаю, но…

— Все, закрыли вопрос. Все. — Эми развернулась и подхватила сумки; кулаки ее плотно сжались.

— Эми…

— Слышать ничего не хочу.

Мы сидели за столом в кремово-муслиновой гостиной с золотыми рисуночками на обоях. С закусками уже было покончено; Уилла дымила сигаретой — к явному, хотя и молчаливому неодобрению Черил. Та демонстративно покашливала и махала рукой, как бы отгоняя дым, — при том, что сидела на противоположном конце стола. Голос у Черил напоминает морской рокот, при этом она еще и шепелявит. Ее пространная тирада о работе лондонской Трубы[3]плавно перетекла в сомнительной увлекательности монолог о ее собственных фаллопиевых трубах и проблеме искусственного оплодотворения у лесбиянок. Эми симпатизирует Черил: она, видите ли, радикально настроенное политическое животное, вступившее в пору вялой сентиментальности, и еще она не боится говорить то, что думает. А я не перевариваю Черил, потому что она — рослая уродливая лесбиянка с бритой башкой и с носом непомерной величины, вечно напыщенно разглагольствует и никого, кроме себя, не слушает. Ей бы таксисткой работать.

Черил постоянно спрашивает: «Верно, Грета?», «Да, Грета?» или «Разве не так, Грета?» А Грета улыбается, кивает и взирает на нее сквозь очки в стальной оправе. Грета — миниатюрное существо с морщинистым заостренным личиком. Говорит она редко. Я невольно попробовала представить себе эту парочку в постели: пригвожденная к кровати Грета таращится через свои очечки, а над ней сопит и хрюкает Черил — будто свинья над трюфелями. Этого вполне хватило, чтобы потерять аппетит.

— От государственной службы здравоохранения добиться разрешения на искусственное оплодотворение почти невозможно, — вещала Черил. — Если только не доказать им, что у тебя действительно проблемы со здоровьем. Единственный путь — делать все анонимно, но и тогда не избежать расспросов и всяческих обвинений. И вообще анонимность противоречит моим принципам. Ты ведь знаешь, Грета.

Уилла подавила зевок. Грета кивала и хлопала глазами. Я молча бесилась. Вошла Эми с дымящейся кастрюлей: телятина в томатном соусе. В новых серых брючках в полоску и свитере из ангоры она выглядела сногсшибательно.

— Божественный запах, — произнесла Уилла.

— Добавить лимон — вот и весь секрет, — отозвалась Эми и принялась накладывать телятину на тарелки. — Дорогуша, ризотто не принесешь?

Слегка озадаченная и встревоженная этой «дорогушей», я отправилась на кухню. Очень хотелось там и остаться, но я стиснула зубы и вернулась — с кастрюлей, полной благоухающего шафраном риса. Выпить бы — но мне же потом за руль. А сидеть в такой компании трезвой смерти подобно.

Только мы взялись за еду, Черил снова завела свою шарманку:

— Я тут говорила, как трудно лесбиянке получить разрешение на искусственное оплодотворение.

Я была сыта по горло.

— А на кой ТЕБЕ искусственное оплодотворение, если там в очереди стоят тысячи женщин, которые физически не могут зачать? Если действительно хочешь ребенка — трахнись с парнем. Повисло молчание. Эми ела меня глазами.

— Получилось просто восхитительно, Эми, — ровным голосом сказала Уилла.

— От тебя я другого и не ожидала, — заявила Черил. — Интересно, Кэти, а что тебя так пугает в лесбийской жизни? Не находишь, что пора бы уже разобраться в себе?

Грета кивнула крошечной головой и сложила из морщинок улыбку.

— Перестань, Черил, — вступилась за меня Эми. — Кэти потому и не признает своей гомосексуальности, что мы от нее этого требуем. Ей нужно время.

Тут я разъярилась по-настоящему:

— А вы не хотите оставить мою сексуальную жизнь в покое?

На выручку кинулась Уилла: налила мне вина, которое я не пью, и объявила:

— Мы с Дженет Стрит-Портер нашли вчера бесподобный ресторанчик. Я просто обязана вам о нем рассказать.

Черил выскребла мозговую косточку и со звучным чмоком облизала нож. Меня чуть не вывернуло.

Когда с главным блюдом было покончено, Черил отправилась помогать Эми с десертом и Грета наконец открыла рот. Голосок у нее был тоненький, дребезжащий.

— Эми вам не говорила — мы с Черил в мае поженимся.

— Ну, блеск, — выдавила я. Интересно, ухитрятся они сделать это легально? — Мои поздравления.

— Вы обе приглашены, конечно, — продолжала Грета. — И вы, Уилла, если захотите.

— Извините, — сказала я. — Посмотрю, как там Эми.

Господи, ну и денек! Я выбралась в холл, ругая себя за выпитое вино. А на кухне меня ждало такое, чего мне лучше было бы не видеть.

Эми стояла спиной ко мне, опираясь на столик, над ней возвышалась Черил. Ее правая ладонь накрывала руку Эми, а левая касалась ее щеки. Они смотрели друг другу в глаза. Между ними ощущалась какая-то близость… даже нежность.

На мгновение я застыла, а потом с громким топотом ввалилась в кухню. Застигнутые врасплох, они не выразили ни смущения, ни удивления. И не отодвинулись друг от друга. Черил даже не убрала руку от щеки Эми. Но что-то в атмосфере изменилось. Почти неуловимо — но изменилось. Черил с улыбкой обернулась ко мне:

— Ты, Кэти, счастливица, что у тебя есть такая девушка, как Эми. Тебе осталось только взяться за ум и обращаться с ней как следует.

Она наконец убрала руку, взяла поднос с пятью горшочками и, по-прежнему улыбаясь, прошла мимо меня.

— Что… — начала я, как только мы остались вдвоем.

Но меня прервал звонок — затрезвонил розовый мобильник, который лежал, позабытый, на кухонном столе. Я и шелохнуться не успела, как его уже схватила Эми.

— Алло? — произнесла она, сверля меня таким взглядом, что я невольно почувствовала себя провинившейся. — Ах вот как… Ну, вообще-то, не Катерина, но я уверена, что она будет просто в восторге.

Она яростно ткнула мне в руки трубку и подбоченилась.