Через минут пятнадцать мне сообщили, что директор освободился, и пригласили в его кабинет.

Когда я открыла дверь и вошла, меня обдало жаром, а потом я покрылась холодным потом. За столом сидел Ваня. Ваня Макарский – мой бывший, самый любящий поклонник на свете.

Он тоже никак не ожидал меня увидеть, и его удивление нельзя было скрыть.

Он указал на стул.

Я присела и опустила голову.

Пауза, которая длилась несколько минут, разрывала меня на куски. Очень захотелось, чтобы он подошел и обнял меня, чтобы пожалел, как лучшего друга, чтобы спросил, как моя жизнь, и что привело меня в Москву. И тогда я рассказала бы ему все.

– К сожалению, я не смогу принять тебя на работу, – сказал Ваня, встал и подошел к окну.

– Почему? – поинтересовалась я, – Потому что у меня нет опыта работы?

– Конечно, нет, – ответил он почти шепотом.

– Тогда почему?

– Я отлично жил без тебя…, – он замолчал, сделал небольшую паузу и продолжил, – последние десять лет… и пожелал бы так жить и дальше.

Не знаю почему, но я зацепилась за него, как за последнюю соломинку и, не поднимая головы, тихо попросила:

– Мне нужна работа. У меня на руках пятилетний сын, а денег – ровно на три месяца… Мне очень нужна работа!

– Я дам тебе денег.

Я подняла на него глаза:

– Я их не возьму.

– Это все, что я могу сделать для тебя, – ответил он спокойно и уселся за стол.

– Спасибо, – я встала, – огромное спасибо за помощь!

Дверью я не хлопала.

Я шла, опустив голову, а из глаз капали слезы. Истерики не было, я не рыдала. Просто капали слезы, и мне их было лень даже смахивать.

Алёна, увидев мои красные глаза, сразу начала кричать:

– В чем дело? Ты знаешь, сколько интервью прошла я, пока нашла работу? А ты побывала только на двух и уже рыдаешь?

Я легла на диван и заревела в голос.

Алёна перестала кричать, села рядом и начала меня гладить:

– Ну, перестань, да найдешь ты работу, найдешь! Надо дать объявление в газету, что ты можешь делать переводы текстов. Знаешь, как много сейчас платят за одну страницу!

Я продолжала реветь.

Алёна терпеливо сидела рядом и успокаивала меня.

Наконец я успокоилась и все ей рассказала.

– Вот так в жизни бывает – в таком огромном городе дважды подряд наткнуться на свое прошлое, – хмыкнула она, – а еще говорят, что чудес на свете не бывает…

– А еще говорят, что старый друг лучше новых двух…

– А как он на тебя смотрел? С ненавистью?

Я пожала плечами:

– Нет, Алён. С поооолным равнодушием. Как будто мы и не учились в одной школе, как будто мы и не были друзьями целых тринадцать лет… Он смотрел на меня, как на щенка, который пришел просить у него косточку. Как на бездомного, потрепанного щенка, у которого лишай на боку…

– Брезгливо, что ли?

– Да, наверное… Как будто я падшая женщина, проститутка какая-то и ему просто стыдно брать меня на работу.

– А тебе самой хотелось бы работать с ним?

– Да мне сейчас уже все равно. Сколько у меня осталось денег? Полторы тысячи? И что это для Москвы? Сколько за детский садик надо платить? А за квартиру? А на еду? Сколько я так протяну, а?

– Ну, перестань. Я же сказала, что у меня есть деньги. – Успокаивала меня подруга.

– Алён, мне страшно. Последние десять лет я даже не принимала решения, что приготовить на обед! Все, абсолютно все за меня решал мой муж. Все эти десять лет я текла по течению. Я морально разложилась. Я ничего не умею. И мне страшно! – я обняла и уткнулась в ее плечо.

– Ничего, научишься! Москва быстро всех ставит на ноги.

– Или сбивает с ног…

Вечером я попросила Алёну забрать из детского садика Ваську.

– Не хочу его видеть! Завтра же пойду искать для Васьки другой садик. – Объяснила я.

Алёна пришла взволнованная, и протянула мне пакет:

– Воспитательница сказала, что этот пакет для тебя. От Ивана Сергеевича. Он утром еще оставил…

Я развернула пакет. Там были деньги.

– Ничего себе! Сколько денег! – обрадовалась подруга.

Я смотрела на зеленые и купюры и думала что делать.

– Вот видишь, все-таки ему не все равно, что с тобой будет.

Интересно сколько тут? – спросила Алёна.

Я побежала к себе в комнату, вытащила из шкафа первое попавшее платье, натянула его на себя и, захватив с собой пакет, ничего не объясняя Алёне выбежала из квартиры.

До детского садика я бежала. Очень боялась, что Ваня уже забрал свою дочку, и я не успею отдать ему эти деньги.

Добежала я именно в тот момент, когда его автомобиль только подъезжал к зданию.

Он вышел из машины, удивленно посмотрел на меня, запыхавшуюся, и спросил:

– Что случилось?

Я протянула ему его пакет и выцедила:

– Никогда, слышишь, никогда больше не попадайся мне на глаза. Я тебя ненавижу!

– Я это знаю, – спокойно ответил он и улыбнулся.

Вся злость, которая была у меня, сразу куда-то подевалась, растворилась, как утренний туман.

Я опустила голову:

– Я хотела сказать, что мне нужна была от тебя простая, человеческая помощь, а не деньги! По-твоему, я действительно похожа на женщину, которую можно купить?

– Десять лет назад ты была именно такой – купилась на квартиру, машину и дачу Владимира Коршуновсого.

– Дурак ты, Вань, я просто полюбила его.

– Конечно. А почему? Потому что него была машина, квартира и дача.

Я серьезно посмотрела на него. Неужели он действительно так думает?

– Я влюбилась в него с первого взгляда. И тогда даже и не знала о его квартире, машине и прочей…

Ваня вздохнул:

– Ладно, это дела давно минувших дней. Чем я сегодня могу тебе помочь?

Я отмахнулась:

– Сама справлюсь.

– Три раза в неделю по восемь часов тебя устроит?

– Переводить тексты? – уточнила я и почему-то покраснела.

– Ну не спать же со мной, – хмыкнул он.

– Устроит, – я улыбнулась.

– Тогда приходи завтра к восьми. Познакомлю тебя с коллективом.

Я кивнула и протянула ему руку, для рукопожатия.

– Только давай без этого. – И он взлохматил мне волосы. – Иди домой, тебя сынишка ждет.

Домой я возвращалась в хорошем настроении.

Сразу все рассказала Алёне, обняла Ваську, прижала его к себе и почему-то опять расплакалась.

– А сейчас чего? – не поняла подруга.

– А сейчас от счастья, – объяснила я и сквозь слезы рассмеялась.

Глава пятая. Первые ласточки

Первый день на рабочем месте прошел хорошо.