Хочу быть ленивым тюленем, а не вот это вот всё.

— Лизка, ты сегодня без меня домой, — Алиса помогает намотать мне шарф в сотню оборотов. Мы одни в гардеробной, что не может не радовать. — Мама попросила заехать к бабуле, я давно не навещала. Поэтому ты иди аккуратно, пожалуйста. Там скользко, а у тебя и так рука.

— Рука, да, даже две, — улыбаюсь, потому что эта дурочка иногда чересчур переживательная. — Не беспокойся, мам, все будет в порядке. Я в аптеку и домой, честное слово!

Лиска смеётся, помогая мне надеть уже куртку, и я в очередной раз понимаю, как мне всё-таки повезло с подругой. Кто бы меня ещё вот так запихивал в пуховик, как ребенка, а?

— Ты, кстати, Савельеву отвечать не собираешься? — спрашивает Лиска, и теперь мне хочется стукнуть ее по лбу.

— Нет, — мы идём по коридору к выходу из универа. Рука начинает неприятно ныть, самое время выпить обезболивающее, но я уже так укуталась, что точно не до этого. Придется терпеть до дома. — Совершенно не хочу, чтобы он что-то мне покупал, пусть это и лекарства. Сама куплю, в конце концов, это ведь и правда не он на меня наехал.

— Технически да, но ведь это он выкатил тебя на лёд, и…

— Лис, — она начинает раздражать, и по моему лицу наверняка это видно.

— Ладно, извини.

Мы выходим на улицу, и Лиска замирает, округлив глаза, а мне почему-то хочется смеяться. У крыльца стоит Егор, оперевшись на свою машину, а в руках у него букет! И, судя по его довольной улыбке, ждёт он именно ту, кто вышел только что из универа.

* * *

Алиса

Ну вот только этого счастья мне не хватало. Почему мужики такие придурки? Вот сколько раз нужно отказать, чтобы понял, что не по пути? Ещё и розы мои любимые привез, кремовые. Наверняка это тоже ему его мама спалила. Надо поменьше болтать с клиентами…

Ну почему. Ну почему я, а? Нашел бы себе другую жертву, у нас вон половина универа, кто кидается на шею этим чёртовым хоккеистам. Даже парочка молодых преподавательниц найдется, кто тащится от них. Выбор сумасшедший, хоть каждый день новая — как они обычно и делают, — но ему надо было пристать именно ко мне зачем-то.

И стоит, улыбается, как будто я сейчас растаю от его улыбки и побегу навстречу, прыгая в объятия. Да конечно, уже лечу, раскинув руки. Кретин.

Лиза рядом хохочет, а мне вообще не до смеха. Почему он меня преследует?

— Остаться с тобой? — спрашивает Лизка, и я качаю головой. Не надо. Зачем? Девочка я взрослая, да и напрягать Лизу всякими разборками не хочу, она и так от рук этих хоккеистов пострадала, не думаю, что ей ещё и скандалов хочется. Да и кажется мне, что плохого Егор ничего не сделает. Хотя бы потому что я знакома с его мамой. — Ладно, подруга, раз нам не по пути сегодня, то я пошла в аптеку, а ты будь умницей и напиши мне, когда будешь дома, — мы чмокаемся на прощание, и я съеживаюсь, когда она отходит. С ней было почему-то чуть легче.

Было бы идеально просто пройти мимо и сделать вид, что Егора не существует, но он стал в самом центре дорожки, так что если бы я и захотела пройти мимо, то делать это нужно было по его машине. Ну или голове. И оба варианта меня не устраивают.

— Надеюсь, ты ждёшь не меня, — я, наверное, похожа на стерву, но меня это ничуть не смущает. Складываю руки на груди, придавая своему виду максимальное безразличие, и приподнимаю бровь, ожидая ответа.

— Тебя, Неженка, — он опять улыбается. Я не понимаю, почему эти хоккеисты всегда улыбаются? Им так весело живётся в обличиях придурков, что улыбка с лица не сходит? Мне вот вообще рядом с ним не весело, ни на одну секундочку даже. — Возьми цветы, а? Я от чистого сердца, в качестве извинений за то, что был придурком.

— Что значит «был»? Ты и не переставал им быть, — до общения с Лизой я такой стервой не была, честное слово. Но меня все устраивает, без этой змеи я бы наверняка была более мягкой, а такие придурки, как этот Егор, именно мягкости и ждут. Не тут-то было, дорогой мой.

— В любом случае эти розы тебе, бери, — он протягивает цветы, и бо-о-оже, как же они пахнут, какие же красивые. Сумасшедшее желание схватить букет — а он большой, в нем не меньше двадцати пяти роз — и зарыться в него носом, вдыхая пьянящий аромат. Я обожаю розы всей душой, а кремовые ещё и сердцем, и мне невероятных усилий стоит одарить эту прелесть — не Егора, цветы, — равнодушным взглядом и закатить глаза.

— Оставь себе, мне от тебя надо только одно: чтобы ты отстал! Что прилип, а? Куча девчонок вокруг, выбери кого посговорчивее, а меня оставь в покое, правда. И пройти дай.

Надеяться на то, что не отвалит так просто, нет смысла, да? Он же тугодум явно, не понял даже после того, как получил коленом между ног. А удар у меня сильный, я точно знаю, я в зал регулярно хожу. Но, видимо, надо было сильнее. И по голове.

— Не могу я, Неженка, понимаешь? Вижу тебя, и сердце заходится, даже дышать тяжело.

— Тогда советую посетить кардиолога, — я злюсь и хмурюсь, а потом разворачиваюсь и обхожу машину и Егора прямо по клумбе. Благо снег, и никаких цветов я не растопчу, но увидел бы наш охранник, в живых меня уже не было бы. Егор вслед кричит, что я красивая, а мне плакать хочется от такой несправедливости. Почему эти мужики считают, что имеют право пользоваться девушками, как вещами? Я прекрасно видела многие его отношения, я слышала рассказы однокурсницы о том, как он бросил ее сразу, как только переспал, я видела, как они смеются над девчонками со своими друзьями и заигрывают с каждой второй. Я верила в любовь, правда верила, пока её не растоптали и не выкинули в окно, ещё и грязью облив. И сейчас, когда я могла бы начать верить в неё снова, влюбиться и утонуть в нежности, на пути стоит тот, кто окончательно эту веру в любовь добивает.

Хорошо, что ему хватило ума не ехать за мной. Я спокойно дошла до остановки, села на автобус и приехала к бабушке, чтобы есть пирожки с повидлом и не думать ни о каком