Уэсли сел на край своего рабочего стола и сунул руку в карман за очередным стебельком клевера.

Позади него задрожала картина, которую он унаследовал от прежнего смотрящего. Уэсли взглянул на нее с любопытной улыбкой. На картине были изображены четыре стихии Сонма Богов. Их символы напоминали зоркие глаза, вечно надзирающие за тайнами Уэсли, а в нарисованных небесах над ними висела тень-луна.

В прежние дни ее называли Луной Мастеров. Она являлась частью некого священного ритуала, о котором Уэсли читал в какой-то книге – хотя и не помнил, в какой именно. Ее текст гласил, будто при появлении тень-луны магия усиливалась в десять раз. Он предположил, что это всего лишь россказни – а поскольку Мастеров, у которых можно было бы об этом спросить, больше не существовало, Уэсли не знал, правдивы ли они. И все же ему неизменно нравилась мысль о магической луне, одаривающей людей силой. Именно поэтому парень сохранил картину, хотя давным-давно избавился от ее владельца.

Уэсли терпеливо смотрел, как рисунок продолжает содрогаться, пока тот наконец не разделился надвое. Из темноты за ним показалось лицо.

– Сэр, – тихо и настороженно произнес Фальк, – мне кажется, я совершил прорыв.

Фальк был старше Уэсли, но лишь ненамного. И все же его лицо казалось измождено магией. Складывалось впечатление, что это лицо вытянули, а потом смяли, заострив все черты – от губ до маленького носа.

– Прорыв? – переспросил Уэсли. Фальк кивнул. Губы Уэсли растянулись в улыбке.

Остальные смотрящие оказались так озабочены эликсиром Главы и всем тем товаром, который Эшвуд поставлял Уэсли, что даже не подумали о вещах, что Уэсли мог сам для себя сделать.

Оружие и магия. И бесконечные возможности, которые давало их сочетание.

– Покажи мне, – приказал Уэсли.

Фальк шире распахнул замаскированную под картину дверь. Тень-луна скрылась из виду.

Уэсли сунул руки в карманы и, насвистывая в такт гудению своей магии, шагнул в дверной проем.

Тавия уперлась ладонями в поясницу и посмотрела вверх. Камера Саксони, скорее всего, находилась на шестом этаже. Тавия ненавидела высоту. Еще она терпеть не могла карабкаться куда-либо и вообще заниматься телесными упражнениями – помимо уличных выступлений. У девушки не нашлось ни веревки, ни снаряжения для лазания по стенам. И уж точно не было навыков акробата.

Зато она могла летать.

Тавия украла амулеты для парения в воздухе у прежнего смотрящего в свой четырнадцатый день рождения – как подарок себе самой. Хотя фокусница не любила высоту, ей нравилась мысль о том, что всегда есть возможность сбежать. Ирония заключалась в том, что сейчас девушка намеревалась использовать эти амулеты, чтобы проникнуть в камеру.

Тавия потерла ладони одна о другую, позволив талисману согреться в руках. Фокусница вздрогнула, ощутив у себя под ногами лишь воздух. Она изо всех сил старалась не смотреть вниз.

– Смотри прямо перед собой, – сказала она себе, отсчитывая окна, мимо которых пролетала. Ветер хлестнул по ногам. Тавию бросило вперед. Выставленные вперед ладони ударились в кирпичную стену. – Проклятье!

Она вонзила ногти в стену. Ноги девушки опасно подергивались в воздухе.

Пять. Она воспарила на пять этажей вверх. Карниз шестого этажа, где наверняка держали Саксони, дразняще нависал над Тавией. Именно сюда помещали арестованных нарушителей закона о магии, и потому этот этаж строго охранялся. Тавия сделала вдох, чувствуя, как магия парящего амулета буквально растворяется под нею – это все, что сейчас удавалось чувствовать под ногами. В любую секунду она могла упасть вниз и сломать шею. Или оказаться в руках миростражников. Те, несомненно, сообщат об этом Уэсли даже до того, как доложат своему капитану.

Тавия потянулась к окну. Ее пальцы соскользнули с карниза. Девушка стиснула зубы, вонзая обитые сталью ранты ботинок в стену. Собрав всю свою редко используемую телесную силу, она подтянулась наверх. Пальцы Тавии в неистовой хватке сомкнулись на прутьях оконной решетки.

Теперь она посмотрела вниз.

– О, скехт… – выругалась фокусница, созерцая черную брусчатку. При взгляде сверху вниз расстояние казалось куда больше, чем снизу вверх. Тавия подползла поближе к решетке, чтобы заглянуть внутрь.

Тюремная камера была куда просторнее ее спальни, однако удобной комнатушку трудно назвать. Все поверхности были цементными. Выбоина на выбоине, заплата на заплате. С потолка, словно копья, свисали острые потеки. Слева, чуть выше уровня пола, располагался металлический унитаз. Рядом с ним к стене был привинчен рукомойник. На полу лежали три матраса, застеленные истертыми сырыми простынями. На одном из них, расположенном ближе всех к стене, сидел мужчина – и на Саксони он точно не походил.

Незнакомец был одет в фиолетовую робу, какую время от времени приходилось надевать большинству фокусников в Крейдже. Даже Тавия как-то провела день в камере предварительного заключения, облаченная в тюремный комбинезон. Девушка ожидала, пока Уэсли закончит свое собрание и позаботится о том, чтобы вытащить ее. В Крейдже ты считался виновным, пока кто-либо не состряпает достаточно свидетельств, дабы доказать обратное.

– Эй, – окликнула Тавия. Она не утруждала себя шепотом. Девушке было известно расписание стражи. Она знала, что обход начнется только через одиннадцать минут.

Мужчина вздрогнул, но продолжил сидеть, обратив к Тавии сгорбленную спину. Тавия вздохнула и подалась ближе, все так же крепко держась за решетку и не осмеливаясь снова взглянуть вниз. Она в любую минуту могла струсить.

– Эй, – повторила девушка, – сегодня еще кого-нибудь привозили?

Мужчина повернул голову в ее сторону. Свет был ровным, но тусклым. С потолка на шнуре свисала одна-единственная лампа. Когда мужчина обернулся, Тавия прищурилась, чтобы рассмотреть его лицо. Однако фокусница узнала его только тогда, когда заключенный встал с матраса и направился к окну.

Это оказался тот самый человек, которому она продала эликсир – прежде чем Саксони нахально опустошила еще один флакон. Мужчина в цилиндре, с наглым взглядом и с усами, которые сейчас были густо покрыты кровью. И что еще хуже, Тавия откуда-то знала: это не его кровь.

– Ты явилась спасти меня? – спросил он, потом угрюмо добавил: – Они все на меня орут. – Мужчина посмотрел на свои руки. – Они твердят, будто я убил кого-то. Я никогда никого не убивал прежде.

Тавия открыла рот, но не смогла вымолвить ни слова.

Что бы с ним ни случилось, миростражники даже не озаботились умыть мужчину, прежде чем бросить в эту камеру. Они раздели его, заставили надеть робу цветов Крейдже и сунули сюда.

– Я ищу свою подругу, – ответила Тавия, пытаясь собраться с мыслями. – Миростражники схватили ее возле старого храма. Ты видел, как они притащили в тюрьму кого-то, кроме тебя?