И тут Калиго, пролетев над ним в образе вороны, взмахом крыла помутила ему рассудок. На несколько минут, не больше, но этого хватило.

Рухнул колдун Марсо без памяти. Анн-Мари бросилась к нему. Она и не заметила, как откуда-то взялась маленькая черная лошадка, низенькая, как пони, и подошла к Шарло. А тот, как все деревенские дети, верхом ездил с малолетства. Лошадка к нему приласкалась – он схватился за узду да и взобрался в седло. И вдруг лошадка стремглав ринулась к лежащему посреди деревни озеру и скрылась в нем вместе с ребенком. Озеро было не слишком большое, но очень глубокое.

Спохватилась Анн-Мари, бросилась к воде – а по ней только пузыри пошли. Она вбежала в озеро, надеясь спасти сына, нырнула, но тут какая-то сила схватила ее и потащила на дно. Так она и утонула…

Очнулся колдун Марсо, да поздно!

Люди видели, как мальчик на лошадке ускакал, как бедная мать за ним в воду кинулась, но с места сдвинуться не смогли: Калиго на них чары навела. Потом, когда чары иссякли, когда начали искать утонувших, то вытащили из озера вместе с матерью и сыном еще и нищенку, которая невесть откуда накануне забрела в деревню. На шее у нее висела лошадиная узда, на спину было навьючено седло. Знать, именно ее Калиго обратила лошадью!

И дал тогда клятву колдун Марсо отомстить проклятой ведьме. Надо сказать, клятву свою он со временем сдержал, да только как ему это удалось, узнать я не смог. По некоторым сведениям, Марсо оставил после себя записки, но, вероятно, они пропали, ибо отыскать их оказалось невозможно. И хоть колдун Марсо потом, через несколько лет, снова женился и у него снова родился сын, забыть первую свою семью и ее страшную гибель он не смог никогда…»

– Господи ты боже мой! – пробормотала Лиза, которая унаследовала от матери русскую привычку то и дело божиться. – Какой ужас! Какая мерзкая тварь эта Калиго Корней!

– Мерд![17] – выпалила Таня, которая унаследовала от отца французскую привычку чертыхаться именно с помощью этого универсального слова.

– Что я слышу?! – послышался возмущенный голос, и в комнату вошел мсье Верьер, их отец. – Мы же договаривались не сквернословить! Или, может быть, желаете вымыть рты с мылом?

Застигнутые на месте преступления, сестры испуганно вскочили. Лиза хотела сказать, что она не чертыхалась, а божилась, а значит, ей мыть рот с мылом необязательно, но решила, что это будет не по-товарищески, и промолчала.

– Нет, я так и знал! – воскликнул отец еще более возмущенно. – Они не работают, а читают книжки! Мама поручила вам ставить книги на полки, а не сидеть и читать!

Таня хотела сказать, что сегодня мама отрядила их на расстановку книг именно из-за того, что вчера папочка сам взялся это делать, но не дошел и до половины, потому что сидел и читал, но промолчала.

Как известно, взрослые не выносят, когда им на их ошибки указывают дети. Реакция может быть самой непредсказуемой. Поэтому Таня не стала отрицать их с Лизой общую вину, а только уточнила:

– Вообще-то мы читаем только одну книжку.

– Да, папа, – подхватила Лиза, – и это такая книжка, что оторваться совершенно невозможно! Одна обложка чего стоит! Ты только посмотри!

– Ба! – изумленно воскликнул отец. – Так вот где она! А я ее искал, искал… Купил с огромным трудом, очень хотел попросить мсье Съекля оставить автограф – и не мог вспомнить, куда положил книжку. А ведь даже дочитать не успел!

– Ты что, знаешь этого Доминика Съекля? – спросила Таня, чуя, что гроза проходит стороной и даже, очень похоже, уже прошла.

– Да, мы встречались у одного букиниста в Париже, – кивнул мсье Верьер. – Потом иногда перезванивались. Он говорил, что разыскивает рукопись некоего колдуна былых времен, но ни в одной библиотеке не смог ее найти. В музеях ее тоже нет.

– Так он, наверное, разыскивает рукопись колдуна Марсо! – воскликнула Лиза. – Здесь как раз про это написано! Посмотри! – И она сунула в руки отцу «Суеверия в департаменте Йонн».

Как и следовало ожидать, мсье Верьер тут же плюхнулся на софу, где только что сидели его провинившиеся дочери, уткнулся в книжку и рассеянно пробормотал:

– Девочки, сходите в пубель[18], пожалуйста. Пакеты на крыльце.

– А как же книги расставлять? – очень-очень, ну очень озабоченно спросила хитрая Таня.

– Я сам, а вы идите, вы… – пробормотал отец и умолк.

Сестры переглянулись.

«Ну, это надолго!» – подумали они одновременно и, с облегчением вздохнув, ринулись вниз. Поход в пубель – отличный повод для прогулки. Конечно, ужасно жарко, но потом оттуда можно к лавуару спуститься, в тени деревьев над ручьем посидеть…

Мама возилась на кухне. Девчонки осторожно сошли по лестнице, бесшумно прокрались на крыльцо (мама всегда найдет им занятие, и это будет отнюдь не прогулка!), схватили пакеты с мусором и, переглядываясь и радостно хихикая, понеслись по длинной рю дю Каррон, на которой стоит дом Верьеров, потом, оставив позади поворот на Самбур, побежали по рю д’Анне и на развилке, откуда шла дорога на деревни Анне и Френ, вышли на рю Шато, плавно переходящую в дорогу к городку Нуайер. На самой окраине Муляна, в глубине небольшого поля, стояла та самая пубель: несколько высоких пластиковых мусорных ящиков для бумаги, металла, стекла и пищевых отходов. Во Франции к разделению мусора относятся, можно сказать, трепетно, поэтому девчонки привыкли бегать в пубель с разномастными пакетами.

Пакеты были отправлены каждый в свой ящик, а сестры, не желая возвращаться той же дорогой и уже утомившись от жары, спустились по заросшему тщательно скошенной травкой склону на дорогу, ведущую мимо огородов мсье Миго к лавуару, и приветственно помахали статуе русского солдата, стоящей неподалеку[19]. И вот наконец прохлада, тенистые деревья, коротко постриженная травка, журчит ручеек, выбегающий из лавуара и теряющийся где-то на просторах огромного поля, окруженного пышной рощей. С одной стороны – дорога в Нуайер, с другой – дорога во Френ, а здесь, между склонами, – укутанная зеленью уютная низинка.

– Ну и жара на дороге, – простонала Таня. – Я хочу умыться.

– Я тоже, – кивнула Лиза, и девочки пошли на узкий мостик, пересекающий ручей. Умываться, стоя на краю ручья, было неудобно – того и гляди съедешь по каменистому бережку в воду, а тут присядешь на корточки, опустишь руки в воду – и плещи ее на себя сколько хочешь.

Сверху, из рощи, послышалось ржание. Девочки не удивились: сюда довольно часто приводят на выгул коней из Френа. Школа арендует пастбище у кого-то из жителей Муляна, но у кого именно, девочки не знали.