Мордхе видел, что восковое, полубезумное лицо реб Иче с большим, изборожденным морщинами лбом светится, когда он произносит имя Мессии, и ужас охватывал Мордхе, он вдруг ощущал себя таким маленьким и ничтожным. Грешная душа содрогалась, руки и ноги отнимались, он забывал, зачем пришел, и вслушивался в слова реб Иче.

— «Через двенадцать месяцев Мессия откроется в раю, и все праведники коронуют его и вручат ему оружие с выгравированными на нем святыми именами. И животворная звезда пробудится посреди неба, цвет ее будет пурпурным, и она будет блистать днем на глазах всего мира. И столп огненный поднимется на севере до самого неба и будет стоять напротив звезды сорок дней, и весь мир будет пребывать в страхе. Тогда звезда будет бороться с пламенем на глазах у всех. Глас раздастся в громах и молниях, земля содрогнется от этого гласа, и множество воинств падет от него замертво. В тот же день в Риме возгорится пламя, которое пожрет множество замков, дворцов и башен. Тогда глас обломает ветви деревьев в саду. Он будет громко возглашать: Встаньте, святые, встаньте перед Мессией! Пришло время, когда муж снова берет свою покинутую жену, он хочет рассчитаться за нее с этим миром, возвысить ее и отряхнуть с нее прах земной… Тогда все они восстанут и снова вручат ему оружие. Авраам — справа от него, Ицхак — слева от него, Яаков — впереди его, а Моше со всеми праведниками будет плясать в раю. Когда Мессия будет снаряжен, он войдет в „гнездо птицы“ и увидит там картину разрушения Храма и всех убиенных там праведников. Он извлечет оттуда десять одеяний мести и будет скрывать их сорок дней. Тогда престол Всевышнего призовет „гнездо птицы“ с Мессией. Они взойдут, и Господь узрит Царя-Мессию, облаченного в одеяния мести и опоясанного мечом. Он поцелует его в голову, и тогда содрогнутся триста девяносто небес. Тогда Господь подаст знак одному из небес, скрытому с шести дней Творения, и извлечет из Своего дворца корону со святыми именами. Той же короной короновался Господь, когда евреи переходили море, в ней Он мстил фараону. Эту корону Он возложит на Мессию и снова его поцелует. А священные колесницы и горние воинства окружат Его. Все они коронуют его. Он войдет во дворец и узрит всех горних ангелов, скорбящих по Сиону, вечно оплакивающих его разрушение. И тогда он выйдет оттуда с короной на голове и в полном боевом облачении, и множество святых воинств — вокруг него. Весь мир увидит свет между небом и землей. Семь дней будет сиять свет, и весь мир будет пребывать в страхе и растерянности, кроме мудрецов, знающих тайны, не будет знать, что это. И все эти семь дней Мессия будет пребывать с короной на голове в „гнезде птицы“ — гробнице праматери Рахили. У обочины дороги стоит она. Мессия принесет ей весть и утешит ее, и она утешится. Она встанет и поцелует его. Тогда свет уйдет оттуда и остановится в Иерихоне, городе пламени. Двенадцать месяцев будет он скрыт в свете „гнезда птицы“. Потом он поместит этот свет между небом и землей и будет покоиться в Галилее, и там он выйдет из „гнезда птицы“ и пойдет в место свое. В тот день вся земля снова содрогнется от края до края, и весь мир увидит, что пришел Мессия… Счастлив будет тот, кто будет тогда, и счастлив будет тот, кого тогда не будет!»

Мордхе смотрел на реб Иче и был уверен, что душа его вознеслась к Божьему престолу.

Из открытого окна виднелся пламенеющий край леса: заходило солнце. У конюшни лесник чистил лошадь. Его четырнадцатилетний сынишка Вацек сидел босой, дергал собаку за уши, дразнил ее, бросил в нее камень. Собака вырвалась, с разбегу перескочила через камень, потом попыталась схватить его зубами и, недовольная, поплелась обратно к хозяину.

