— «Время действовать, — продолжал читать письмо Христенек — Иначе русский народ погибнет. При виде бедствий народа сострадательное сердце наше…»

— Полно читать воровское послание!.. Как подписано?

— «Елизавета Вторая Всероссийская», — прочел Христенек.

Орлов опять принялся ходить по каюте:

— Мне нужны все сведения об этой женщине.

— Ее видел наш майор… Месяца три назад он был проездом в Венеции, — сказал Рибас.

— Как? Значит, о ней давно известно? И мне ничего не сказали? Зачем держу вас на службе?!

— Но я думал… — начал Христенек.

— Что?!

— Я думал, вы знаете, Ваше сиятельство… столько слухов о ней… И в газетах…

— Слухи, газета — ваша работа. А у меня — флот!

— Виноваты, Ваше сиятельство.

— Она уже ко мне смеет писать!..

И тут Орлов остановился, будто пораженный внезапной мыслью. Наконец он сказал:

— А коли это не она?! Не она писала?

Христенек уставился на графа.

— Ох, хитрецы, — опять зашагал по каюте граф. — Недаром Монтегю с графом Паниным дружбу водит… А если от имени злодейки сие послание мои враги из Петербурга составили? Верность мою государыне проверить решили? А то и хуже: уж не хотят ли попросту опорочить меня перед императрицей?.. Немедля! Немедля узнать, где эта женщина! И придется связаться с нею, чтоб обличить происки врагов моих!

Граф посмотрел на молчащего Рибаса и кратко спросил:

— Где она?

Рибас не удивился — он будто ждал этого вопроса.

— Думаю, в Рагузе. По последним слухам…

— Мне уже не нужны слухи, Осип Михайлович, коли есть человек, который это знает точно.

— Кто этот человек, Ваше сиятельство?

— Его зовут сэр Монтегю. Он сейчас скачет в коляске по дороге в Венецию.

Рибас молча поднялся.

Рибас скакал на коне по дороге, ведущей в Венецию. Солнце садилось, спала жара, дул свежий ветер с моря. Маленький городок со старым собором дремал на горе в заходящем солнце. Но Рибасу было не до красот — он гнал, гнал коня по дороге. «Как интересно… — размышлял Рибас. — Он сделал вид, что слышит об этой женщине впервые. А о ней, почитай, полгода пишут во всех газетах, говорят во всех салонах. Конечно, знал… Более того, предполагал, что она к нему обратится. А к кому ж ей еще обратиться? Он самый могущественный и самый опальный. В его распоряжении — флот и немыслимые суммы денег… Он может ради прихоти потопить фрегат… И притом ему запрещено то, что дозволено всякому, — вернуться на родину. Говорят, есть приказ: задержать его на границе, коли он без дозволения императрицы…»

Рибас вгляделся: далеко-далеко по дороге ехала карета. Рибас пришпорил коня.

«Итак, он знал, — продолжал размышлять Рибас. — А следовательно, план имел. Часть первую плана он сегодня высказал: проведать, где она, с ней связаться. Для чего? Он решил-де проверить: не задумали ли его опорочить перед императрицей?.. Ну, если он действительно этого боится, ему как раз опасно с ней встречаться… Нет, на самом деле этот человек никого не боится — ни Бога, ни черта… Уж не взыграло ли ретивое: одну императрицу он на трон уже посадил?.. Ох, Рибас, будь осторожен: ты должен понять всю игру, прежде чем в ней участвовать».

Карета сэра Эдуарда Монтегю мчалась в Венецию. Далеко по дороге показался всадник. Всадник приближался.

— По-моему, нас догоняют, сэр, — сказал лакей с запяток.

— И по-моему, тоже: нас догоняют, — невозмутимо ответили из кареты.

Рибас поравнялся с коляской.

— Остановитесь, милорд! У меня поручение от Его сиятельства графа Орлова!

Монтегю не отвечал и внимательно разглядывал Рибаса из окна кареты. Некоторое время они ехали рядом молча. Рибас тяжело дышал, но продолжал гнать вперед лошадь.

— К сожалению, я не имею возможности остановиться, мой молодой друг, — наконец произнес Монтегю из окна кареты, — ибо спешу в Венецию… Но я готов выслушать вас по пути. — И вечная издевательская улыбка появилась на лице англичанина.

— Граф приказал узнать, милорд, где находится автор послания, которое вы соизволили передать?

— Вы, кажется, в России иностранец, господин… — И он вопросительно посмотрел на всадника.

— Рибас.

— Сейчас много иностранцев, господин Рибас, на русской службе. Им граф может приказывать. А я пока не имею чести…

И Монтегю скомандовал:

— Вперед!

Форейтор ударил по лошадям, карета понеслась по дороге. Рибас тоже пришпорил лошадь, продолжая беседовать с англичанином.

— Мне необходимо, милорд… — Он задыхался. — Я не могу вернуться без сведений.

— Какое интересное положение: вы не можете вернуться без сведений. А я не могу их вам дать. Как же нам быть, милейший?

Рибас улыбнулся.

И выхватил пистолет.

Коляска становилась.

— Посмотрите назад, — улыбнулся англичанин. С запяток на Рибаса смотрело дуло пистолета. Рибас расхохотался:

— Значит, остается проверить, кто выстрелит первым. Если я — умрете вы, если одновременно — умрем мы оба, и лишь в третьем случае умру один я. Так как у меня нет иного выхода, я вынужден буду это проверить. Но у вас-то есть: всего одно слово. И вы спасаете, по крайней мере, одного из нас… Я не шучу, милорд.

После некоторого молчания из коляски ответили:

— Вы далеко пойдете, господин Рибас… Она — в Рагузе.

И коляска покатила по дороге.

После демонстрации Чесменского боя перед восхищенными жителями Ливорно Орлов уехал в Пизу. Ливорно давно ему наскучил, и великолепный граф жил в Пизе в восхитительном палаццо Нерви.

В кабинете граф беседовал с Рибасом.

— На обратном пути я завернул в Ливорно, — докладывал Рибас, — и проверил сообщение англичанина. Дело в том, что в Ливорно находится сейчас наш давний друг — рагузский сенатор Реджина. Сенатор подтвердил: сия женщина действительно сейчас в Рагузе.

Рагуза (ныне Дубровник) — маленькое государство на Адриатическом море, подобное Венеции. «Свободные дети свободной матери Рагузы» торговали по всему свету. Рагуза издавна находилась под протекторатом турок. В 1772 году граф Орлов со своей эскадрой вошел в воды республики и потребовал отказа от турецкого протектората. Боясь турок, сенат не согласился. Орлов заявил, что будет бомбардировать древний город. Испуганный сенат отправил депутацию в Петербург. Екатерина послов не приняла, но бомбардировку отменила…

— В Рагузу, — продолжал Рибас, — ее привел случай. Вместе с польским воеводой князем Радзивиллом она плыла из Венеции в Турцию к султану, с каковым имела намерение соединиться. Но сильные ветра отнесли ее в рагузскую гавань… Нынче по причине нашего мира с Турцией вновь отправиться к султану ей никак невозможно. И она обитает в Рагузе. Хотя рагузский сенат, напуганный вами, Ваше сиятельство, делает все возможное, чтобы она оттуда убралась. Страх сената столь велик, что сенаторы даже отписали в Петербург о появлении сей женщины.