Я легла на кровать, вытянула руки перед собой, трогая манжеты рубашки. Даже наощупь было понятно по ткани, что стоит она немало… Интересно, а чем он занимается?

И о какой сумме шла речь?.. Расспрошу Лазаря позже.

Я приблизила рукав к носу и вдохнула, закрывая глаза. Рубашка пахла Эмилем. А может, он просто «мой»? Даже запах заставлял меня чувствовать счастливой. Расслаблял, успокаивал. Может, это и есть любовь с первого взгляда? Настоящие чувства, о которых все твердят?

Я не знаю, что это. У меня есть представление, как должна выглядеть любовь, но пока я не уверена, что в жизни она такая же, как в моем воображении.

Не знаю, почему я реагирую на него. Знаю лишь, что мне хорошо.

Я закрыла глаза, забросила на лицо сложенные руки, подражая Эмилю. Вытянула ноги, наслаждаясь удобной постелью. Рукава рубашки накрыли лицо — я дышала ею и улыбалась.

Кажется, я задремала.

В замке заскрипел ключ и я подскочила. Если и спала — то недолго.

Что-то он рано… Я думала, Эмиль вернется позже. Максимум час его не было. Нет, я была дико рада его видеть, и поднялась с постели. С улыбкой вышла встречать к двери. Только тревога еще не отпускала меня… Странная безотчетная тревога, какая бывает перед грозой у животных и маленьких детей.

И я чувствовала себя маленькой. Но когда я смотрела на него, все проходило.

Эмиль расстегивал пиджак перед зеркалом. Я пыталась поймать его взгляд, но не сумела и улыбалась в пустоту. Он меня не замечал, будто меня нет. И я замерла, прислонившись к косяку — боялась спугнуть момент. Мне хотелось увидеть, как он себя ведет, о чем думает, когда меня нет. Захотелось узнать, какой он.

Лицо сосредоточенное — он думал о проблемах. Чем он занимается? Лазарь говорил, криминал… Но я не верю, что он замешан в чем-то серьезном. Уклонение от налогов, легализация левого дохода — разве это криминал? Эмиль больше похож на бизнесмена.

Вчера я боялась к нему идти, но ничего страшного не случилось. Обычная квартира, трупы не прячут, наркотики по углам не лежат…

Пистолет вот только… Ну и что, плевать, чем он зарабатывает на жизнь.

Эмиль убрал пиджак в шкаф. Даже черные ремни кобуры, обхватившие его плечи, не вернули меня в реальность.

Он повернулся, собираясь на кухню, и натолкнулся на меня. Улыбнулся, словно только теперь вспомнил, что оставил женщину в своем доме.

— Эмиль, — я повисла у него на шее.

Улыбка стала чуть-чуть другой. Искренней, словно мой порыв сбил с него контроль. Я обвила его шею руками, и мы слились в таком сладком поцелуе, что я чуть не умерла прямо здесь.

Я даже не могла дышать… Не знаю, что это, но чувство буквально сшибало с ног. Как это произошло? Почему?

— Тише, — прошептал он, уткнувшись носом в щеку. — Соскучилась.

Я позволила завести себя в комнату. Автоматически шаг стал плавным, словно я на танцполе с партнером. Я видела, как он смотрит на мои бедра и ягодицы под просторной рубашкой и радовалась, что вызываю желание.

Вместо того чтобы уложить в постель, он прижал меня к себе.

— Прости, маленькая, — он прищурился. — Напомни, откуда ты?

— Приезжая, — я усмехнулась, тая в его руках. — Имя хоть помнишь?

— Дина, — сказал он, лицо стало серьезным. Он рассматривал меня с сожалением, словно уже прикидывал, как нам расставаться. — Ты здесь надолго? Что планируешь делать?

Взгляд стал цепким, он рассмотрел мое тело с интересом, как хозяин осматривает лучшую покупку. От этого взгляда я трепетала. Я даже не могла говорить — дыхание перехватило от восторга.

Возьми меня… Возьми себе. Я хочу быть твоей. Прямо сейчас.

Я взволнованно дышала и смотрела на него.

— Хорошо, Дина… Вижу, планов нет. Значит, останешься, — сказал он, рассматривая каждый сантиметр моего тела, и я горела от этого взгляда. Руки крепко мяли меня, как игрушку.

Я таяла от его рук, слов, взгляда. И, кажется, научилась читать его мысли.

А он мои. Я останусь, если он захочет…

Надо только обо всем ему рассказать. Если хватит смелости.

Я приоткрыла рот, но не смогла вытолкнуть слова. Даже в глаза не могла смотреть — уставилась на губы.

Руки Эмиля сжались на талии, он развернул меня к себе спиной. Мы стояли в центре комнаты, кровать была в двух шагах. Пальцы стали тверже. Он решительно поставил меня на колени и толкнул вперед. Животом я легла на прохладную постель, вытянула руки, в предвкушении сминая простынь пальцами.

Я знала, что сейчас будет. За спиной уже гремела пряжка ремня.

Снова не успела признаться… Но я не пыталась встать, не пыталась ему препятствовать — лежала расслабленным животом на кровати, ерзая по жесткому полу коленями и ждала, когда он мной овладеет.

Я провалила задание… Но это было самое сладкое фиаско в моей жизни.

Эмиль лежал на животе.

Я пристроилась рядом и водила по спине пальцем, рассматривая тело: широкую спину, поджарые ягодицы, мощные бедра и голени. Он был крупнее Лазаря. Намного.

Свет придал коже немного румянца, подчеркнул загар. Мой любовник расслабился, дыхание стало глубоким, спокойным. Подложив предплечье под щеку, он дремал.

Крупные мужчины интересно дышат во сне: медленно, мощно. Спина поднималась при каждом вдохе, и я ловила этот момент, положив ладонь между лопаток. Забавно… Он такой милый.

Я поддалась порыву — украдкой поцеловала плечо.

Недавно мы занимались любовью — как в первый раз страстно. И мне было приятно испытать на себе его желания.

— Дина… — он поморщился.

Я убрала руку. Щекочу, мешаю спать… Он меня не прогонял, но я догадалась, что его раздражают мои ласки. Эмиль перевернулся на спину и уставился на меня. С такого расстояния у него были такие красивые глаза: прозрачно-серые, стальные. Их портили только несколько темных точек вокруг зрачков.

Я опустила взгляд, рассматривая губы.

До сих пор я не решалась целовать его первой. Какая-то скованность перед взрослым мужчиной не оставляла меня. Раньше меня не тянуло на любовников постарше. А у нас разница лет пятнадцать, если не больше… По нему это заметно. Вокруг глаз морщины — неглубокие, но уже заметные. Особенно, когда он щурится, как сейчас, на яркое солнце.

Но я хочу каждый день чувствовать его мощные руки на моей талии. Хочу умирать от счастья.

Я улыбнулась, заметив, что и он меня рассматривает. Мы лежали так близко, что наши волосы смешались на подушке — мои темные, и его, светлые.

— Девочка моя, — вдруг сказал Эмиль. — Ты такая юная… Сколько тебе лет?