ее были о другом — свекровь уже не первый раз за последние месяцы вела себя с ней как-то странно. Поначалу она не придавала этому значения. С ней всегда было непросто сладить, поэтому Анна принимала это за ее обычное поведение. Может, она и придиралась, но теперь ей начинало казаться, что причина была в другом.

Глава 6

Анна немного нервничала, направляясь по дорожке к дому Габи. По пути от Гейл с Ричардом она заехала на автозаправку, где прихватила бутылку красного вина и большую упаковку «Тоблерона». Удерживая гостинцы в одной руке, другой она набирала код домофона.

— Да?

— Это я, — отозвалась Анна, менее уверенно, чем ей бы хотелось. — Можно мне войти?

Обычно в ответ сразу раздавалось приветливое пиликанье, но сегодня повисла гнетущая тишина. И все же через несколько секунд дверь загудела и щелкнула. Анна вошла в подъезд и поднялась на площадку первого этажа.

Габи распахнула входную дверь — на губах ни тени улыбки — и пропустила Анну в гостиную. Анна примостилась на краешке дивана и оглядела хорошо знакомую комнату. По сравнению с домом Анны, предпочитавшей простые линии и нейтральные тона, квартира Габи была обставлена куда более красочно и эклектично.

Анна всегда обращала внимание на несметное количество занимавших все поверхности фоторамок с изображениями бразильских родственников Габи. С многочисленных снимков, помимо ее родителей, братьев и сестер, смотрели дядюшки и тетушки, племянники и племянницы. По словам Габи, у них была большая дружная семья, где каждый знал, что происходит у других, и всегда был рядом, если это необходимо. Единственный ребенок своих родителей, Анна часто мечтала о такой семье.

С Габи они познакомились, когда обеим было чуть больше двадцати. Габи тогда только приехала из Сан-Паулу на учебу в Лондон, и они тут же поладили. А по-настоящему близкими подругами они стали после отъезда родителей Анны в Канаду, сойдясь на почве того, что обеих теперь от родных отделяли тысячи миль. Габи стала Анне сестрой, которой у той никогда не было, и она была решительно настроена помириться.

Анна пристроила бутылку вина и коробку шоколада на кофейный столик. Габи опустилась в кресло на другом конце комнаты, чинно выпрямив спину и скрестив руки на груди.

— Мне очень жаль, Габи. Вчера ночью я была настоящей стервой.

— О да.

Анна нервно сглотнула:

— Ты хорошо добралась до дома?

Габи изогнула бровь, как бы спрашивая у Анны взглядом: «Ты серьезно?»

Анна закрыла лицо руками:

— Знаю, знаю… не понимаю, о чем я думала! Я просто… — она снова подняла глаза, — ну ты ведь знаешь, что я бы никогда нарочно не сделала ничего, чтобы тебя обидеть. Потому что ты подруга, о какой только можно мечтать. Ты пытаешься мне помочь, терпишь все мои выходки, и вот как я с тобой обошлась. Я не буду обижаться, если ты не захочешь теперь со мной разговаривать. Я не буду обижаться, если ты вообще никогда больше не станешь со мной разговаривать!

Взгляд Габи немного смягчился.

— Ну вот, и опять ты все драматизируешь.

Анна немного помолчала, задумавшись. Осталась только одна вещь, которую она еще не сказала:

— Мне так жаль. Ты можешь меня простить?

Габи вздохнула:

— Может быть. Но нам нужно что-то менять.

Поджав под себя одну ногу, она потянулась к упаковке «Тоблерона»:

— Тебе нужно что-то менять.

— Я в порядке, — ответила Анна не задумываясь.

— Нет. Это не так. Ты почти все время бродишь как зомби, а когда выходишь на связь с окружающим миром — с другими людьми, — слетаешь с катушек! — она укоризненно покачала головой. — Это ненормально, Анна.

Анна хотела было возразить, но события прошлой ночи это доказывали.

— Не знаю, что на меня нашло.

Габи снова вздохнула. Анна вдруг осознала, что последнее время в разговорах с ней вздохи Габи звучат особенно часто. Она и не подозревала, что превратилась в ту самую подругу со сложностями, но, по всей видимости, так оно и было. Возможно, она не замечала этого, потому что, по красноречивому замечанию Габи, превратилась в зомби.

Сказать по правде, именно это она и чувствовала: будто какая-то ее часть умерла вместе со Спенсером, и с тех пор она лишь вяло влачила свое существование — словно сомнамбула.

— Я понимаю, что бывают дни удачные, а бывают не очень, — мягко сказала Габи, — и что тебе нелегко в Рождество и в Новый год, но…

— Я знаю, — оборвала Анна. Это все, что она могла сказать. Прошлая ночь, словно зеркало, наглядно продемонстрировала, во что она превратилась, и увиденное ее не обрадовало.

Габи зашевелилась и чуть приосанилась:

— Итак… что ты собираешься делать?

— Я не знаю, — неторопливо ответила Анна. И это была абсолютная правда. Она перепробовала все. Задушевные беседы? Сделано. Книги по самоисцелению и группы психологической поддержки? Сделано. Ничего не помогало. — К сожалению.

Габи ничего не ответила, она просто улыбнулась.

— Что? — насторожилась Анна, ожидая ответ с легкой опаской.

— Как насчет сальсы?

— Ты серьезно? — скривилась она, надеясь, что Габи просто прикалывается. Но пара полных решимости глаз и не предвещавшая ничего доброго ухмылка говорили об обратном.

— Серьезно. Если ты пойдешь на сальсу, мы больше никогда не будем вспоминать эту новогоднюю ночь.

Анна колебалась. Скрестив руки, Габи продолжала сидеть и сверлить ее выжидающим взглядом. Анна сглотнула.

— Будет весело, — добавила Габи, на этот раз без улыбки.

— Ты правда считаешь, что мне нужно…

— Да, считаю, — голос Габи был строг, но ее выдавали глаза.

За решительным взглядом Анна различила робкую мольбу. Габи беспокоилась о ней. По-настоящему. Вот почему она так уцепилась за эту идею как за спасательный круг. Дело было вовсе не в танцах. Ее подруге просто отчаянно хотелось надеяться, что Анна еще сможет быть счастливой.

— Ладно, — кивнула она.

Ради Габи она была готова на все. Даже на сальсу.

С радостным визгом Габи спрыгнула с кресла, подбежала к Анне и накинулась на нее с объятиями.

— Я спрошу Джереми, вдруг…

Анна чуть отстранила Габи, чтобы видеть ее лицо.

— Погоди! О Джереми речь не шла!

Габи склонила голову набок и раздраженно взглянула на Анну:

— Но Джереми такой хороший — и такой горячий!

— Вот ты и пойдешь с ним на уроки сальсы!

— Тебя никто не просит выходить за него замуж. Это просто танцы. Воспринимай его как… Как же там? Страховочные колесики у велосипеда! Их можно снять, если уже освоился и готов кататься по-взрослому.

Анна сложила руки на груди:

— Я согласилась на сальсу, но не на Джереми. Если хочешь, чтобы я вообще пошла на эту сальсу, моим партнером должна быть ты.

— Правда? —