Мордхе переводил взгляд с лесника на Вацека, живущих подобно ослам и не знающих, что в комнате, отделенной от них стеной, реб Иче созидает и разрушает миры, и великая жалость снисходила на него.

Реб Иче закрыл книгу, заметил Мордхе и приветливо сказал:

— Хорошо, что ты пришел, Мордхе!

Мордхе смотрел, как реб Иче встал, надел лапсердак, потер руки и начал шагать по комнате; тогда Мордхе почувствовал себя свободнее и начал рассказывать. Он заикался, краснел, путался, снова начинал, еще больше путался, передавая реб Иче историю с Рохеле. Мордхе заметил, что во время его рассказа реб Иче старался не смотреть на него, чтобы не смущать, и еще больше полюбил его.

Реб Иче выслушал, остановился и начал говорить, как бы продолжая прерванный разговор:

— Значит, ты достиг первой ступени… Другие и этого не достигают… Хорошо! Хорошо! Знай, что благочестивый еврей должен всей душой довериться цадику, ибо цадик соединяет в себе ум, рассудительность, милосердие и любовь… Что я говорю?! Он соединяет в себе вообще все добрые начала, в его сердце нет места, где притаилось бы зло. Потому что, знай, в сердце человека есть две полости — правая и левая. Правая полость — это духовное начало, левая же залита кровью, и там обитают темные силы, которые уводят человека с прямого пути.

Реб Иче в задумчивости прошелся несколько раз по комнате, пожевал свою густую бороду и снова остановился.

— Знай, что чем свободнее становишься ты от всего материального, чем больше доверяешься цадику, когда вручаешь ему свою волю, свою душу, тем ощутимее твои воля и душа становятся едины с душой цадика, сущность которой — одна любовь. Любовь же — должен ты знать — основа мира. Существуют ступени любви: самая низкая — это любовь Амнона и Тамары, но даже ее подавить в себе нельзя; нужно пройти все ступени, и если ты окажешься на это способен, то никогда не станешь рабом зла. Тогда левая полость твоего сердца станет у тебя намного меньше, кровь остынет, темные силы исчезнут, а ты сам выше вознесешься по ступеням, пока не почувствуешь, что такое мощь, воля, что такое твоя собственная душа, пока не начнешь понимать, кто такой цадик. Ощутишь в крови, во всех своих членах пламень, потушить который может лишь слово или взгляд праведника.

Реб Иче умолк, но продолжал шагать по комнате, жевал усы, морщил лоб, как бы рассуждая сам с собой.

— Послушай, о чем я толкую, — сказал он, останавливаясь на другом конце комнаты. — Лет двенадцать назад, тотчас после женитьбы, я не мог освободиться от греховных мыслей и находился целиком на первой ступени. Я ездил тогда в Пшисху. А реб Менделе к тому времени уже прославился. Весь мир говорил о нем. И я подумал: «Съезжу в Коцк». Приехал в Коцк, послал «записочку», просил дать мне силы для служения Богу. Меня позвали. Я зашел. Ребе меня спрашивает: «Куда ты уже ездил?» Я отвечаю: «В Пшисху». «Чего ж ты от меня хочешь? — вскричал ребе. И тут же закричал еще громче: — Осел, если ребе из Пшисхи тебе не помог, я наверняка ничего не смогу сделать! Поезжай назад, доверься ему. Ты еще можешь возродиться. Ты проходишь сейчас первую ступень. Человек должен себя чувствовать грешным, пока материальное покрывает духовное, а когда ты постигнешь слова ребе из Пшисхи, тогда снова приезжай сюда».

Мордхе еще долго сидел у окна, точно слушая, хотя реб Иче давно уже перестал говорить. Он посмотрел на рдеющее небо, и ему пришло в голову, что это одеяния мести, которые наденет Мессия, когда выйдет из «гнезда птицы». Мордхе сидел счастливый, глядя на пламя, забыв, где он, и воображал, что видит перед собой Мессию — рыжего еврея с огненной бородой, закутанного в пурпурный талес с черными полосами.