– Уровень альфа! – сказал Дима, когда они все досмотрели.

– Что? – не понял Дюшка.

– Альфа, способность доводить задуманное до идеального уровня. Выжимать из ситуации максимум.

– Вот только можно довести до уровня альфа свое стихотворение или безупречно научиться играть гаммы, – вставил Рон. – А можно вот так… Идеально сводить с ума училку.

– Ну, что скажешь? – поинтересовался Дима, поворачиваясь к Клюшкину и тут же переводя взгляд на Рона. – Что скажешь, Рон?

Рональд пока раздумывал, рассматривал что-то еще в одном кубе.

Дюшка тоже стал раздумывать. Он не мог однозначно оценить поступки Беса. С одной стороны, он понимал, что сводить с ума людей – это очень плохо, тем более что биологичке так и пришлось уходить из школы по состоянию здоровья. С другой стороны, Клюшкин был искренне восхищен тем, какой его друг решительный, смелый и умный. Это ж какие мозги надо иметь: все это придумать и в реале провернуть! «Наверное, этим нельзя восхищаться! – подумал Дюшка. – Особенно если я собираюсь хоть когда-нибудь стать ангелом…»

Ангелы тоже не могли однозначно оценить поступки Риза. Рон сказал:

– Смотри, Ризенгри как бы не делает абсолютно ничего плохого, хотя делает все это назло Эмме. Он просто поступает сообразно со своими принципами. Это же с его точки зрения не месть, а восстановление справедливости. Он уверен, что поступает правильно. Может быть, достаточно просто немного изменить его представления о справедливости – и все?

С такой скоростью обсуждение Дюшке было понятно. Он очень переживал за Риза, и ему было важно и интересно мнение Димы. Он даже в кресле теперь не утопал, а сидел на самом кончике, весь обратившись в слух.

– Не думаю, что этого достаточно, – ответил Дима. – Вот смотрите. Допустим, мы меняем его представления о справедливости. Что он будет делать? Он просто с таким же рвением и усердием примется осуществлять новую программу. Разве от этого в нем появятся чувства, эмоции или способности к состраданию?

– Конечно появятся! – вскочил с места Дюшка. – Дима, Рон, они появятся, точно! Вот сами смотрите. Сейчас Ризи делает все назло. Назло училке. Потому и чувств в нем хороших нет. Чего ж от зла хорошего? А если он будет делать во имя добра, то есть ради доброй, благородной цели, то и чувства у него появятся добрые!

– То есть вы с Роном считаете, что Ризу нужно дать еще один шанс, такой, где он сможет действовать во имя благородной цели, – подытожил Дима. – И тогда все будет в порядке, так?

– Так! – подтвердил Дюшка и посмотрел на Рона.

Рональд раздумывал, опять вглядывался в какой-то куб.

– Ну, предположим, что это так, – согласился Дима. – И какую ты можешь предложить ситуацию с благородной целью для своего друга, чтобы его представления о справедливости изменились?

Дюшка сник. Он даже и вопроса-то толком не понял. Как это – предложить ситуацию с целью, чтобы…?

– Какие вообще существуют благородные цели? – стал рассуждать вслух Дима. – Вот, например, пожертвовать своей жизнью ради Родины – это благородная цель?

– Благородная! – Дюшка на мгновение обрадовался тому, что цель нашлась так быстро, но тут же опять скис: для Ризенгри понятие Родины не очень существовало, ведь он жил в разных странах, говорил на нескольких языках, да и вообще не был привязан ни к одной культуре.

– Многих людей и даже мутантов можно «подловить» на патриотизм, и это действительно может быть благородной целью, – продолжил Дима. – Но для Риза это не годится. Значит, ищем дальше. Ради чего или кого еще можно сделать что-то хоро…

– Ради мамы! – возбужденно вскочил с места Дюшка. – Ради мамы или папы. Точно.

Дима кивнул и извлек из ниоткуда куб с новыми кадрами. Спустя три минуты Дюшка понял: ради родителей Бес ничего такого особенного не сделает. Родителей Риз вполне уважал, поскольку они произвели его на свет. Но не более того. Дюшка сел в кресло.

– Ищем дальше, – спокойно продолжил Дима, свернув изображение. – Еще близкие люди у Риза были?

Дюшка почесал в затылке и опять вскочил:

– Да у него же сестра – ангел! Это же правда? У него ведь есть сестра-ангел? Или он это придумывал?

Дима не ответил, просто развернул очередной куб. На нем был момент, где Ризи ругался с Дженифер, а у той на глаза наворачивались слезы.

– Дюшка, этот вариант можно даже не обсуждать, – вставил Рон, убирая куб в шарик. – По разным причинам.

– Тогда остаешься ты, Рон, – сказал Дюшка. – Ведь ты его нянчил, я ничего не путаю?

Но Дюшке и самому было ясно, что Рональд Э-Ли-Ли-Доу для благородной цели – кандидатура неподходящая. Ведь Ризи его даже не вспомнил там, на даче Кэшлоу.

Клюшкин глубоко вздохнул и тихо сказал:

– Ну, тогда остаюсь только я. Я его лучший друг. Может быть, Ризи сможет что-то сделать ради друга?

– По-моему, он сможет что-то сделать только ради себя самого, – буркнул Дима и громко добавил: – Ладно. Попробуем. Повторим парочку душераздирающих сцен с новыми режиссерскими находками. Но тебе, Дюшка, придется ему помочь.

– Да о чем речь! – обрадовался Клюшкин. – Конечно, я помогу! А что я должен сделать?

– Мы вернем тебя в тот самый день, в тридцатое декабря. О том, что с тобой произошло дальше, и о нас ты временно забудешь. Временно, не переживай. Всего на несколько часов. Ризи вновь вытащит из тебя датчики и уйдет, а ты останешься в лесу.

Дима замолчал.

– И все?

– И все. Одна деталь: мы с Роном сделаем тебя на эти несколько часов совсем тряпкой, ладно? Побудешь ради друга настоящей тряпкой несколько часов, а?

Дюшка сначала напрягся, но потом, увидев, что Рон и Дима просто и уверенно улыбаются, сам попробовал рассмеяться:

– Ну, если ради друга… И всего несколько часов… Тогда ладно!

– Ма-а-ма!!! – Мата сначала заорала, а потом уже открыла глаза, схватилась за сердце и очень оперативно хрюкнула.

Заснуть на даче Кэшлоу, а проснуться в океане – это кто хоть заорет как резаный! Тем более что при ближайшем рассмотрении Маша оказалась немного резаной: пострадала лодыжка, то ли от острой ракушки, то ли от камня, – и того и другого вокруг было предостаточно.

Строго говоря, Маша Малинина проснулась в океане только нижней частью тела, волны лизали ее ноги, доходили до колен и немедленно смывались обратно в океан. Она и заорала «мама» от ощущения волн, а потом открыла глаза, увидела океан – и тут уж немедленно хрюкнула, ясное дело!