Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Антиномия возникает, потому что разумом я не могу понять вечности: я представляю ее как продолжение во времени. Тогда не понимаю и мгновения, то есть сейчас. Во времени я понимаю сейчас как геометрическую точку между тем, чего уже нет, и тем, чего еще нет, между тем, что я вспоминаю во времени, и тем, что я ожидаю и тоже во времени. Но реальное или ноуменальное сейчас разрезает и разделяет не время, а меня самого, грешника, на грешника, упорствующего в своих грехах, и на грешника кающегося, на сына Царствия и плевел, посеянный дьяволом. Все изречения Христа я должен понимать и интенсивно, и экстенсивно. Интенсивно: они сказаны именно мне и именно о моем сейчас; в моем сейчас заключены и вечная жизнь и вечная смерть, заключены потенциально, когда я думаю о них, рефлектирую, и актуально, когда живу и вижу их. Здесь уже переход к экстенсивному пониманию. Здесь тоже антиномия: α вечная жизнь; β вечная смерть. Первая антиномия (А/Б) противоречива для моего рефлектирующего ума, вера отожествляет оба тезиса. Эту антиномию я назову интенсивной. Тогда вторую антиномию (α/β) можно назвать абсолютно экстенсивной. Здесь я никак не могу отожествить оба тезиса, именно вера разделяет их: вечная смерть и осуждение не есть вечная жизнь и спасение. И если даже вечное осуждение понимать как бесконечно страшный миг, то в крайнем случае он может быть понят только как один из моментов вечной жизни и все же не тожественен ей: осуждение не есть спасение, и вечная смерть не есть вечная жизнь.
Обе антиномии для разума — только абстрактные противоположения, для веры — абсолютная реальность, и не случайно в интенсивной антиномии предопределения и свободы вера отожествляет оба тезиса, а в экстенсивной разделяет: во-первых, само отожествление предопределения и моей абсолютной свободы и есть вера; и также реальное разделение двух путей и двух врат, широких и тесных, знает только вера; и во-вторых, интенсивность и есть соединение, а экстенсивность — разделение, поэтому отожествление в антиномии (А/Б) можно назвать интенсивным моментом веры или ι-верой, а разделение в антиномии (α / β) — экстенсивным моментом — ε-верой. И так же как ι-вера отожествляет тезис А с тезисом Б, так же и ε-вера разделяет тезисы α и β. В изречении Ин. 9, 39 первая половина его говорит скорее об ι-моменте веры, а вторая — о ε-моменте. Но без ε-момента, то есть без чтобы изречения Ин. 9, 39, без абсолютно экстенсивного разделения, нет и веры, но только сентиментальная чувствительность или автоматизм мысли, чувства и повседневности.
_______
Это третье рассуждение в отличие от первых двух не будет ни схематичным, ни систематическим. Мне кажется, причина здесь не только субъективная. Самое главное — почувствовать эсхатологичность моего сейчас: не вообще, не ожидаемого неизвестно когда, а именно сейчас, в котором я живу. Я могу это почувствовать различно: в неуютности жизни, сказанной формулой: я не чувствую себя в жизни как дома, в актуальном воспоминании, оживляющем в моем сейчас то сейчас, которого уже нет, в ощущении Провидения, в ощущении «исполнения и полноты времен». Я могу сделать некоторые теоретические эсхатологические выводы из того, что чувствую и вижу сейчас. Но пусть они будут и самые умные, но для того, кто не чувствует эсхатологичности своего сейчас, для того и самые умные выводы будут только абстрактными рассуждениями, не имеющими для него никакого значения. Если же он чувствует эсхатологичность своего сейчас — они ему не нужны.
Ощущение эсхатологичности моего сейчас — это то бодрствование, о котором все время говорит Христос: «Итак бодрствуйте; ибо не знаете, когда придет хозяин дома» (Мк. 13, 35). «Да будут чресла ваши препоясаны и светильники горящи... ибо, в который час не думаете, приидет Сын человеческий» (Лк. 12, 35, 40). В Гефсимании апостолу Петру: «Симон! ты спишь? не мог ты бодрствовать один час? Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение» (Мк. 14, 37-38; Мф. 26, 40-41). Об этом же говорит и притча о пяти мудрых и пяти неразумных девах и также первые слова, которыми Христос начинает Свою проповедь: покайтесь, ибо приблизилось Царствие Небесное. «Исполнение и полнота времен», приближение Царствия Небесного — это и есть эсхатологичность моего сейчас. И об этом же говорит изречение Ин. 9, 39.
Эсхатология, так, как я понимаю ее, или, вернее, то, что меня сейчас интересует в ней, может быть или негативной эсхатологией, только отрицающей некоторые возможные человеческие измышления, или экзистенциальным вступлением к эсхатологии — экзистенциальными пролегоменами к эсхатологии. Они могут только указать направление мысли, чтобы я задумался о своем сейчас, чтобы понял, вернее, почувствовал, что значит сейчас, в отличие от сейчас, которого уже нет, и от сейчас, которого еще нет, то есть понял бы или почувствовал эсхатологичность своего сейчас.
Так как день и час смерти неизвестен и я могу умереть и сейчас и, когда буду умирать, буду умирать не вообще, а именно сейчас, то отделение этого последнего сейчас от сейчас, в котором я живу, абстрактно и неэкзистенциально. Почувствовать эсхатологичность своего сейчас это и значит, во-первых, почувствовать его связь с моим последним сейчас. Но я не один, у меня были и есть ближние, каждый из них имел или имеет свое сейчас. Тогда, во-вторых, я должен почувствовать связь его сейчас с моим сейчас. И в-третьих — связь моего сейчас с моим и с его сейчас, которого сейчас еще нет.
Обозначения:
ιι-сейчас: интенсивно-интенсивное сейчас;
ιε-сейчас: интенсивно-экстенсивное сейчас;
ει-сейчас: экстенсивно-интенсивное сейчас;
εε-сейчас: экстенсивно-экстенсивное сейчас.
Знак ι, когда он стоит на первом месте, говорит о моем сейчас, когда стоит на втором месте, говорит о сейчас, в котором я сейчас живу.
Знак ε, когда он стоит на первом месте, говорит об общем сейчас, моем и моего ближнего, когда стоит на втором месте, говорит о последнем сейчас, когда наступит вечное сейчас.
Четырехкратное разделение сейчас:
ιι-сейчас: то сейчас, в котором я сейчас
