подошли к дому, кошка, почуяв птичий дух, спрыгнула и выскочила на улицу. Началась охота! Утки были совсем близко, но кошачий инстинкт несуетлив и осторожен. Кошка медленно подкралась к цветочной клумбе, которая обеспечивала ей надежную защиту. Утки какое-то время ходили у дома, ничего не подозревая.

Кошка, крадучись сменила дислокацию, укрывшись за синей бочкой с водой. Теперь она была совсем близко к своей добыче. Выбрав в качестве объекта трех жирных уток, она пристально за ними наблюдала. Все ее существо превратилось во взор и слух древнего охотника. В этот момент кошка походила на изваяние с горящими немигающими глазами. Это была уже не домашняя Плюша, а Сфинкс.

Но и у уток был свой инстинкт. В какой-то момент трое из них вспорхнули, сделав полукруг над садовыми кустарниками, приземлились у озера, а четыре из «стаи» устремились ниже к огороду.

Добыча улетела, но оставались еще четыре. Сфинкс, вышла из оцепенения, переступив с лапы на лапу. Спина ожила и по холмам шерсти, под которыми угадывались лопатки, пробежала медленная волна. Недолго она еще смотрела на тех троих, которых упустила, гулявших по берегу, но затем вновь собралась и устремила желто-зеленые хищные глаза на четверых беспечных уток.

Немного терпения и, рывок, – кошка рванулась ближе, надеясь укрыться за садовыми качелями. Еще бы чуть-чуть и следующий бросок стал бы кульминационным. Но качели оказались ненадежным укрытием, т. к. накрывали лишь сверху, образуя сплошной просвет. Кошка словно на арене оказалась прямо перед утками. Утки вспорхнули, оставив на кошачьей морде неприкрытое разочарование. Долго она еще водила головой из стороны в сторону, а левая лапа так и застыла в воздухе, будто зафиксировав несостоявшееся мышечное движение.

А за кошкой наблюдал человек – женщина средних лет. Это была внучка высокого человека, который построил когда-то дом на берегу озера.

Женщина смотрела на кошку, уток, знакомый с детства двор, забавлялась происходящим и размышляла о природе хищника.

Что же так привлекает кошку – добыча или охота?....

Живешь себе, живешь…

Где-то летаешь, летаешь и вот! – Родился.

Родился, ешь, орешь, ходишь под себя и все время чего-то хочешь. В общем, живешь себе, живешь.

Вот почти перестал орать. Засмеялся, пошел, заорал «Дай!», сжимая кулачки, схватил, побежал. Думаешь, что это, то, что схватил, и есть то, что надо.

Разочаровался, бросил, опять заорал, снова побежал.

В общем, живешь себе, живешь.

Потом садик, а там какой-то лысый тебе лопаткой по голове! Опять орешь. Опять надо. То ли лопатку, то ли врезать лысому.

Перестал орать, бросил и лопатку и лысого, забыл.

Захотел понять.

Зимой захотел понять, что будет, если губой припасть к железной качели. Припал, прилип, оторвал и снова орешь! Летом захотел в стеклянку песка. Насыпал, сидишь в песочнице – крышку закручиваешь. Блиииин! Песком по стеклу, но терпишь. Морщишься, терпишь, скрипишь. В общем, живешь себе, живешь!

Школа. А там бабах! Портфелем по голове, тебе. И ты бабах, чем придется уже волосатого. Опять орешь.

Учительница тебе два в дневник. Домой приходишь и опять бабах, но уже не по голове. По самому мягкому. Стоишь в углу, ревешь. Живешь, в общем.

Выпускной. Пьешь что-то в туалете, танцуешь, плохо, но танцуешь! В общем, – живешь!

Институт. Живеееешь! Пьешь не только в туалете.

Экзамен не сдал, – пьешь, сдал экзамен – тоже пьешь. Влюбился – пьешь! Разлюбил – пьешь! Разлюбили – пьешь еще больше. Уже не орешь, но также чего-то хочешь и пьешь.

Выпустился. Напился, лежишь.

Встал. Пошел на работу.

После работы пришел. Скучно. Выпил или заболел. Хандрой заболел.

Теперь вы вместе – ты и хандра.

В школе думал «На Ленке женюсь!». А теперь в обнимку с хандрой.

Пришел. Средний возраст пришел. Ленки нет, работы нет, выпить нет и не с кем. Может с Ленкой? Ленка замужем и не пьет.

Думал, придет средний возраст, будем с Ленкой в обнимку, два карапуза бегают из угла в угол.

Ленки нет, и карапузов нет. Есть пузо и часы из угла в угол: Тик-так, тик-так!

И кот на часах ухмыляется.

Ботинком часы остановил. А кот все ухмыляется.

Кручинишься. Злишься. Орешь! Один орешь, навзрыд.

Думал старость придет, будешь ее в обнимку с женой встречать, с детьми, а она вон тут, почти на пороге.

Придет старость, и будешь в обнимку с Паркинсоном, Альцгеймером и котом.

Ботинком в кота, чтоб не ухмылялся, гад!

Старость. Лежишь с приступом, умираешь. Орешь, плачешь, ходишь под себя. Чего-то хочешь. Понимаешь, что поздно, но хочешь. То ли жалеешь, что лысому по голове не дал в саду, то ли, что на Ленке не женился.

Ключи от счастья

Жила-была на свете, маленькая девочка, и как все, она искала счастье…

Девочка была похожа на головоломку.

– Такая игра, где тысячи входов и выходов, дом, где много разных: больших и маленьких, старинных и современных, тяжеловесных и легких, помпезных и скромных дверей, и к каждой, свои ключи.

Какие-то двери в этом доме легко открывались и впускали гостей, какие-то открывались старыми ключами, которых хранили ее родители, иные были заперты и ждали своего часа. Иногда девочка теряла ключи и потом долго не могла попасть в некоторые комнаты таинственного дома. У нее вообще была привычка разбрасывать вещи. Очень часто она оставляла что-то свое в чужих домах.

В одном доме она потеряла слезы, в другом смех, еще в одном – любимое платье, в нескольких домах растеряла веру. И когда она вдруг совсем потеряла надежду, она пришла в один дом, где оставила последнее, что у нее было – старый гербарий. Это не была коллекция из засушенных растений. В этом гербарии был только один цветок, который давно засох, и девочка уже не помнила, где, когда и при каких обстоятельствах нашла этот цветок. Но она чувствовала, что этот цветок какой-то особенный и очень важный для нее.

В какой-то момент она захотела забрать цветок, в который надеялась вдохнуть жизнь, но хозяин дома не отдал ей его. И девочка ушла. Ей не нравился этот дом. А засушенный цветок остался …

Девочка вернулась в свой дом, чтобы отыскать что-то, чтобы ей напомнило о том цветке, т. к. мысли о нем не давали ей покоя. Она ходила по дому, открывая одну дверь за другой в поисках сама не зная чего. Какие-то двери она открывала быстро, но не находила там ничего, чтобы ей напоминало о цветке. Другие требовали усилий. Иногда приходилось искать