– Война началась, – объявил Сабрино драколетчикам своего крыла. – Нас направляют в Гоццо, против фортвежцев. Все ли, звери и люди, готовы вылететь через час?

В ответ послышалось дружное «Так точно!», и только один летчик со скорбным лицом поднял руку. Сабрино ткнул в него пальцем:

– Корбео, не мямли!

– Сударь, – отозвался несчастный Корбео, – с сожалением вынужден доложить, что перепонка на крыле моего дракона еще недостаточно зажила, чтобы подняться в воздух. – Он пристыженно понурился. – Если бы война началась хоть неделей позже…

– В этом нет твоей вины. Ничего не поделаешь, – подбодрил его Сабрино – Выше нос, парень! Неделя – невеликий срок. Ты еще увидишь настоящий бой, не страшись. Тебе могут даже выделить свежего дракона, если решат, что нам срочно нужны опытные летчики.

Корбео поклонился.

– Будем надеяться, сударь!

Сабрино покачал головой.

– Не стоит. Это будет значить, что наша возлюбленная страна в страшной опасности. Я предпочитаю надеяться, что ты сможешь спокойно отдыхать, пить вино и щупать красоток, покуда твой дракон не поправится.

Корбео поклонился снова, на сей раз пытаясь скрыть ухмылку.

– Готовимся к вылету! – приказал крылу довольный собою Сабрино. – Капитаны – ко мне.

Один из звеньевых, Домициано, задал именно тот вопрос, который собирался прояснить Сабрино:

– Сударь, хватит ли у нас сил остановить захватчиков?

– Должно хватить, – просто ответил Сабрино. – Альгарве полагается на нас. Будем держаться, сколько сможем. Как бы ни пошли дела, – он вспомнил речь Мезенцио, – мы не можем позволить, чтобы Фортвег и Елгава пожали друг другу руки. По сравнению с этой угрозой наши жизни не значат ничего. Всем понятно? – Домициано и остальные трое звеньевых кивнули. Сабрино по очереди хлопнул каждого по плечу. – Хорошо. Отлично. А теперь и нам пора готовиться к отлету.

Когда полковник устроился в седле у основания драконьей шеи, когда ударил пятками по нежной коже у ключиц и зверь взмыл в воздух, когда земля ухнула вниз и загремели драконьи крылья, Сабрино понял на миг, почему некоторые люди вздыхают, глядя на огромных ящеров. А когда дракон, извернувшись, попытался укусить седока, прежде чем тот треснул змея по носу стрекалом на длинной рукоятке, – немедля помянул недобрым словом идиотов, которые ничего не понимают в настоящих драконах.

Хребет Эльсунг являл собою естественную границу между Ункерлантом и Дьёндьёшем. По каким именно вершинам хребта эта граница проходит, конунг Ункерланта Свеммель и экрекек Дьёндьёша Арпад никак не могли договориться. Поэтому разрешать этот вопрос за них приходилось нескольким тысячам молодых мужчин с той и другой стороны.

Леудаст с куда большим удовольствием сидел бы сейчас на своем хуторе близ фортвежской границы, чем мерзнуть у костра в скалистых пустошах на краю света. По его глубокому убеждению, если уж Арпад оказался таким олухом, что возжелал здешних булыжников, то пускай забирает их хоть все.

Вслух он своего мнения, впрочем, не высказывал. Сержантам такие мнения очень не нравились. Офицерам – еще меньше. А сильней всего они не нравились конунгу Свеммелю, если верить всему, что болтают (верней сказать, шепчут) люди. Победив наконец в затянувшейся гражданской войне своего брата-близнеца Киота, Свеммель пришел к выводу, что все, кто с ним не согласен, – предатели. Из-за этого уже немало людей исчезло без следа, и Леудаст не горел желанием добавить к их списку собственное имя.

Нагнувшись к костру, он покрутил в ладонях палочку с нанизанным на нее куском жесткой сильно наперченной колбасы, чтобы та как следует прожарилась со всех сторон.

– Очень эффективно, Леудаст, – одобрительно кивнул сержант, старый вояка по имени Магнульф.

– Спасибо, сержант. – Леудаст просиял.

Похвала была нешуточная. Слова «эффективность» солдат в жизни не слыхивал до той поры, как царские печатники сорвали его с земли, обрядив в сланцево-серый мундир, но конунгу Свеммелю оно было очень по душе. Поэтому всем подданным конунга приходилось добиваться эффективности хотя бы на словах. В армии Леудаст научился не только поражать огнем врагов великого Ункерланта, но и вовремя вставлять в разговор дежурные лозунги:

– Время и силы – с наименьшими затратами.

– С наименьшими, – согласился Магнульф с полным ртом.

Леудаст едва разобрал его слова, но дожидаться, пока сержант прожует, было бы не очень эффективно. Магнульф почесал внушительный – хотя и не столь впечатляющий, как у Леудаста и еще доброй половины роты, – шнобель и продолжил:

– Клятые дёнки беспременно сегодня что-нибудь утворят. Во всяком разе, так пленники талдычат.

Леудасту стало вдруг интересно, как из пленных выжимают сведения. Эффективно, должно быть. Под ложечкой у него засосало. Дознатчики конунга могли действовать эффективно до жути.

– Вот дома, – бросил со скукой тощий по ункерлантским меркам парень по имени Визгард, – уже, верно, за полночь перевалило, а тут солнце едва закатилось.

– Мы, – Магнульф ударил себя кулаком в грудь, – великая страна! А будем – еще больше, когда вышибем дёнок с большой земли на острова, где они гнездятся.

– Было бы проще, когда б они не отняли у нас эту землю в годы Войны близнецов, – вставил Бертар.

– Вот и видно, к чему эффективность нужна, – наставительно заметил Магнульф. – С одним конунгом в царстве дела как по маслу идут – эффективно. Поставь двоих на место одного, и все в тартарары летит!

С точки зрения Леудаста, ничего особенно эффективного в этом не было. То был голос здравого смысла. Если бы хоть Свеммелю, хоть Киоту достало смелости признаться, что из двоих близнецов он младший, братья избавили бы Ункерлант от множества горестей. Через хутор Леудаста – точней сказать, его отца, потому что сам солдат появился на свет уже к исходу междоусобной войны, – армии проходили не раз, то в одну сторону, то в другую, но с неизменной целью унести все, что можно, а остальное – сжечь. Село не один год оправлялось от разорения.

А теперь, когда страна, наконец, вздохнула спокойно, началась новая война, на дальнем краю земли. В чем тут эффективность – Леудаст ума дать не мог, но упоминать об этом вслух было бы крайне… неэффективно.

– Будьте бдительны, – приказал, подходя к костру, капитан Урган. – Дьёндьёшцы готовят какую-то гнусность.

– Я уже предупредил солдат, сударь, – заметил Магнульф.

– Эффективно, – сухо заметил Урган. – У меня есть для вас новость: на дальнем востоке все соседи обрушились на Альгарве.

– Его величество поступил – эффективней не бывает, что не ввязался в эту войну, – заметил Магнульф. – Пускай эти ублюдочные каланчи друг друга поубивают.

– Фортвежцы – не каланчи, – поправил Бертар педантично.

Магнульф прожег его одним из тех взглядов, какие, судя по всему, тренировал перед зеркалом.