– Я хочу, чтобы моя дочь жила со мной!

– Жила с тобой? – Он, вероятно, шутит? Или сошел с ума.

– У меня достаточно денег и влияния, чтобы выиграть право воспитывать дочь по суду. Я стану ее опекуном.

Грейс недоуменно разглядывала его. Она пришла сюда ради Сары, и этот человек теперь грозит отобрать у нее дочь. Неужели его деньги отберут у нее Сару?

Она задержала дыхание.

– Это глупо.

– Когда я уйду на покой, «Карзон сервисиз» будет принадлежать Саре. Ей нужно быть готовой для этого. И только я могу подготовить ее.

– Но твой сын…

– Кори никогда не желал этой работы. Фирма перейдет к Саре.

Ошеломленная, Грейс покачала головой.

– Сколько всего за один день… Я никогда не думала, что ты потребуешь опеки.

– У меня нет иного выбора.

Грейс сидела в молчании. Она может потерять обожаемую дочь только потому, что человек, который был против появления ребенка, теперь желает готовить ее для работы. Не любить, не ласкать ее, а натаскивать на определенный вид деятельности, чтобы было кому оставить фамильный бизнес.

Неожиданно она приняла его сторону. Наследство действительно требует не простого образования, а знаний фамильной истории и традиций, общественного признания и умения вести себя в обществе.

Грейс не могла предоставить дочери эти услуги. Саре придется часть ее жизни проводить с отцом.

Но только часть.

– Пойдем на компромисс, – с воодушевлением начала Грейс.

– Нет!

– Ладно, тогда у меня есть другое предложение.

Его глаза зловеще сузились.

– Мне не нужны твои предложения.

– Но послушай. Ты же не знаешь Сару…

– Совместная жизнь устранит этот недостаток.

– Я не думаю, что ты по-настоящему хочешь, чтобы дочь жила с тобой. Ты говоришь об опеке из чувства долга, но долга не по отношению к ней, а к своей семье. И я могу тебя понять. Но как мать я не позволю забрать у себя ребенка. Поэтому я предлагаю тебе переехать в мой дом и прожить с нами две недели.

Его лицо исказилось.

– И что это даст?

– Ничего, кроме того, что за две недели я узнаю тебя, а ты узнаешь Сару. У меня нет ни няни, ни экономки. Ты и я будем заботиться о ней.

Его пытливые карие глаза изучали ее.

– Если ты сможешь продержаться с нами две недели и я доверю тебе Сару, то не стану возражать против опеки. Одну неделю она живет с тобой, одну со мной. Когда девочка подрастет, ты сможешь составить расписание занятий, в которых, по твоему мнению, она нуждается.

Дэнни отрицательно покачал головой.

– Грейс…

– Я не отдам тебе ее навсегда. Неделя – самое большее, на что я соглашусь, и то, если поверю, что ты можешь заботиться о ней.

– Ты не можешь диктовать мне свои условия, – возразил Дэнни, покачивая головой. – Я могу выиграть суд.

– И что? – гневно спросила она. Вчера он даже не догадывался о существовании дочери, а в прошлом году вообще не верил в беременность ее матери. Дэнни не может ожидать, что она отдаст ребенка мужчине, который не умеет любить.

– И что ты сделаешь? Отдашь Сару на попечение нянек, когда она могла бы расти рядом с родной матерью? Сплавишь ее чужим людям?

Дэнни вздохнул.

– Две недели?

– Если не сможешь научиться ухаживать за ней в эти две недели, как же ты хочешь взять ее навсегда?

Он ничего не ответил.

Почему простое требование провести две недели с тем же ребенком, над которым он хочет оформить опеку, вызывает у него сомнение? Возможно, Дэнни нервничает не из-за Сары, а из-за нее, Грейс? Когда-то они провели всего три дня на пляже и в результате очутились в постели.

Воздух в комнате внезапно наполнился электричеством. Воспоминания о тех счастливых выходных обрушились на нее.

Она не желала увлекаться этим человеком. Он признался, что его не устраивают их отношения. Грейс необходимы все ее силы, чтобы бороться за интересы Сары.

Грейс выпрямилась – никогда больше она не доверится Дэнни Карзону.

– То, что произошло на пляже, – ошибка. И я бы никогда не искала встречи с тобой, если бы не Сара…

Дэнни молчал, и Грейс вздохнула. Не надо забывать, что для этого человека только его желания и интересы имели смысл.

Отличный стимул держать с ним дистанцию.

– Я ничего не хочу от тебя, Дэнни, – добавила она. – И прежде чем суд позволит тебе заполучить Сару даже на выходные, мы не раз встретимся в зале заседаний, потому что ты для нас незнакомец.

Чтобы сдержать гнев, он посмотрел на потолок, затем на Грейс.

– Если я проведу две недели с тобой и ребенком, ты не станешь возражать против опеки, – повторил он, словно желая удостовериться еще раз, что правильно ее понял.

– Если к концу этих двух недель ты убедишь меня, что с тобой можно оставлять ребенка.

Сара перестала сосать бутылочку и уснула. Грейс взглянула на спящего ребенка.

– Присылай юристов для составления и подписания бумаг.

– Я оформлю соглашение.

– Отлично. Как только подпишем бумаги, можем начинать.

– Завтра вечером ты их получишь. У тебя есть электронный адрес?

– Да.

– Следи за компьютером. Перешли мне свой адрес, и завтра я перееду.

Получив документы от Дэнни, Грейс осознала, что, как бы просто ни казалось ей подписать их, она не может это сделать без консультации с адвокатом. В понедельник утром она отправилась в юридическую контору. И когда все формальности были улажены, Грейс сообщила Дэнни, что он может подписать соглашение, как только переедет в ее дом.

В хлопотах и делах она забыла об их договоренности, пока не увидела кое-что, что ее насторожило.

Нижний этаж ее домика был невелик. Бледно-оранжевые керамические плитки покрывали пол, перед огненно-рыжей софой лежал коврик в бежевую клетку, чуть в стороне стояло такого же цвета огромное кресло на двоих. Поодаль дубовый стол и стулья, стоящие на бежево-черном ковре, очерчивали пространство столовой. Черно-коричневая барная стойка отделяла кухню от жилого помещения. Двери отсутствовали, и людей на кухне можно было увидеть с любой точки нижнего этажа.

Грейс не беспокоило, что ее жилье не понравится Дэнни, но в таком крошечном доме, с двумя спальнями наверху и помещением внизу, вмещавшим в себя столовую, кухню и холл, негде будет спрятаться. Спускаясь на первый этаж, они каждый раз будут сталкиваться друг с другом.