— Я чувствую себя так, словно добиваюсь места на одном из ваших курортов. Как вы полагаете, я бы прошла собеседование?

— Я беру на работу только лучших из лучших. Если вы готовы образцово выполнять свою работу — тогда, безусловно, вы могли бы сделать неплохую карьеру в моей компании.

Его губы не тронула ни малейшая тень улыбки, и Грейс почувствовала дискомфорт оттого, что ей показалось, что он подспудно сомневается в ее способностях. Желание разрядить атмосферу мгновенно исчезло. Может быть, таким образом он решил поставить ее на место, напомнить, что и без того оказал ей огромную честь, пригласив в свой дом?

В этом месте Грейс мысленно произнесла гневную отповедь самой себе о том, что ей не следует чувствовать себя ниже кого-либо просто потому, что этот кто-то богат или известен. Она сидит здесь не из-за чьей-то милости, а потому, что ее цели и намерения достойны и она это заслужила.

Агилар выдвинул ящик стола и достал оттуда чековую книжку. Сердце Грейс подпрыгнуло. Она задержала дыхание, наблюдая, как он выводит на чеке название фонда, а затем вписывает сумму. Вырвав чек из книжки, Агилар положил чек на стол. В горле у Грейс пересохло, когда она разглядела, что на нем написано.

— Так много?! — воскликнула она. — Почему? Это же почти в три раза больше, чем мы договаривались!

Мужчина на противоположном конце стола наконец улыбнулся, и Грейс впервые заметила смешливые морщинки вокруг его глаз.

— Это не только на постройку здания. Я уверен, фонд найдет им достойное применение. Однако ваша энергия и преданность своему делу помогли мне самому осознать некую потребность. — Он сложил руки на груди и на секунду отвел взгляд, словно бы погрузившись в какие-то неприятные воспоминания. — Чек ваш, я вручаю его вам — однако наши с вами дела еще не закончены.

— Вы хотите лично удостовериться в том, что ваши деньги расходуются на правильные цели? Если вы захотите посетить приют, фонд будет просто счастлив устроить ваш визит в Африку…

— Нет, Грейс, — неожиданно холодно возразил он и, словно бы в сомнениях, запустил пальцы себе в волосы. После чего откинулся в массивном кожаном кресле и вздохнул: — Я хочу заключить сделку лично с вами.

Грейс в недоумении воззрилась на него:

— Сделку? Какого рода? Я не понимаю.

— Как я понял, от вашего отпуска осталось еще полторы недели.

— Да, но…

— Впервые за очень, очень долгое время я и сам подумываю о некотором отпуске. И я бы не отказался от миловидной спутницы, которая к тому же является интересным собеседником. Если вы согласитесь провести оставшиеся дни в моем обществе, Грейс, я покажу вам самые прелестные частные пляжи, лучшие рестораны, и вы сможете развлекаться любым интересным вам способом. У меня есть членство в нескольких гольф-клубах — если вы хотели бы научиться играть, — а по вечерам мы могли бы ходить в театр или на концерт. Я сам предпочитаю классическую музыку, но открыт ко всему новому. — Он прервался и принялся в задумчивости барабанить пальцами по столу. — Конечно же все за мой счет. Каждое утро я буду присылать за вами машину. И кое-что еще…

— Что же? — Грейс овладело чувство полной нереальности происходящего. Она даже усомнилась, не снится ли ей все это или не начались ли у нее галлюцинации от жары. Если бы под рукой была какая-нибудь булавка, Грейс непременно бы себя ею уколола.

— Я забыл про шопинг. Мы непременно включим его в наше расписание — никогда еще не встречал женщины, которая бы не предпочитала это занятие любому другому.

— Ну, вот теперь встретили, — слегка уязвленно откликнулась Грейс. — Мне это совершенно неинтересно.

— М-м-м… — Агилар лукаво усмехнулся. — Неужели вы думаете, что я поверю, что вы в самом деле не любите красивую одежду и дорогие украшения?

— Зачем мне врать?

— Возможно, вы считаете, что не стоит открывать этого раньше времени, но совершенно напрасно. Я очень богатый мужчина, и скрывать тут нечего. Женщины, которые приходят в мою жизнь, чаще всего имеют некие ожидания. И дорогие подарки — это самое меньшее, на что они рассчитывают.

— Как это ужасно! — Волна сочувствия захлестнула Грейс, когда она полностью осознала то, что произнес Агилар.

— Что именно? — сурово спросил он.

— Ну… то, что женщины не хотят общаться с вами просто так, а не ради того, чтобы вы что-то им покупали.

— Я не разделяю ваших сожалений. Я реалист и не потакаю их прихотям просто так. У меня тоже имеются свои ожидания.

Грейс поежилась в своем кресле, поняв его намек. Но ей по-прежнему было жаль его за то, что ему приходилось обсуждать с ней такие вещи, будучи уверенным, что за ее общество надо платить. Она не сомневалась, что в корне этого убеждения лежит неуверенность в себе, а вовсе не реалистичное мировоззрение. Ей показалось, что маленький мальчик, которым он когда-то был, по-прежнему считает, что всегда должен что-то отдавать, чтобы получить что-то взамен. Ей захотелось убедить его, что он по-настоящему достоин уважения и дружбы. Он этого достоин, она была совершенно уверена.

— Это все, конечно, хорошо, но мне кажется, что вы упускаете нечто важное. Женщина может просто-напросто находить ваше общество приятным, и ей могут быть небезразличны ваши чувства.

Агилар усмехнулся:

— Вы романтик, Грейс, и не реалист ни в малейшей степени.

— Если реализм — это уверенность в том, что люди не могут любить меня просто так, а не в обмен на что-то, то пусть лучше я буду романтиком. Но не обижайтесь на то, что я наговорила… — Тон Грейс снова смягчился. Она не хотела расстроить его слишком прямым изложением собственных мыслей. В конце концов, она ничего не знала о его мире, о тех компромиссах и жертвах, на которые ему когда-либо приходилось идти. — Просто, понимаете, мне всегда больше всего нравилось то, что естественно. Закатное солнце в зеленой аллее, сумерки на пустынном пляже, колокольчики в лесу или запах роз в английском палисаднике… Лица детей, которые светятся от счастья просто оттого, что ты проявляешь к ним искреннее внимание…

Внимательно слушавший ее бизнесмен выпрямился в кресле, и в его глазах засветился неподдельный интерес.

— Если вы говорите правду, то вы поистине уникальная женщина. В наш век всеобщего потребления этим сложно кого-либо заинтересовать.

— Я так не думаю. Если вы никогда не встречали таких людей, это еще не значит, что их нет. Просто вы вращаетесь в таких кругах, где женщины гораздо больше сконцентрированы на материальных благах. Что до меня — мне никогда не были интересны ни вещи, ни украшения. Ведь удовольствие, которое они доставляют, эфемерно. Когда человек обладает слишком многим, ему постоянно хочется еще больше. Это порочный круг.

Агилар наклонился к ней над столом — настолько близко, что она почувствовала запах его наверняка очень дорогого одеколона.

— Но что, если покупать вам дорогие вещи хочется мне самому? — Его голос был хриплым и совсем иным, чем тон, которым он разговаривал с ней минуту назад.