Со дня на день, или даже с минуты на минуту, в нашем подвале ожидалось пополнение. В Стокгольме сотрудники русской военной разведки, которым были приданы несколько наших специалистов, сумели отловить знаменитого полковника Акаши, военного атташе Японии в Шведском королевстве, продолжившего тайную борьбу и после капитуляции Японии. Теперь доставка полковника в наше распоряжение зависела лишь от ледовой обстановки в Ботническом заливе, что, естественно, было лишь делом времени. Весьма недолгого времени. Получив в руки полковника, мы сможем начать «потрошить» основных фигурантов, после чего в наших руках окажется фактически вся информация об убийстве Николая II и попытке государственного переворота.

6 апреля (24 марта) 1904 года, полдень. Санкт-Петербург, Зимний дворец, Малахитовая гостиная.

Вдовствующая императрица Мария Федоровна, принцесса Масако и епископ Николай

Вдовствующая императрица Мария Федоровна сидела на золоченой софе, обитой малиновым бархатом, и задумчиво смотрела в окно, выходящее на Неву. Лед еще был крепок, хотя днем на улице уже пригревало не по-зимнему. Императрица размышляла о своей судьбе, богатой на события, как приятные, так и не очень. Совсем недавно страшная смерть настигла ее старшего сына Ники. Произошло это среди бела дня в самом центре столицы Российской империи. А вот младший сын, ее любимый Мишкин, отправившись на войну, побывал в бою, был ранен, но живой вернулся домой, да не один вернулся, а с невестой.

Все российские императоры женились на представительницах иностранных королевских домов. «Самодержец не должен жениться на своих подданных», – не раз говаривал суровый император Николай I. Его сын, тесть Марии Федоровны, император Александр II, вздумал нарушить завет отца и после смерти своей супруги сочетался браком с княгиней Екатериной Долгорукой. У Романовых существовало поверье: Долгорукие несут смерть в их семью. Так и случилось – императора убили бомбисты-нигилисты.

А вот ее Мишкин смог удивить всех. Он привез с войны необычную невесту. Нельзя, сказать, что она была не ровня Романовым – японская императорская фамилия считалась одной из самых древних правящих династий мира. Правда, принцесса Масако не была православной. Но это было делом вполне поправимым – достаточно невесте сына было принять таинство Крещения, и последнее препятствие к ее браку снималось.

Ну, а то, что она лицом оказалась не совсем похожей на белолицых и белокурых германских принцесс – так это совсем даже и неплохо. Говоря по чести, Мария Федоровна продолжала с неприязнью относиться к этим надменным германцам, которые так подло обошлись с ее родной Данией, отобрав у королевства треть территории. Об этом принцесса Дагмара, даже став императрицей Марией Федоровной, никогда не забывала.

Правда, сейчас, по воле политиков, Россия и Германия оказались связанными союзным договором, к которому, кстати, примкнула и Дания. Но политика – политикой, а чувства – чувствами. Мария Федоровна умела, когда это было необходимо, улыбаться своим врагам, даже если ей совсем этого не хотелось.

А сейчас вдовствующая императрица ожидала свою будущую невестку. Масако должна была прийти в Малахитовую гостиную в сопровождении епископа Николая, который был одновременно и ее законоучителем, знакомившим японскую принцессу с основами христианства, и наставником, рассказывающим будущей супруге русского императора о стране, в которой ей предстоит жить. Ну, и еще переводчиком.

Впрочем, Масако трудолюбиво и упорно, как могут делать только японцы, учила русский язык и уже смешно произносила своим тоненьким голоском простейшие фразы, часто заменяя звук «эл» на звук «эр». Но принцесса старалась, да и учитель у нее был опытный. И потому она уже немного понимала то, о чем ей говорили.

Мария Федоровна усмехнулась. Она вспомнила, что капитан Тамбовцев по секрету рассказывал ей о судьбе принцессы Масако в их времени. Принцесса вышла в 1908 году замуж на принца Цунэхиса Такэда. У нее родились сын и дочь. Так вот, дочь Масако, принцесса Аяко, впоследствии приняла христианство и стала принцессой Марией. Вот так-то – от судьбы не уйдешь!

Вдовствующая императрица, задумавшись, не заметила, как в Малахитовую гостиную вошли Масако и епископ Николай. Принцесса, увидев мать ее будущего мужа, почтительно поклонилась. Мария Федоровна, быстро поднявшись с софы, подошла к Масако и поздоровалась с ней и епископом.

– День добрый, ваше веричество, – ответила принцесса, смущенно опуская глаза.

– Как ты себя чувствуешь, дитя мое? – ласково спросила Мария Федоровна у Масако, с трудом удерживаясь, чтобы не погладить по голове эту юную девушку, которую волею политиков судьба забросила на другой конец света.

– Спасибо, хорошо, ваше веричество, – ответила Масако, подняв голову и с робостью заглядывая в глаза императрицы.

У Марии Федоровны сжалось сердце от жалости и нежности. Ей показалось, что с такой женой ее Мишкину будет хорошо. Она не знала – полюбит ли ее сын эту нежную и робкую девушку, как полюбил ее когда-то могучий и суровый супруг, великий князь, а потом – император Александр III. И ей очень захотелось, чтобы все было именно так.

Вдовствующая императрица пригласила принцессу присесть на софу рядом ней, придвинула стул епископу Николаю и неожиданно для себя стала рассказывать будущей невестке о том, что ей пришлось пережить, прежде чем она стала женой российского императора.

О том, как юная датская принцесса Дагмара сначала была невестой цесаревича Николая, старшего сына императора Александра II. «Милого Никсу» – так называла его юная датская принцесса – невежественные европейские доктора загнали в могилу, леча его варварскими методами «закаливания». Они заставляли больного молодого человека купаться в холодном Балтийском море, невзирая на то, что лето 1864 года было совсем не жарким.

Мария Федоровна вспомнила, как она чуть не упала в обморок, когда в апреле 1865 года увидела в Ницце своего жениха. Это был скелет, обтянутый кожей. Он вскоре умер, до последней минуты не выпуская из своих рук руку невесты, которой так и не суждено было стать его женой. Рядом ней все это время был брат Николая Александр. Он-то и стал через год ее супругом, ибо умирающий сам вложил руку невесты в руку младшего брата, попросив позаботиться о бедной девушке. И с Александром Дагмара, ставшая после обряда миропомазания Марией Федоровной, была счастлива в браке до самой кончины императора.

Епископ Николай, переводивший Масако рассказ вдовствующей императрицы, после слов о смерти Александра III перекрестился, а по щеке принцессы покатились непрошеные слезы. Ей вдруг стало жалко эту пожилую и добрую женщину, мать ее будущего мужа, которая чем-то была похожа на ее собственную матушку, оставшуюся во дворце отца-императора – далеко-далеко от холодного и сурового Петербурга.

Мария Федоровна заметила слезы своей невестки. Она не сдержалась, обняла девушку и прижала ее к себе.

– Не бойся, милая, все будет хорошо, – ласково сказала императрица Масако, – я не дам тебя в обиду. Будешь ты с моим Мишкиным жить-поживать да детей наживать.