– Нет… – Лена вдруг смущенно улыбнулась. – Знаешь, я впервые в жизни решилась на кражу.

– Что?

– Ну, деньги ведь и билеты, которые он прислал, все равно мои, да? А билеты наверняка можно сдать обратно. Никуда я не поеду и ребенка не повезу. Не дождется! Я с ним давно развелась – в уме, конечно… И ничего я к нему больше не чувствую, даже ненависти нет. Я так устала от бесконечного вранья, от глупых планов на будущее, от самодовольства, от скрытности… Понимаешь, это такой человек, что врет всегда, – спросишь его, что он ел на обед, а он скажет – курицу, хотя на самом деле ел рыбу. Зачем врать в таких мелочах? Это ведь необъяснимо! Как ты думаешь, сколько стоят билеты в Дамаск?

– Ой, боюсь, не дорого… – задумалась Инна. – Долларов триста, где-то так… А ты сколько должна заплатить?

– Тысячу шестьсот.

– Кошмар! А сколько он тебе денег прислал? Ведь он еще и доллары тебе подкинул, кроме билетов?

– Да, но Мухамед не знает сколько. Я сразу спросила. По-моему, у него возникли какие-то подозрения на мой счет. Он ведь не дурак, можно догадаться, что я украду эти деньги.

– Деньги твои, и не только эти гроши, которые он тебе прислал! – продолжала Инна.

От возбуждения она стучала по столу кулаком, так что чашки звенели о блюдца. Характер у нее действительно был взрывной, но отходчивый… Она могла захохотать, взбеситься, успокоиться и приласкаться – и все за десять минут. Лена даже заулыбалась, глядя на этот приступ праведной ярости. Инна казалась ей совершенным ребенком, хотя была младше ее всего на два года. Дитя – красивое, загорелое, ухоженное… Дитя – несмотря на то, что уже стала матерью и, наверное, тоже хлебнула неприятностей… Но эти невзгоды не оставили следа на ее лице, тогда как на свой счет Лена не обольщалась – теперь она выглядела старше своих лет.

– Ты совсем не изменилась, – тихо и печально перебила ее Лена. – Все такая же… Счастливая! А я даже кричать не могу. Все сгорело, все.. – Она провела рукой по груди, словно показывая, где и что у нее сгорело. – Не знаю, что теперь может меня расстроить по-настоящему? Только атомная война…

Инна вскочила и зашагала по кухне, посыпая пол пеплом сигареты. Наконец она остановилась, потуже затянула халат на своей тонкой талии и уже спокойнее сказала:

– Я тебя одобряю. Никуда не езди, будешь там жить бог знает где, в чужой семье, языка ты не знаешь, Ариф не добытчик, тебя не сможет содержать… Станешь есть чужой хлеб, тогда повоешь… И даже поговорить тебе будет не с кем. А как к тебе будут относиться? Оставайся тут!

– Да я и остаюсь… – засмеялась Лена. – Ты еще уговариваешь?

– Ты не поняла. Оставайся в Москве!

– Что ты? – Лена весело округлила глаза. – Кому я тут нужна?

– Ты мне нужна, ты мне просто необходима! – торопливо заговорила Инна. – Я даже не представляла себе, что у тебя такие обстоятельства… Ну, знала что-то про тебя и Арифа, но что ты так хреново живешь в Питере – не догадывалась… И зачем ты там сшиваешься? У меня тебе будет лучше!

– Инна, таких предложений всерьез не делают, – вздохнула Лена. – Ты как дитя! У тебя что – наследство в миллиард, своя квартира, с жиру ты бесишься? Кто меня будет кормить? Нет, это ты пошутила.

Инна присела за стол и наклонилась к Лене:

– Давай поиграем. Называй сумму, которую я получаю в месяц. Начинай! Когда угадаешь, скажу «стоп»!

– Тысячу долларов в месяц?

В ответ она услышала загадочное «хм». Лена подняла сумму до тысячи двухсот – и с тем же результатом. Инна откровенно наслаждалась этой игрой, а У Лены в глазах появились растерянность и недоверие. Она осторожно произнесла цифру «тысяча пятьсот» и услышала «хм-хм»…

– Не мучай меня! – изумилась Лена. – Так много? Ты же пошутила?!

– Ничуть, – заявила Инна. – Давай дальше.

У Лены язык не поворачивался произносить такие цифры… Тем более, что сейчас ей пришлось бы назвать сумму ее долга, а она больше слышать эти цифры не могла… И она решилась:

– Значит, две тысячи?

– Загнула! – со вздохом ответила та.

– Тысяча семьсот?

– Стоп, попала.

Наступило недолгое молчание. Девушки разглядывали друг друга – Лена недоверчиво и почти подозрительно, а Инна, казалось, проверяла произведенное впечатление. Первой заговорила Лена:

– Но ты, надеюсь, не…

– Я – не, – озорно ответила та. – Проституция меня никогда не привлекала. Позорный и тяжелый хлеб. Гадость. И мать бы меня убила.

– Тогда не понимаю… – Лена с жадным интересом всматривалась в глаза подруги, словно перед ней сидело загадочное инопланетное существо Она не могла сообразить, как может женщина с ребенком "а руках заработать такие деньги… – Прости за вопрос, тебя кто-то содержит? – решилась она.

– Меня?! Ха! – резко выкрикнула Инна. – Это еще вопрос, кто кого содержит. Мимо, подруга. Что, не получается? Я работаю стриптиз.

– Стриптиз?!

– Ну да. Танцую голая на сцене… – Инна говорила даже цинично, с вызовом, но в ее тоне заметно было беспокойство. Она еще выше подняла точеный подбородок, в глазах появилось напряженное выражение. Лене стало ясно, что для нее очень важна оценка подруги, и она подавила в себе первую естественную реакцию – воскликнуть «какой ужас!». Вместо этого она спросила:

– Ты довольна?

– Да, – с облегчением ответила Инна. Увидев, что нотаций не последует, она заговорила горячо и быстро:

– Я знала, что ты правильно поймешь. Помнишь, как мы вдвоем вели группу аэробики? Как ты танцевала, лучше меня!

– Да что там… – отмахнулась Лена.

– Нет-нет, правда! И у тебя такая обалденная фигура!

– Это от голода, – невесело улыбнулась та.

– Ты что, правда голодала?

– Да нет, хлеб всегда был, и каша тоже… Но сколько можно это жрать? Перебивалась с тертой свеклы на сырую морковку, вот тебе и фигура… А спорт и танцы я совсем забросила… Ты хочешь сказать, что твоя работа и наши институтские занятия – одно и то же? Как-то не верится…

– Конечно, не одно и то же, но большой разницы нет. Тогда я танцевала для удовольствия, теперь для денег…

– Но к тебе пристают?

– Надо уметь обращаться с такими типами. Это нетрудно, только вот начинаешь в конце концов ненавидеть всех мужчин подряд… Может быть, они того и заслуживают, не знаю… Я уж сама себе иногда говорю: «Какой ты стала стервой, Инка!» А что поделаешь? Когда видишь вокруг себя скотов, сама становишься свиньей… Нет, к мужикам у меня отношение четкое – показала сиськи, и до свидания…

Инна захохотала. Лена несмело поддержала ее смех и озабоченно поинтересовалась: