Ружье Дарка было разряжено, и он пытался приманить собаку, чтобы заколоть ее ножом, но, вопреки всем его стараниям, она не подходила.

Торопливо забив заряд в один из стволов, Дик прицелился и выстрелил. Пуля попала собаке в шею, но только разодрала кожу, вызвав фонтанчик крови. Испуганное животное громко взвыло и убежало, не выказывая намерения вернуться.

Поток грязных ругательств вырвался из уст Дарка, глядящего ему вслед.

– Черт побери! – воскликнул затем он. – Какую же глупость я сотворил! Эта проклятая псина побежит в дом Клэнси. Там наверняка встревожатся и отправят людей на поиски. А собака приведет их прямиком сюда, к этому месту. Адова сила!

Произнося эту тираду, убийца побледнел. Впервые ему стало по-настоящему страшно. Он знал, что в таком уединенном месте можно скрыть труп, а с ним – и свой кровавый поступок. Все шансы были на его стороне, но он позабыл о собаке. До поры все складывалось хорошо, но теперь, когда пес убежал, обстоятельства могли обернуться против него. Не требовалось большого ума, чтобы понять это. Как и сообразить, что и медлить в нерешительности тоже нельзя.

Ясно было одно – задерживаться на этом месте не стоит. Собака убежала, завывая. До дома Клэнси добрых две мили, но на пути к нему стоит лачуга скваттера[12] с расчищенным от леса участком земли. Если ее обитатели увидят окровавленную и насмерть перепуганную псину, они наверняка поднимут тревогу.

Дик Дарк недолго рассуждал о возможностях и вероятностях. Вопреки своей уединенности, кипарисовый лес не настраивал на философские размышления, по крайней мере, сына плантатора. Где-то далеко среди деревьев слышался вой раненой псины.

Игра ли это воображения, или ему действительно послышались и человеческие голоса?

Дожидаться и проверять Дарк не стал. У него не было ни малейшего желания пробыть хоть одну лишнюю минуту рядом с окровавленным трупом.

Вскинув ружье на плечо, он двинулся в лес: сперва быстрыми шагами, потом еще быстрее, наконец побежал. Но в сторону, противоположную той, куда удалилась собака, и не туда, где располагалась отцовская плантация. Путь вел его глубже в болота, через топи и грязь, на которой сохранялись отпечатки его ног. Дик спрятал тело, скрыл и уничтожил свидетельства схватки, но в панике не обращал внимания на следы, оставляемые теперь.

Убийца бывает дальновиден только перед преступлением – а после, если у него есть совесть или не достает хладнокровия, он теряет присутствие духа и всегда оставляет следы, способные послужить для сыщика ключом к разгадке.

Так случилось и с Ричардом Дарком, когда в испуге он сломя голову удалялся от сцены своего дьявольского деяния. Молодой человек желал только, чтобы как можно большее расстояние отделяло его от места, где он пролил невинную кровь, чтобы не слышать воя этой проклятой собаки, смешивающегося с криками людей – голосами мстителей!

Пока Дарк прятал тело Клэнси, а затем пытался убить собаку, охотник за енотами сидел на развилке сикомора, прильнув к стволу крепко, как «смерть к мертвому ниггеру», если использовать бытовавшую среди невольников пословицу. Его трясло от страха, и не без причины. Наступившая следом за обменом репликами тишина не обрадовала его. Билл предположил, что это не более чем передышка, остановка в ссоре, и оба ее участника до сих пор ходят по земле. А если остался лишь один, то это его хозяин – ведь его монолог негр слышал последним. За время молчания, несколько затянувшегося, охотник строил предположения, что это была за стычка и что ее вызвало. Определенно то был «обмен пулями» между Диком Дарком и Чарльзом Клэнси. Но чем закончилась дуэль, и закончилась ли? Убит ли один из противников или убежал? Или же оба покинули место, где пытались пролить кровь друг друга?

Пока Билл задавал себе эти вопросы, новый звук нарушил спокойствие леса: тот самый, который убийца принял первоначально за плач по его жертве. Охотник на енотов не питал подобных заблуждений. Едва заслышав вой, он сразу узнал голос гончей, принадлежавшей Клэнси. Озадачил его только тон, теперь совершенно переменившийся. Животное не лаяло и не рычало, и не скулило, как после полученной взбучки. То был негромкий протяжный вой, эхом отражавшийся от кипарисовых стволов. В нем угадывалась какая-то странная печаль, как будто пес уснул и видел сон!

Потом снова послышался голос человека, его хозяина. И его интонации тоже изменились. То не были сердитые реплики и не спокойный разговор, а вкрадчивые уговоры, адресованные явно не Клэнси, а его собаке. «Чудно все это», – подумал охотник на енотов. Не успел он толком поразмыслить, как по лесу раскатился другой звук, прервавший ход его мыслей. Еще выстрел! На этот раз, как и дважды до того, то был гулкий «бум!» гладкоствольного ружья, так отличающийся от резкого сухого щелчка винтовки.

Хорошо подкованный по части этих различий, по сути, настоящий знаток, Синий Билл сразу определил, из какого оружия был произведен выстрел – из двустволки Ричарда Дарка. Для Билла это была лишняя причина поглубже спрятаться в своем убежище.

А также озаботиться поведением собственной собаки, потому как, услышав голос другого пса, дворняга вздумала откликнуться. И откликнулась бы, не сожми сильные пальцы хозяина ей горло, не позволяя звуку вырваться наружу, и не шлепай он ее время от времени для острастки.

После выстрела гончая снова взвыла, но уже по-другому, и гораздо тише – похоже, животное отбежало прочь и продолжало удаляться.

Вскоре новый звук долетел до ушей охотника на енотов. Поначалу тихий, затем более отчетливый. Это были шаги, сопровождающиеся шумом раздвигаемых веток карликовых пальм, образующих подлесок. Кто-то ломился через них, приближаясь к сикомору, где укрылся негр.

Тот сильнее прежнего затрепетал на своем насесте, еще крепче сдавив горло своего четвероногого спутника. Он не сомневался, что это идет его господин, точнее, сын оного. Характер звуков намекал на спешку – поспешный, не разбирающий места бег. Это вселило в провинившегося раба надежду не быть обнаруженным, а значит, и наказанным. Он убедился в справедливости своих предположений, когда несколько секунд спустя между деревьями появился Ричард Дарк. Молодой плантатор бежал сломя голову, но время от времени останавливался, оглядывался и прислушивался.

У сикомора, а точнее, прямо под ним, он задержался на время, большее, чем обычно. Лоб его был покрыт каплями пота, они стекали по щекам, заливали глаза. Дик достал из кармана сюртука платок и утер их. Поглощенный этим занятием, он не заметил, как что-то белое вытащилось вслед за платком и упало на землю. Возвратив кусок батистовой ткани на место, молодой плантатор поспешил дальше, оставив утрату незамеченной. Он бежал и бежал, пока топот его шагов и шуршанье сухих веерообразных листьев не растворились в обычных звуках леса.

Только тогда и ни минутой раньше Синий Билл решил покинуть спасительную развилку. Он спустился и подошел к оставшейся лежать на земле вещи. Это обычное письмо в конверте. Негр взял его и заметил, что конверт распечатан. Он и не подумал вытаскивать наружу сложенный листок бумаги. Прока в этом не было, потому что читать охотник на енотов не умел. Но инстинкт подсказал ему, что эта находка может в свое время обернуться кладом и сыграть ему на руку. И потому Билл предусмотрительно сунул ее в карман.