Моя смерть была бы точкой. Но лабиринт оказался не мертв. Жизнь еще теплится. Зачем? Еще один вопрос. Пишу заготовку. Думать в процессе. Наметить вопросы. Оценить возможность. Смерть подождет. Ей не впервой. Может, это обман? Может быть, этого человека нет? Стоп. Трудно сформировать мысль. Потерпи. Мой путь был долгим. Эти привалы утомляют. Голод и усталость забрали многое. А ведь конец был близок. Путь сквозь лабиринт должен был стать последним. Эпилог моего пути. Эпилог, который спас историю бездействием. Думаю подойти и поговорить. Помочь в разделе одиночества. Узнать пролог. Но не могу. Любое влияние опасно. Мне влиять опасно. Каждый мотив способен менять. Ответственность. Здесь я для смерти. Не для жизни. Но зачем тогда? Разделяем судьбу? Невозможно. Путь обратно запрещен клятвой. Несправедливо нарушить ее. Лабиринт — его рук дело? Тут был город из камня и железа. Большой. Теперь лишь остатки. Развалины доказывают время. Есть причина его одиночества. Точно есть. Если встреча, то будет плохо. Ему или мне? Всем. Проблема не во мне. Проблема в нем. Человек такой воли на месте не останется. Новая цепь, новый виток, новый кошмар. Таких стоит держать именно здесь. На могилах. Пусть чужих, но аналогичных его упрямству. Нельзя вмешиваться. Хватит уже. Учусь на ошибках. Наконец-то. Пора бы выслушать урок жизни. Пора запомнить свое место. Мы одинаковы с ним. Таков ответ. Провокаторы. Упрямцы. Разрушители. Бездействие спасет мир после. Спасет могилу цивилизации. Спасет след мертвой жизни. Слово и так нарушено. Поиск улик был под запретом. Изучать — влиять. Знание — оружие. Слишком хорошо это знаю. Знание провоцирует мнение, прорастает в решение, сеет последствие. Такое поймет лишь аналог. Я этот аналог. Наши пути сошлись, но не пересеклись. Пользуюсь преимуществом и ухожу. Хватит влиять на жизнь. Этот человек не пропадет. Упрямо копает, хоронит, выживает. Каждая могила напоминает счет. До смерти? Или это дань памяти? Извинение? Или же он сам не знает? Уже превзошел меня. Что-то дает ему силы. Надо понять. Если маленький человек может жить после смерти, то и я могу. Могу? Важно уточнить. Он убил человека. Свою любимую. Она пришла почти мертвая. Он дал ей обещание, но не сдержал. Это убило ее раньше смерти. Смерти от его руки. Избавление. Он стал палачом, спас ее жизнь, принеся смерть. Плакал. Долго. Жуткая сцена. Трагедия жизни. Заслуженно? Сложно сказать. Уже десятки могил. Он продолжил. Ее хоронил аккуратно. Любил. Понес наказание. Видимо, он виноват в смерти этого места. Так сказала Настя. Красивое имя, красивая девушка. Настя назвала его Бэккером. Ненавидела его. Это была личная злоба. Отчаянная. Он был готов умереть от ее руки. Но она не смогла. Смерть стала ей спасением. Жизнь стала ему наказанием. Но он не сдался. Упрямец. Это вдохновляет. Жизнь после смерти возможна. Зачем?

7

Новые особи пришли узаконить свою власть, и то, как легко им это удавалось, не оставляло сомнений в заявленных правах, доказывая ничтожность человеческого вида. Они накинулись на Монолит со всех сторон, повылезав из глубоких, недавно образовавшихся расщелин. Этакая армия без полководца, хотя если бы у таких и был владелец или лидер, представить его во плоти будет непосильно из-за отсутствия хотя бы крупицы той силы, способной совладать с яростью и бесстрашием особей. Глядя на уничтожение всего живого, легко сделать вывод — те, которые напали утром, были не так уж и заинтересованы в воплощении своей роли. Потому что сейчас… да, сейчас была атака, чуть ли не скоординированная, жестокая и беспощадная, словно человечеству мстила сама планета.

Вторая партия преодолела стену еще быстрее первой, восприняв здания Монолита своей игрушкой, этакой декорацией для доказательства собственного величия, чуть ли не соревнуясь друг с другом в ловкости и скорости. Они прыгали с крыши на крышу, бегали по дорогам, пытались пробраться даже внутрь блоков, но те держали оборону за счет внушительной конструкции. Крики людей были почти неслышны под ором хищников, без скромности радующихся охоте за добычей. Все эти ужасные звуки сливались в единое полотно, словно извергающееся из их пасти объединяется в нечто новое, живое и столь же опасное, как и физическая угроза. Во время этого непредсказуемого бесчинства, где ни один случайно оказавшийся на улице гражданин Монолита не мог противопоставить силе врага хоть какое-то сопротивление, Козырев заметил проявление междоусобной вражды. Несколько раз можно было отчетливо увидеть краткую драку между двумя тварями за ближайшую жертву, где одна наносила другой урон своими когтями и зубами. Только он хотел выдать приказ на поиск возможных тел этих существ, погибших от своего собрата, дабы получить хоть какие-то сведения о противнике, как поступило шокирующее известие: центральная и единственная больница имени Перната — основателя Монолита — подверглась атаке. А ведь утром на нее толком и внимания не обратили. Видимо, и правда, особи лишь занимались разведкой, что усложняет стратегию против них, ведь и сами доказали наличие чего-то большего, нежели инстинкт безмозглого убийцы.

Разве можно приручить и направлять волю этих созданий… да и зачем, ибо раз допускается наличие хозяина, то смысл его нахождения в тени? Посредники в виде этих тварей вовсе не имеют значимости… Только если Козырев не ошибается и на самом деле нет никого выше них, лишь остатки древней природы, умудрившейся сохраниться до этих дней… Естественный противник. Именно такое определение напрашивается само собой, причем не просто так. Ведь еще вчера Наставник именно это и говорил в укор правлению Козырева — в природе всегда есть естественный враг, иначе сверхсущество лишается смысла существования без борьбы. Неужели то было пророчеством? Козырев не просто лидер Монолита — он главный над людьми всей планеты. Вот она, сила природы против силы вторженцев: человек, который прибыл на Кому с родной планеты Опус, что с другой стороны солнца, даже не знает об их проблемах. В такое нельзя верить! Козырев готов сам себя отчитать за эту глупость, это… верование в нечто большее, чем мысль, — баланс сил. Должен быть повод для пробуждения именно сейчас, именно их! Должен быть! Кто-то делает это, тут нельзя сомневаться, ибо без конкретного мотива все ограничится верованием в войну против самой природы и даже Вселенной. А раз именно люди здесь чужаки, то капитуляция напрашивается сама собой… Внутри Игоря Козырева так и бушует причинно-следственный процесс в угоду контролю на фоне абсолютного раздрая.

Кое-что спасает в этот жуткий момент, когда ответственность за все человечество на Коме лежит на одних плечах. И это напрямую проистекает из скорого наследия, которое Козырев