Она была болтушкой, и ему нравилось разговаривать с ней о всем и ни о чем, нравилось слушать ее нежный голос. В школе и институте он был занудой и ботаником, и лишь в аспирантуре научился быть уверенным в себе и не бояться выступлений в аудитории. Научился общаться с любыми людьми без страха и смущения. А уж когда начал работать в Германии, то там его искусство владеть собой и вести разговор с любыми людьми на любую тему отточилось в совершенстве. Он научился уходить от ответа, многозначительно замолкать, провоцировать, сглаживать, политкорректно уклоняться от ответа на вопрос, отвечать по существу, отвечать с сарказмом, отвечать, при этом ничего не сообщая. Он стал взрослым и опытным собеседником. А Иринка ничего этого не умела, она совершенно чистосердечно отвечала на любой вопрос, чем забавляла и восхищала его безмерно.

Но вместе с этим он помнил, что она влюблена в его младшего брата, беззаботного и легкомысленного, помнил, что он старше ее почти на целое десятилетие. Помнил, что он для нее Герман Александрович, преподаватель, серьезный человек, почти профессор.

Поэтому он и разговаривал с ней на отвлеченные темы и смотрел в сторону, чтобы не ляпнуть чего лишнего.

Хотя так хотелось протянуть руку и отвести прядь ее светлых волос за ее маленькое хорошее ушко. И в других местах тоже до нее дотронуться. Но он знал, что ему нельзя. И это знание застряло занозой в его сердце и неприятно царапало его изнутри.

Он давно бросил курить, еще перед Германией, но сейчас желание закурить мучило его нестерпимо.

Часы уже давно показывали первый час ночи, а он все сидел на крыльце рядом с ней и слушал ее. У него не хватало решимости и силы воли попрощаться. Кто-то ушел гулять, кто-то лег спать, кто-то орал песни за забором, а они все сидели вдвоем на крыльце и не могли наговориться. Иринка, наконец, замолчала и начала его исподтишка разглядывать. Глаза у нее были внимательные, серьезные и пытливые. Беда просто, а не глаза.

Пауза затягивалась. Вечер стал чересчур томным.

Нужно было срочно сворачивать разговор и идти спать. А то Бог знает, до чего они тут досидятся и договорятся. Герман повернулся к ней с намерением распрощаться. Хотел сказать что-то ничего не значащее, легкое, безобидное.

Но мы же не ищем легких путей!

— Ну, а теперь рассказывай, как у тебя дела с Гошей.

Идиот! Вот кто за язык тянул?

Ирина

— Нет никаких дел, — погрустнела Иринка и отвернулась, избегая его понимающего взгляда. — Он меня не воспринимает как девушку. Кроме того, вокруг него постоянно эта… Милана крутится.

— То есть ты сдалась, подняла лапки вверх? — непонятным тоном спросил ее Герман. — Решила сдаться? Не верю! А как же судьба?

Иринка вспыхнула и с негодованием взглянула на Германа. Что-то он как-то резко выключил режим «профессор».

— Вы смеетесь надо мной, что ли?

— Ни в коем случае, — серьезно заверил ее Герман.

— Ну, тогда издеваетесь!

— И не издеваюсь! Но ты мне сама, помнится, рассказывала о том, что готова мириться с обычными интрижками.

— Но с Миланой он уже полгода встречается! — со слезами в голосе воскликнула Ирина. — Это уже не обычная интрижка, это почти что… отношения! Я не знаю, что мне делать!

Он опять перешел на занудный профессорский голос.

— Иринка, успокойся. Ты же взрослая девушка, ты должна знать, что делать в таких случаях. Положись на свою женскую интуицию и свой опыт.

Нет, все-таки он издевается. Иринка почувствовала усталость и огромное разочарование.

— Да нет у меня никакой интуиции, и опыта никакого нет, — буркнула она. — Все правильно вы про меня поняли. Я даже целоваться не умею. То есть умею, но делаю это… никак. И что я могу против этой Миланы? Вы же видите, какая она.

Герман издал непонятный смешок, но тут же хлопнул себя по губам.

— И какая же она? Самая обычная. Ты лучше.

Иринка рассердилась.

— Не надо меня утешать, что я, маленькая, что ли? И врать мне тоже не надо, ладно? Это я как раз обычная. Еще и младшая сестра друга. А она такая… такая… классная в общем. Модная, уверенная в себе, небрежная. Фигура у нее модельная. Она москвичка! Как она разговаривает, как смотрит — это неподражаемо! Я рядом с ней простушка! Провинциальная дурочка!

Иринка почувствовала, что сейчас заплачет, и отвернулась. Герман помолчал, а потом опять поменял тон голоса. Сказал ей искренне и тепло:

— Перестань, Иринка. Тебе не нужно себя ни с кем сравнивать. Поверь, ты тоже классная. И намного лучше, чем Милана. Это я тебе как взрослый мужчина говорю. Не нужно себя уничижать за то, что какой-то малолетний дурачок не замечает и не ценит тебя.

— Гоша не малолетний дурачок, — мгновенно отреагировала Иринка, шмыгая носом. — Кроме того, он ваш брат. Нельзя про него так говорить.

Но ей стало легче на душе от этих его слов. От голоса, которым он сказал ей это.

— Хорошо, не буду, — легко согласился Герман. — Хотя мне как раз как брату виднее. Перестань переживать. Все будет хорошо.

Они опять какое-то время помолчали. И опять Иринка почувствовала непонятное волнение в груди.

— Думаю, тебе нужно переключиться на кого-то другого, — опять очень серьезно сказал Герман, тщательно подбирая слова. — Мне кажется, тебе нужно начать флиртовать с кем-то другим. Чтобы Гоша увидел это и приревновал тебя. Сейчас он уверен в том, что ты его обожаешь, но не воспринимает тебя как девушку. А когда он увидит, что ты переметнулась к кому-то другому, в нем взыграет мужское самолюбие. С ним это сто процентов прокатит. Да и тебе будет полезно пообщаться еще с кем-то кроме Гоши. Попрактиковаться в поцелуях. Поднять самооценку.

Иринка внимательно обдумала этот вариант. А что, подумала она, это неплохая идея. И тут же бросила вопросительный взгляд на Германа.

А он больше и не думал от нее прятаться. Смотрел прямо, а в глазах плескалось что-то, очень похожее на восхищение.

— Не смотри на меня так, Иринка, я тебя боюсь, — то ли шутливо, то ли серьезно сказал он. — Я не гожусь на эту роль.

А сам продолжал смотреть, сбивая с мыслей. Провоцируя… на что?

— Почему это? — возразила Иринка.

Герман вздохнул.

— По секрету — я и сам не умею целоваться. То есть умею, но делаю это… ну, тоже никак. Кроме того, если Гоша увидит, что у нас с тобой интрижка, он ни за что не осмелится к тебе приставать. Будет относиться… опять как к сестре. Я предлагаю тебе присмотреться к Костику. Или к какому-нибудь однокурснику.

Посылает ее к другим, а сам смотрит так, что она опять вся красная от смущения. Ну, сейчас она ему задаст!

— А вы мне нравитесь больше Костика, — дерзко сказала Иринка. — Вы взрослый, красивый, богатый, холостой, популярный, сексуальный, у вас есть квартира и машина. Почему бы мне не переключиться на вас? Мне кажется, мне будет приятно вас целовать. Можно прямо сейчас и начать практиковаться, как раз никто и не увидит. Я уже готова, а вы как, Герман Александрович?