Но пока что перед «Шеером» встала проблема, может быть, не такая важная, однако требующая практического решения: как взять «арадо» на борт целым и невредимым, несмотря на все нарастающее волнение? Корабль совершил маневр, готовя для самолета «утиный пруд», «арадо» сделал круг и затем снизился на участок спокойной воды. Его поплавки коснулись океанской поверхности, взметнув каскад серебристых брызг, а самолет еще раз или два подпрыгнул вверх, словно кролик, которого вспугнули на пашне, и в конце концов плавно заскользил по воде.

Снова взревел мотор, Пич направил самолет под защиту левого борта и остановился прямо под палубным краном. Пич вылез из кабины и попытался поймать качавшийся над ним крюк, но «арадо» шатался из стороны в сторону, будто пьяный, причем, как нарочно, в противоположную сторону от крюка. Пичу пришлось нелегко.

Выстроившиеся вдоль всего борта моряки со всех сторон засыпали его советами, будучи уверенными, что справились бы лучше Пича, и прямо говорили ему об этом. Но вскоре он поймал-таки крюк и ловко зацепил его за подъемное кольцо самолета. Пич поднял руку, и крановщик завел свою машину, легко поднял самолет с поверхности моря, перенес на палубу и аккуратно поставил на рельсы катапульты. «Корабельный попугай» снова уселся на свою жердочку.

Пич не вылез, а выпрыгнул из кабины и побежал на мостик. В руке он держал карту, и на ней, кроме цветных линий, значился большой красный крест, настолько большой, что даже матросы на палубе заметили его, когда Пич пробегал мимо. Они перемигнулись. Было совершенно ясно, что Пич взволнован какой-то, как он считал, важной информацией. Исходя из всего этого, матросы тут же заключили, что слух о конвое оправдался. Стоя на мостике, капитан Кранке волновался гораздо меньше и почти ничего не сказал.

— Благодарю вас, Пич. Вы отлично поработали, — только это от него и услышали.

Конвой, о присутствии которого только что доложил Пич, находился в 88 морских милях прямо впереди «Шеера». С учетом отклонения курса, которым следовал конвой, у «Шеера» уйдет более трех часов, чтобы догнать его. Теперь, когда «арадо» не без труда доставили на борт, было уже час дня, и, значит, «Шеер» настигнет конвой не раньше 16 часов, то есть незадолго до темноты. Это время весьма неблагоприятно для встречи, поскольку в ночное время корабли конвоя получат возможность рассеяться и спастись под покровом темноты.

С другой стороны, если Кранке решит дожидаться следующего утра, прежде чем атаковать, и таким образом позволит конвою беспрепятственно идти на восток на протяжении всей ночи, то все они окажутся гораздо ближе к Западным Подходам, другими словами, приблизятся к зоне, где британские военно-морские подразделения принимали конвой и сопровождали его до британского порта. А где именно находилась эта зона, немецкая разведка не знала.

Опыт показывал, что конвои развивают скорость около 7–9 узлов в час; то есть к следующему утру — если взять 6 утра за самый ранний срок для начала атаки, пользуясь преимуществом удовлетворительной видимости, — конвой продвинется примерно на 100 морских миль на восток. Кранке полагал, что зона, где британские военные корабли встречали и сопровождали конвои, находилась примерно в 300 морских милях на восток от тогдашнего местонахождения «Шеера». Таким образом, есть вероятность, что к следующему утру британские боевые корабли окажутся всего в 200 морских милях от «Шеера», а такое расстояние быстроходный крейсер покроет за каких-нибудь шесть часов даже при сильном волнении.

Помимо всех этих стратегических соображений, капитан также должен был принять во внимание рапорт метеоролога, который предсказывал циклон в упомянутой зоне. Ветер и вправду посвежел, и волны стали заметно выше. Дефант, метеоролог, считал, что начинается шторм, который, скорее всего, продлится несколько дней. Но шторм — это значит, что кораблю придется преодолевать бурные волны, и, хотя на «Шеере» были установлены орудия новейшего образца и артиллеристы отлично знали свое дело, тем не менее в таких обстоятельствах едва ли стоило рассчитывать на меткость стрельбы и быстрые результаты. А скорость корабля в то же время снижалась.

Внимательно рассмотрев все за и против в этой очень сложной ситуации, капитан Кранке решил атаковать конвой в тот же день и как можно быстрее. Сразу после того, как «арадо» благополучно вернулся на борт, «Шеер» полным ходом поспешил к месту предполагаемого нахождения конвоя.

Команда уселась за обед. Напряжение и волнение мешали молодым матросам есть, но закаленные ветераны ели с большим аппетитом, чем обычно. Они на своем опыте убедились, что человеку гораздо легче переносить всевозможные тяготы на полный желудок. Тем более, что долгие часы на вахте требовали от человека много сил.

После обеда, не дожидаясь особых распоряжений, разные боевые группы начали готовиться к бою. Они сняли палубные леера, наглухо завинтили иллюминаторы и отверстия, закрепив в нужных местах тяжелыми крышками. Близился решающий час. Это правда, что «Шеер» по боеспособности был практически равен линкору, и едва ли следовало ожидать, что у конвоя будет достаточно сильное сопровождение, чтобы вступить в схватку с «Шеером», но наверняка этого не знал никто. Всегда оставалась возможность вытянуть несчастливый билет.

14.27. Раздался крик впередсмотрящего: он заметил пятно дыма на горизонте на 50°. Тревожный сигнал прокатился по кораблю, поднимая волну возбуждения и энергии. Но почему только одно «пятно» дыма? Где остальные восемь кораблей, о которых сообщил Пич? Может быть, он ошибся? Но тогда выходит, что ошибся и его летчик-наблюдатель? Вряд ли. Во-первых, оба они надежные и опытные профессионалы, а во-вторых, бывает, конечно, что в глазах двоится, но где это видано, чтобы в глазах девятерилось?

Кранке тоже был озадачен, хотя и не сомневался в Пиче и летчике-наблюдателе. Как бы то ни было, час битвы еще не настал.

— Или это одиночка, который, как та знаменитая кошка, гуляет сам по себе, — задумчиво проговорил он, — или британский вспомогательный крейсер, посланный впереди конвоя на разведку.

Офицеры на мостике закивали. Наверное, капитан прав. Какие еще могли быть объяснения? Но все равно оставалось это маленькое неприятное «или».

«Шеер» быстро сокращал расстояние между собой и незнакомцем, и вскоре в бинокль уже были видны очертания самого обычного парохода без особых отличительных признаков. Он, словно одинокий бродяга, рассекал голубовато-стальные волны Атлантики.

— Так себе кораблик, — буркнул кто-то.

— С виду пятитонный.

— Пожалуй, побольше, — сказал моряк одной из призовых команд. — Но не намного.

Кранке и его офицеры внимательно изучали корабль в бинокли.

— Что-то не очень он похож на вспомогательный крейсер, — сказал Кранке. — Что это по-вашему, Будде?

Будде был начальником службы радиоперехвата.

— Насколько известно, британцы не используют такие мелкие суда в качестве вспомогательных крейсеров, — подтвердил Будде.

— Вот именно, насколько известно, — уточнил капитан. — Однако не стоит недооценивать смекалку противника, особенно британцев. Может быть, именно потому, что мы не заподозрили бы в таком суденышке вспомогательный крейсер, они и решили переоборудовать его под крейсер.