Со всеми своими достоинствами и недостатками на первую красавицу страны я быть похожей не могла. На фоне любой знатной девушки из не шибко богатой семьи я проигрывала по всем фронтам. Точнее, я и не пыталась воевать там, где от меня не было совершенно никакого толку. Я не видела в этом смысла, потому всегда просто пропускала мимо ушей любые оскорбления, понимая, что женятся на мне не из-за них.

Но почему-то именно сегодня они все разом обрушились на меня и напомнили о том, что я не самый желанный экземпляр из всех возможных. Моя обреченность достигла какого-то апогея и превратилась в навязчивую идею. И ладно бы это было на самом деле правдой. Просто наряжаться, краситься и укладывать волосы – было не для меня. Зачем все эти странные телодвижения, когда твой муж едва может отличить тебя от вазы, да и ночи я всегда проводила одна? В особом уходе за собой не было никакой необходимости.

Выживание и собственные желания для меня были превыше всего, и я не хотела превращаться в безмозглую куклу, пляшущую на потеху публике. Но сейчас, неожиданно осознав, что без этого мне не победить, будто бы окончательно развалилась на части. Мое самообладание подвело, и я скатилась в самую обычную нелицеприятную истерику. Кажется, эту партию мне не суждено доиграть и выбрать для себя новую фамилию…

Месяц во дворце прошел у меня в диком напряжении и желании забиться в ближайший угол. Хотя, готова признать, терапия лорда Таутера помогала куда лучше, чем услуги всех высокооплачиваемых шарлатанов разом. Теперь при виде самого этого молодого мужчины я могла спокойно дышать и разговаривать, даже прикасалась к нему без содрогания. Правда, чего мне стоили эти достижения – ни в сказке сказать, ни пером описать. Личная гвардия и прислуга просто по углам разбегалась от моих визгов и криков. В ход шли все возможные словесные угрозы, а также вазы и, зачастую, моя собственная туфля. Правда, гордый лорд Севера не сдавался, он смело пошел на шантаж и грозил расправой над невинной мной. В итоге, на фоне первоначального противостояния, наши отношения стали потихоньку налаживаться.

Но все же я больше так сильно не боялась этого мужчину, и даже регулярно пыталась прибить его туфлей. Он же, пользуясь моим не вполне адекватным восприятием окружающего пространства, активно старался приручить меня.

Вот и сейчас мы спокойно попивали чай в малой гостиной и легонько спорили по поводу завтрашнего выхода в свет. Как и любой мужчина, Бореальд предлагал нарядить меня в самое яркое и дорогое платье из предоставленного мне по приказу императора нового гардероба. Я упиралась изо всех сил и настаивала на простом черном платье без драгоценного шитья, но с шикарной шелковой розой. Он же – на пышном темно-красном с золотым кружевом на груди и массивных золотых украшениях с рубинами.

Разве возможно переубедить гордого воина и главу кабинета министров? Вот и Бореальд, несомненно, думал, что нельзя. Я же отчаянно сражалась за свой выбор. Постепенно наш спор начал выходить на уровень агрессивного противостояния, В ход вновь пошли угрозы, уговоры и просто шантаж. Вели мы себя, как два маленьких ребенка, не поделивших в песочнице игрушку.

В результате к единому соглашению мы так и не пришли. Не найдя ничего лучшего, я просто хлопнула дверью собственной комнаты и не вышла даже к ужину. Дверь мы опять проверили на прочность. Но деревяшка не сдавалась и стояла неприступной крепостью, охраняя мой покой от навязчивого внимания нахального блондина. Наверное, именно из-за нее мы еще не переубивали друг друга и не разрушили Лазурный дворец до основания. Она, словно буфер между нами, отводила молнии и приглушала громкие вопли, разграничивая мое личное пространство.

