Глядя в потрескивающий огонь, он в который раз спрашивал себя, зачем Виктория солгала ему. Зачем она сказала, что срок ее беременности совсем мал и рожать ей предстоит гораздо позже, когда они уже доберутся до Техаса. Эта ложь сошла за правду, потому что Виктория была очень худенькой. Но уже через несколько недель путешествия вдруг располневший живот выдал ее. Даже когда Росс заметил, как быстро он увеличивается в размерах, и она неохотно призналась, что срок несколько больше, чем она поначалу сказала, он и представить себе не мог, что настолько больше. Ли родился на несколько недель раньше срока, но факт остается фактом — Виктория солгала ему, чтобы настоять на своем.

Он понимал, почему она хотела скрыть свою беременность от отца. Вэнс Джентри с трудом примирился с тем, что его дочь вышла замуж за работника, за батрака. Но почему же, черт побери, она не могла честно сказать ему, собственному мужу?

Росс снял с огня эмалированный кофейник и налил немного крепкого напитка в оловянную кружку. В походных условиях он предпочитал такую посуду фарфору (Виктория настояла, чтобы они взяли с собой фарфор). Прихлебывая обжигающий кофе, он дал волю невеселым мыслям.

Да, Вэнс Джентри не обрадовался, когда его дочь влюбилась в батрака, которого он нанял работать на конюшне. Джентри хотелось, чтобы мужем Виктории был человек с такой же солидной родословной, как у нее самой. Но война стала причиной того, что в почтенных семьях южан почти не осталось мужчин брачного возраста. Виктория была счастлива своим выбором, и через некоторое время все на ферме привыкли к мысли, что Росс Коулмэн — ее муж. Все, кроме Вэнса. Он не проявлял открытой враждебности, но и не скрывал своего весьма прохладного отношения к зятю.

Виктория чувствовала эту холодность. Вот почему она дождалась, когда он уехал в Вирджинию покупать лошадей, чтобы сказать Россу о ребенке. А когда он заговорил об участке земли в Техасе, именно ей пришла идея уехать до возвращения отца. Когда же Росс запротестовал, имея в виду ее беременность и ребенка, она уверила его, что до рождения ребенка у них будет достаточно времени для обустройства. Ну что ж, вот ребенок и родился. У него есть ребенок, но нет Виктории.

Нет Виктории. Он пытался представить себе, как будет жить без нее. Она вошла в его жизнь так же неожиданно, как внезапно ушла из нее. Она была даром, которым он владел так недолго — и потерял навсегда. Не будет больше в его жизни света, смеха, любви… Никогда больше он не увидит ее лица, не погладит ее волос, не услышит ее пения. Он безвозвратно потерял ее и не знал, сможет ли это пережить.

Он должен — ради Ли. У многих мужей жены умирают от родов, но мужья остаются жить. Он тоже должен жить. Он должен устроить жизнь своего сына. Так они и будут жить, двое в этом мире — он и Ли. И никого больше.

Нет, не совсем. Теперь еще эта девушка. Он допил кофе и налил себе еще кружку, когда подошел Бубба Лэнгстон и опустился на корточки рядом.

— Доброе утро, Росс.

Бубба страшно гордился тем, что мужчина, которого он считал воплощением всех мужских доблестей, велел ему называть себя по имени и на «ты»; от этого он казался себе очень мужественным и взрослым.

— Привет, Бубба, — коротко ответил Росс, думая о своем.

— Думаешь, будет сегодня дождь?

Росс посмотрел вверх, на низкие проплывающие по небу тучи.

— Может быть. Но надеюсь, не будет. Мне осточертел дождь. Он нас задерживает.

Бубба откашлялся:

— Я… э… я сожалею о твоей жене, Росс.

Росс молча кивнул.

— Кофе? — Не дожидаясь ответа, он взял другую чашку и налил мальчику.

Некоторое время они молча пили кофе. Лагерь потихоньку начинал просыпаться. В утреннем воздухе запахло дымом костров. Позвякивание упряжи, фырканье лошадей, тихие разговоры жен с мужьями, пока дети не проснулись, звон кастрюль и сковородок наполняли утро знакомыми, уютными звуками. Их ежедневная повторяемость несла в себе нечто успокаивающее. Но Росс чувствовал, что все в его жизни теперь будет другим.

— Ты сегодня уже ходил к лошадям? — спросил он мальчика.

— Конечно, ходил. Отнес им мешок овса, как ты велел.

— Спасибо, Бубба, — сказал Росс, впервые за эти дни улыбнувшись. Росс думал, каким бы он вырос, если бы в юности у него был мужчина, с которого он мог бы брать пример. Возможно, таким же и вырос бы. Некоторые несчастны от рождения, им на роду написано обдирать себе бока и когтями вырывать у жизни крупицы радости. Когда Виктория Джентри полюбила его и вышла за него замуж, это показалось ему началом новой жизни. Но таким, как он, долгого счастья не положено. — Мне повезло, что в этом караване есть ты. Ты помогаешь мне с лошадьми, а лошади — это все, что у меня есть. Я хочу завести табун в Техасе.

Утренний ветерок тронул светлые волосы мальчика.

— Слушай, Росс, даже если бы ты мне не платил, я все равно присматривал бы за ними. Па хочет, чтобы я стал фермером, как он. Он мечтает найти такой участок земли, чтобы его не затопляло наводнением каждый год, как в Теннесси, и устроить ферму. А я не хочу быть фермером. Я лучше буду разводить лошадей, как ты, Росс. — Он сам налил себе еще кофе, счастливый тем, что безраздельно владеет вниманием своего кумира. — Как ты начинал?

Разговор с мальчиком отвлек Росса от невеселых размышлений. Отрезая тонкие ломтики бекона, он стал рассказывать:

— Ну, когда я был ранен…

— Ранен на войне? — широко открыв глаза, спросил Бубба.

Росс устремил тяжелый неподвижный взгляд на густой лес, окружавший лагерь. Когда он наконец ответил, его низкий голос был полон горечи.

— Нет. Просто несчастный случай. — Он положил бекон на сковородку; сало зашипело. — Один старик по имени Джон Сакс нашел меня и притащил в свою хижину высоко в горах. Он был отшельник. Он вылечил меня, — улыбнулся Росс, — в основном самогонкой собственного приготовления. А когда я уже мог работать, он предложил мне спуститься на равнину и пойти к человеку по имени Вэнс Джентри, у которого самый лучший конный завод во всем Теннесси. Я пошел к нему в работники и женился на Виктории.

— А потом старик Сакс продал тебе землю в Техасе…

Росс с доброй улыбкой прищурился:

— Я уже рассказывал тебе эту историю?

— Конечно, рассказывал, Росс. Но я так люблю ее слушать!

— Старик Сакс сражался в битве при Сан-Хасинто, а Республика Техас наградила землей всех, кто участвовал в этой битве. Но он вернулся домой, в Теннесси, и не собирался заявлять права на свою землю в Техасе.

Россу не давала покоя мысль, что кусок плодородной техасской земли пропадает без дела. Он понимал, что если они с Викторией не уедут, то вечно будут зависеть от отца Виктории. Да и вообще Росс хотел построить свой собственный дом, хотел начать свое собственное дело, завести собственный табун породистых лошадей, хотел жить там, где можно не вздрагивать от страха при встрече с каждым незнакомым человеком. И он предложил старику продать эту землю. В ответ старик рассмеялся и просто передал документ, присланный ему правительством Техаса несколько лет назад.