— Да ты хоть знаешь, как мне эти деньги достались… — проглотив слезы, прошептала я.

Вспомнила, с каким трудом мне удалось скопить эту сумму. Вспомнила, как зимой бегала от одного ученика к другому в осенних сапогах, потому что не могла позволить купить себе новые зимние, а потом простыла и свалилась с температурой. Вспомнила, как вышла с больнички раньше и чуть не загремела с воспалением легких… А теперь эти деньги так легко улетают на глупости вроде пива и пиццы…

— Едой оговаривать последнее дело, Верунчик! — взвился Сережа. — Подумай-ка лучше, чего без меня делать будешь? Сама эту коляску таскать по этажам? Или с работы отпрашиваться постоянно, чтобы брата на массаж да в больницу свозить, а? Без мужика быстро взвоешь!

Я замолчала, понимая, что он прав. Ильюшка, хоть и утверждал, что он сам справится, и я могу оставлять его одного, все же был ребенком. Я знала, что он терпеть не может, когда я веду себя так, будто сама родила его. Но после двух лет, когда я буквально носила его на руках, таская из кресла в ванную и обратно, делала массаж, от которого потом ломило руки, и первое время после аварии кормила с ложки, я и считала себя родителем. И оставить ребенка, который к тому не может себя обслуживать, одного, я не могла себе позволить. Вот если бы Сережа нашел работу, вдвоем мы бы как-нибудь потянули сиделку, а так…

— Ладно, Сереж, не злись, — миролюбиво сказала я, подходя к нему ближе и обнимая. Тот сидел напряженный, будто струна. — Я же не со зла. Просто ты ведь знаешь, как деньги тяжело достаются.

— Да уж кто здесь и знает, то это я, — глухо проговорил он. — Вкалывал как проклятый в том гараже, на всю жизнь хватило.

— Давай просто, перед тем как что-то купить, обсуждать будем, хорошо?

— Да ты за кого меня держишь? — снова возмутился он, отстраняя меня и вставая. — Я и буду у тебя каждую копейку выпрашивать, будто нищий?

— Не будешь. Ты же на работу устраиваешься, — резонно заметила я.

— Я на собеседование иду, — отрезал он. — Меня еще никто никуда не взял!

— Возьмут, Сереж, обязательно возьмут. Ты же такой умелый автомеханик, ну как они могут не взять! С руками оторвут, я уверена!

— Посмотрим.

— Вот, держи, — я протянула ему деньги.

— Не надо, — покачал Сережа рыжеволосой головой. — На автобусе поеду. Потом обратно. Даже не знаю, успею ли Ильюшку на массаж отвезти.

Сережа прошел в коридор и начал одеваться.

— Сереж, ну прости меня, ладно? Прости! Ну не подумала!

— Ты никогда не думаешь!

— Пожалуйста, Сереж, возьми деньги и поезжай на машине, хорошо? Только прошу тебя, отвези Ильюшку, ты же знаешь, что пропускать сеансы нельзя.

Сережа, раздумывая, протянул руку и, взяв деньги, покрутил их в руках, раздумывая. Сердце у меня грохотало как ненормальное. Потом Сережа все-таки убрал деньги в карман, а я мысленно выдохнула.

— В автосервисе на этом хламе показываться-то стыдно, но да ладно, так уж и быть. Про ужин не забудь.

— Хорошо, Сереж. Спасибо тебе. — Я потянулась к нему, и Сережа наклонился, позволив чмокнуть себя в щеку.

— Спасибо не булькает. Бутылку пива купи, как домой пойдешь.

— Куплю, — пообещала я.

Когда Сережа ушел, пошла проверить брата. Тот сидел перед компьютером и что-то читал. Сказав ему, что, пока Сережи нет, с ним посидит соседка, побежала на работу.

День пролетел незаметно. Уроки, внеклассные занятия, совещания, классный час… В перерывах я звонила Сереже, но трубку он не брал, потом набрала брата.

— Да, Вер.

— Ильюш, вы на массаж съездили? До Сережи не могу дозвониться.

— Не-а, — ответил тот.

— В смысле нет? — не поняла я, бросив взгляд на часы и поняв, что время приема уже прошло.

— В прямом. Я с баб Алей сижу, она меня заставляет какую-то дичь по телику смотреть, спаси меня!

— Ты кушал?

— Ага, баб Аля запеканку принесла. Но это малая цена за просмотр телика! Инвалидов мучают! — пожаловался он.

Болезнь — а я называла ее именно так, потому что планировала вылечить — заставила Ильюшку стать старше своего возраста. И он всегда отзывался о своем состоянии с долей юмора, будто видел, как сложно и мне видеть его таким.

— Мне еще репетиторство осталось, но постараюсь отменить. А ты баб Алю попроси посидеть еще немного, ладно?

— Ла-а-а-адно, — протянул брат.

— Люблю!

Отключившись, я позвонила ученику, с которым дополнительно занималась, и, скрепя сердце, попросила перенести занятие. Вдруг с Сережей что-то случилось? Он ни за что не стал бы подводить меня! Он не такой!

Выскочив из школы, я быстрым шагом пошла к остановке, но тут наперерез мне, взвизгнув шинами, метнулся черный джип. И замер, пугая непроницаемой громадой металла. В его блестящем на заходящем солнце боку отразилось мое перекошенное от страха лицо.

— Больной! — крикнула я, стараясь унять сердцебиение.

Дверца медленно распахнулась, и я увидела того, чей образ гнала от себя все выходные.

— Тебе нужно расслабиться, малышка! — сказал, увидев Тигрицу.

Узнав меня, вспыхнула. Она ещё красивей, чем казалась в первую встречу. Миндалевидные глаза смотрели со страхом и настороженностью. На ней был строгий костюм, который сидел лучше, чем форма официантки. Распаковал бы её из него. Разорвал бы зубами. Высвободил бы эти аккуратные холмики из тесной блузки.

Член набух так, что готов был сразу же осуществить задуманное, но нет. Для неё я приготовил нечто поинтереснее. Поправил стояк в штанах, что не укрылось от её взгляда.

Опомнившись, она хотела дать дёру и попыталась обойти машину. Дал знак своим, чтобы угомонили её. Тигрица закричала, зовя на помощь. Желающих помочь, естественно, не нашлось. Видел, что парочка зевак замерла, не зная, встревать или нет. Но, как оказалось, они не самоубийцы и сделали вид, что ничего не происходит.

Осторожно подхватив Тигрицу, усадили на заднее сиденье. Девка кричала и отбивалась, отчего выглядела ещё более сексуально.

— Ты что, чёртов извращенец, да?! Бандюган проклятый! — верещала она.

Я молчал, изредка поглядывая в зеркало заднего вида. Дикая кошка. Настоящая тигрица. Хотел её так, что член так и стоял, не успокаиваясь. Она сыпала оскорблениями и брыкалась до самого автодрома. Парни посмеивались на её нрав, стараясь осторожно придерживать, чтобы не навредила сама себе, пока истерила.

— Надо было тогда тебе голову разбить! — сказала она, перед тем как машина остановилась.

— Ко мне её, — приказал, выходя из машины.

— Отпустите меня!