Даже сейчас, понимая, что мужчина уже заинтересован, да и я его особо не боюсь – я нервничала по-настоящему. Ведь Бореальда еще предстояло каким-то невероятным способом уговорить взять меня в далекие северные края в роли его невесты. А это задачка не из простых. Мимолетного интереса лорда Таутера было категорически недостаточно для проникновения в его личную жизнь и оставления несмываемого отпечатка на сердце. Я не видела смысла врать самой себе. Как женщина, я его не интересовала, а, наверное, только раздражала и бесила до самых корней таких красивых, почти белоснежных волос.

Я даже от самой себя не ожидала злости по этому поводу. Но, как выяснилось, на смену оставшемуся в прошлом страху перед молодыми мужчинами пришла женская гордость. Пробудившись в глубине моей души, она вдруг важно вскинула голову, и теперь вот категорически не хотела признавать тот факт, что снежный лорд не желает воспринимать мое изящное кокетство и реагировать на флирт так, как положено любому нормальному мужчине.

Холодную душу Бореальда ничуть не трогали мои трепетания и милый голосок. Его больше раззадоривало то, с какой отчаянной злостью я бросалась на защиту собственного личного пространства, с какой остервенелостью не давала ему управлять собой. Похоже, ему нравилось то, как я цеплялась за крупицы своего былого страха, тормозя саму себя, гася безумный азарт охоты. Я столько лет была молодой Вдовой: милой и наивной. И только сейчас осознала, что стоило мне поманить пальчиком, и в мои руки упала бы вся высшая знать: от министров и генералов до судей и глав церквей. Все они, независимо от возраста и даже семейного положения, сами полетели бы на свет моего огонька, чтобы сгореть ярко и безудержно.

А этот… нахал только смеялся и обзывал меня маленькой дурочкой. Плевать он хотел на все мое невинное очарование и гладкий шелк темных волос. Его не трогало синее сияние моих ясных глаз и нежные очертания розовых губ. Его вообще во мне ничто не привлекало, словно я была ребенком перед строгим учителем, которого отчитывали за малейший проступок.

Меня это одновременно злило и подливало масло в огонь зарождающегося интереса. Еще едва теплящегося где-то там, в самой глубине души, робкого, но уже вполне осязаемого ощущения симпатии к столь необычному для меня мужчине.

Мы, словно два огромных хищника, кружили около друг друга, не подпуская слишком близко, но и не давая отойти на достаточное расстояние. Огромная белоснежная рысь с кристально-голубыми глазами против черной лоснящейся пантеры с темно-синими глазами. Вот так я видела наше противостояние. Безумный танец, в котором не было ни победителя, ни проигравшего. Просто два зверя, чувствующие опасность, пытаются поймать друг друга в свои силки. И пока это противостояние будет продолжаться, я не смогу от него отказаться, проигнорировать прямой интригующий вызов. И, возможно, это станет самым грандиозным начинанием всего нового года.

Ведомая тонким и несмелым голосом разума, я ножницами разрезала красное платье, превращая его в жалкие ошметки. Вот так, мой дорогой лорд, я еще попорчу вам нервишки. Может, даже доведу до нервного срыва. Вы не один из моих престарелых женихов, и я не собираюсь быть примерной и послушной девочкой. Я хочу хоть раз почувствовать, что значит быть живой. Понять, каково это – не прятаться от мира за стенами кареты или высокой оградой поместья.

И, возможно, именно этот человек поможет мне больше не бояться внешнего мира. Как бы я ни протестовала, но он действительно уже сделал очень многое для меня. Я стала спокойнее реагировать на окружающих людей. Нет, я не спешила верить в самообман, но начинала понимать, что мне уже не шестнадцать лет. Я больше не робкая девочка из южного провинциального городка. Теперь я взрослая красотка с одним из крупнейших состояний во всей империи. А значит, мне простительны и отказы, и наглость. И вообще, меня сам император поселил в резиденцию, предназначенную для императрицы. Я не последняя замухрышка в стране!