— Мы тоже давали ей кислород, — услышал Толуман слова доктора, словно издалека. — Но видно надышалась фосгена, такой выделяется при горении пластика. В этом случае человек все равно умирает. Она прожила несколько часов…

Голос совсем отдалился, и, только повиснув на докторе, Толуман устоял на ногах. Как добрался до своей кровати, уже не помнил. Последнее, что увидел — печальные глаза Елены в сером тумане…

Наверное, прошла еще ночь. Виделись какие-то отвратительные сны, но проснулся почти нормальным, только гадкий привкус во рту. Поразмышлял, стараясь выкинуть Елену из головы, а то сразу начинало трясти. В компании «Россия-Восток» ему больше нечего делать. Отследить ее деятельность он не сможет — вполне вероятно, что кроме восстановления рудника и разведки дороги, займутся и нелегальными изысканиями. За один день на него было совершено два покушения — что пожар возник не случайно, сомнений не было. Слишком все сошлось: его поместили одного, с упаковками ядовитого пластика внизу. Это он, а не Елена должен был наглотаться фосгена. Кому это нужно и зачем — непонятно, но надо рвать когти.

— Я выписываюсь, — сказал он доктору, когда тот пришел с визитом. — Моя одежда сохранилась?

Несмотря на уговоры, натянул испачканные брюки и свитер прямо на больничное белье и пошел в главный корпус к управляющему. С болью глянул на стойку, где сидела уже другая девушка. На этот раз у гражданина Самгина бегали глаза, но старался говорить благожелательно.

— Жаль, что не хотите остаться, но я вас понимаю. Будете заявлять о случившемся? Мы хотели бы провести расследование собственными силами. По предварительной версии, произошло короткое замыкание.

Толуман усмехнулся — все это мерзко, но Елене уже не поможешь.

— Не буду. Надеюсь, вы оплатите мне эти дни и еще за причиненный ущерб.

Управляющий довольно улыбнулся.

— Конечно, у вас ведь страховой случай. И мы выплати солидную компенсацию, скажем… — Он подумал и назвал сумму.

Немало, видно не хотят, чтобы этим делом занялась администрация Автономии.

— Я согласен, — сказал Толуман. — Кстати… что будет с телом девушки?

Самгин пожал плечами: — Уже похоронили. Взорвали грунт под могилу, отец Маркел провел отпевание, семья получит компенсацию.

Толуман скрипнул зубами, но сдержался.

— Ладно, я улетаю. Подожду только, пока переведут деньги.

— Хорошо, — кивнул управляющий. — И еще… вас хотел видеть отец Маркел.

— Пусть подойдет, я буду в глайдере. Пока не очень хорошо себя чувствую.

Не будет бегать за этим типом.

Из глайдера было видно закопченное здание гостиничного корпуса. Прилично сэкономили на отделке, видно использовали дешевый китайский пластик. Эх, Елена! Росла у матери-одиночки, в колледже увидела лучшую жизнь и захотела посмотреть мир, а заодно подработать. Наверное ей не хватало ласки, как она его обнимала!.. Он вытер кулаком слезы.

«Я найду этого ублюдка!».

К глайдеру шагала долговязая фигура — отец Маркел. Блеклые глаза в глубоких впадинах внимательно оглядели Толумана.

— Неважно выглядите. Но понятно, после такого пожара. Все-таки жаль, что быстро нас оставляете.

Толуман пожал плечами: — У вас неспокойно: то стреляют, то пожар. Целее буду.

— Ну-ну, — неопределенно сказал отец Маркел. — Приятно было познакомиться, гражданин Варламов. Надеюсь, еще встретимся.

Будем надеяться, что нет. Но вслух сказал: — Взаимно. Желаю удачи.

Отец Маркел крякнул, потер руки и ушел, крупно шагая. А Толуман остался сидеть с открытым ртом: эти мосластые руки он видел в том странном сне!.. Да, с сюрпризом оказался отец Маркел. И холодной змеей в сознание заползла мысль: а не он ли стоит за обоими покушениями? Хотя зачем ему это надо?

Вынул кристалл, но у того обычная прозрачность и температура — похоже, охота пока закончилась. Толуман запросил взлет с выходом из зоны воздушного контроля на восток. Полетит к матери в Первомайский, там и запасная одежда есть. Набрав высоту, включил автопилот, и тут зазвонил встроенный телефон. Женька Исаев, из администрации края.

— Чего не отвечаешь, Толуман? Хорошо вспомнил, что можно позвонить на глайдер.

— Привет. У меня телефон накрылся. А сейчас лечу как пташка небесная.

— Хорошо. Я по делу. Звонили из «Northern Mining», у них возникла проблема с пилотом. А из Канады скоро прилетает один… одна из директоров. Что-то вроде инспекции. Я знаю, ты вроде начал работать с корпорацией «Восток», но на всякий случай решил позвонить…

— Уже не работаю, — быстро сказал Толуман. — Не сошлись насчет условий труда. Так что буду рад. А женщина красивая?

И тут же уколола совесть: уже забыл про Елену?

— Да кто ее знает, — с досадой сказал Женька, — помешаны на этой приватности. Так что я позвоню в «Northern Mining», чтобы с тобой связались? Ты ведь с ними работал.

— Позвони, пожалуйста. «Спотыкач» за мной.

Давненько не сидели в Магадане с бутылкой этого зелья.

Высокие заснеженные горы проплыли под глайдером, а вскоре показалась долина реки с россыпью юрт и домиков — прииск Первомайский. Толуман опустил глайдер близ юрты матери, здесь не возражали. Она тут же вышла: волосы под капором, будто еще замужняя женщина.

— Привет, сын, — сказала она. — Похоже, у тебя приключения, одет во что попало, словно от пожара спасался.

— Привет, ма, — сказал Толуман, прикидывая, что можно рассказать, а чего не стоит. — Так и есть. Потом расскажу.

Но когда привычно умылся над тазом и попил чаю с вкусными лепешками, в подробности пускаться не стал. О перестрелке в горах рассказал кратко, дескать наткнулись на черных золотоискателей. О пожаре и того короче, опустив Елену. Обманывать мать рогну было бесполезно, но умолчания иногда проходили. Зато подробнее рассказал об имперской компании и своих опасениях насчет аппаратуры для чтения мыслей. В общем, иметь дело с этой корпорацией больше не хочет и возвращается к работе на «Northern Mining». Оттуда позвонили, так что завтра летит в Усть-Неру и ночным автобусом в Магадан. А вот о том, что увидел в бреду, рассказал подробно, как-никак касается рогн.

Мама слушала, отпивая чай из голубой фарфоровой чашки. Потом поставила чашку и поглядела на огонь в камине.

— Странно, слишком последовательно для бреда. Скорее это наведенный сон, посланный старшей рогной — той, что не сумела освободить девочку. Ты смог увидеть его, потому что был в измененном состоянии сознания. Это ужасно, нас и так мало, а Орден охотится за детьми с Даром, отрывает от родителей и прячет в приюты. Наши старшие не имеют туда доступа, и они вырастают дикими рогнами. И все же сон сфокусирован не на девочке, а на этом… испытуемом.

Толуман поежился — может, несколько снежинок из тех, что кружились на улице, залетело в юрту.