– Вы с братом Ульвом – весьма достойные люди и, я не сомневаюсь, весьма гостеприимные! – Вальгард учтиво кивнул. – Вижу, что вы не просто хорошо обращались с нашим родичем Хельги, но и стали ему настоящей семьей. Однако у нас с Толе уже есть свои дома и семьи, и нам вовсе не хочется покидать их.

– Но я не сомневаюсь, что у вас обоих есть сыновья.

– Это правда.

– И если не ошибаюсь, твоя жена происходит из рода плесковских князей? Стало быть, твои сыновья – братья будущего князя Плескова? Надо думать, любой из них не откажется пожить у такого богатого и гостеприимного хозяина, как мой брат. К тому же вот еще что: мы дали Хельги превосходную жену, а у моего брата есть еще одна дочь. Она пока молода для брака, но время идет так быстро…

– Мои сыновья еще слишком молоды для брака! – Вальгард ухмыльнулся, не желая прямо сказать, что этим «женихам» всего три и четыре года. – Еще и десяти лет не прошло с тех пор, как я женился на их матери, а сыновья стали появляться ближе к концу этого срока. Не думаю, что моя жена согласится отослать их от себя.

– Но мы должны найти какой-то выход, – вмешался Честонег.

Он с самого начала беседы тревожно переводил с Ветурлиди на Вальгарда довольно хмурый взгляд, ясно понимая, что плесковский воевода отнюдь не настроен идти им навстречу.

– Если договор не будет исполнен, под угрозой окажется весь путь от Варяжского моря до Греческого. Порушатся все наши докончания, будем опять, как в Киевы веки, в бабьей тканине ходить. Или вы во Плескове больше паволок не хотите?

– Вот уж, что правда, то правда! – подхватил Житинег.

До сих пор словене не вмешивались в попытки варягов договориться между собой, но теперь хозяин Будгоща тревожно переглянулся с Ратимером, братом Судогостя, приехавшим представлять здесь плесковского князя.

– Нельзя Поозерью с Киевом ссориться. Такие богатства через нас движутся! Если какой раздор – торговые гости ходить перестанут, найдут другой путь, только мы и видали серебро, паволоки да прочее все!

– Верно князь Житинег говорит! – поддержал его Ратимер. – Наши люди давно уже говорят: надо бы и нам к грекам обоз снарядить, мы ведь тоже и мехов, и меда, и льна можем немало продавать. Сейчас-то продаем варягам, – он глянул на Вальгарда, – а это не одно и то же, что самим торговать. Сидел в Киеве брат наших воевод – хорошо. А мы, князь Олег, тоже тебе друзья! – обратился он к молодому князю. – Судогость, брат мой, мне наказал тебе кланяться и в дружбе заверять. Если ты, как в Киеве сядешь, станешь наши обозы с товарами через свои земли пускать и от разбоев оберегать, а там и в греческие земли отсылать со своими вместе, то мы бы честное докончание с тобой заключили. Не одни же поозеры… И в иных землях люди живут…

– Я понял тебя, Ратимер! – Олег пришел на помощь, видя, что плескович пытается высказать много, но не чересчур, и быть понятым, особо ничего не сказав. – Буду рад заключить честный и справедливый союз с друзьями и родичами… моих родичей.

– Да и нам не годится в стороне быть! – вклинился обеспокоенный Житинег.

До сих пор его товары отправлялись вверх по Ловати в составе обозов из Варяжска, но он никак не хотел упустить случай подружиться с киевским князем напрямую.

– Эх, князь молодой, нашли тебе жену, а то я бы из своих дочек тебе любую снарядил! Мои-то какие крепкие да румяные, чисто… репки налитые!

Все засмеялись, напряжение отпустило.

– Иметь паволоки – это всегда приятно, – ответил Вальгард Честонегу. – Но я не стану оплачивать их ценой безопасности моих детей, которые еще слишком малы, чтобы постоять за себя.

– Мой брат Ульв конунг отослал в Киев сына, которому было тогда всего шесть лет! – напомнил Ветурлиди. – Даже ранее, чем мальчика разлучают с матерью и передают воспитателю.

– Ульв имеет право распоряжаться своими сыновьями, как ему угодно. И я тоже.

Это была правда: ни Киев, ни Варяжск, ни даже плесковский князь не имел власти принудить к чему-либо Вальгарда.

– Мы сделали больше, чем требовал уговор! – горячился Ветурлиди, понимая, что все их доводы сводятся к мысли «это нужно нам», и их никак не удается превратить в «это нужно тебе». – Ульв конунг отдал в Киев не только сына, но и старшую дочь – она едет с Хельги как его жена! Если уж ты так сильно не хочешь отпустить к нам своего сына, то ты мог бы предложить жену для… кого-то из сыновей Ульва или моих. Тогда наше положение уравняется. Обмен невестами – самый древний, достойный, надежный способ союза, освященный богами. Против этого ты не станешь возражать? Ты можешь кого-то предложить? У тебя есть дочь?

Напав на эту мысль, Ветурлиди оживился и даже немного поерзал крупным телом на скамье. Его двое сыновей, молодые парни, взглянули на Вальгарда с новым любопытством.

– Кажется, – Вальгард будто в задумчивости возвел глаза к балкам закопченной кровли, – у меня их не менее трех… четыре, если считать падчерицу.

– Они еще не обручены?

– Как будто бы нет? – Вальгард поднял брови и вопросительно взглянул на Торлейва, словно сам не мог уверенно припомнить такой безделицы. – А, Толи?

Тот ухмыльнулся и помотал головой. Он был менее разговорчив, чем брат, но куда охотнее улыбался и вид имел дружелюбный.

– Сколько им лет? – продолжал Ветурлиди.

– Падчерица уже невеста, ей тринадцать. Я не вникаю в эти женские дела, но с прошлой весны она носит одежду взрослой женщины.

– Воислава – невеста, – кивнул Ратимер. – Поневу надела на прошлую Русальную неделю.

– А что скажешь о твоих родных дочерях? – уточнил Ветурлиди. – Ведь твоя падчерица не состоит в кровном родстве с Хельги конунгом.

– Моей старшей дочери семь лет. Если я правильно понимаю, ей до надевания поневы еще лет пять-шесть. Как пойдет…

Сыновья Ветурлиди приуныли, зато сам он обрадовался:

– Так вот и способ разрешить наше затруднение! Она составит отличную пару Ингвару, моему племяннику. Ему сейчас одиннадцать лет. Это будет уместный и равный брак: твоя старшая дочь, то есть старшая невеста в вашем роду, выйдет за старшего сына и наследника Ульва конунга и со временем займет место королевы в Волховце! Мы дали вашему роду невесту – мою племянницу Мальфрид, а если вы дадите нам невесту – твою дочь… как ее имя?

– Как будто… Эльга? – Вальгард снова покосился на брата, и тот опять кивнул с ухмылкой.

– Отлично! – Ветурлиди потер пухлые кисти. – Истинно королевское имя! Оно ведь было дано ей в честь Одда Хельги?

– Именно так. Мы рассудили, что раз уж моя дочь – внучка плесковского князя, то ей подойдет имя в честь ее другого родича, тоже добившегося королевского звания.

– Если ты согласишься на это обручение, мы, пожалуй, отложим требование заложника до тех пор, пока у молодого Хельги появится более близкий родич… то есть сын.