— Мы в тридцати или сорока километрах от верблюжьего пути. — И, выглянув из окна, добавил: — Мне кажется, нам незачем ехать к его началу. Думаю, нужно срезать путь наискосок и выехать на него где-нибудь там, где он заметнее.

Сью заморгала, глядя на пустынное пространство.

— Там? — смеясь, переспросила она. — А мы сможем проехать по песку?

— «Лендровер» может все, — съязвил отец и снова поглядел на дорогу, по обе стороны которой скалистые крутые насыпи заслоняли вид. — А если мы не рискнем сейчас, другого шанса нам не представится. — Он крутанул руль, свернул с дороги и поехал по похожей на лунную поверхность почве.

Сью держалась, пока они ехали по ровной дороге, но с каждым километром ехать становилось все труднее. Машину все время подбрасывало, колеса то и дело попадали в ямы, но слой песка, по мере продвижения становящийся все толще, смягчал их езду. И все же они довольно резво неслись по бездорожью.

Через полчаса отец торжествующе показал вперед:

— Вот! Я так и думал, мы попадем прямо туда!

Впереди Сью увидела тропу, огороженную камнями. Она извивалась в песках, а дальше скрывалась между скалами. Побитый дорожный знак, пригнувшийся к песку, словно пьяный, оповестил их, что они действительно у цели. Поскольку они ехали по диагонали, чтобы сократить путь, Сью не успела разобрать надписи на дорожном знаке, стоявшем неподалеку от первого. Она только заметила, что сделаны они по-арабски и по-французски.

Недалеко от скалистой расщелины путешественники свернули на дорогу, едва обозначенную следами колес других машин. Оба удовлетворенно вздохнули. Сью огляделась и озорно рассмеялась.

— По-моему, ничем не отличается от любой другой дороги!

— Может быть, но караваны верблюдов столетиями проходили этим путем и доходили до Судана и Тимбукту, — снисходительно улыбнулся отец.

Лиловые глаза Сью затуманились.

— Интересно, а как же тогда путешествовали? — задумалась она.

— Медленно! — сочно ответил отец, вертя руль. — А у нас еще осталось два часа светового дня, и мы доберемся до первого оазиса меньше чем за полчаса. По-моему, надо выпить по чашечке чаю, как ты считаешь?

— Отличная идея! — весело отозвалась Сью. Вскоре они заехали в тень деревьев.

Довольные собой, в приподнятом настроении, они принялись готовить еду. Сью разложила на плоском камне скатерть, а отец начал разжигать примус. Очень скоро закипел пузатый коричневый чайник, а на скатерти появились ароматные бисквиты, мясо из жестяной коробки и тушеные оливы.

Отец, прислонившись к «лендроверу», заметил:

— Наверное, никто, кроме англичанина, не станет пить обжигающе горячий чай в самом центре пустыни!

— Ну, не знаю! — сидя на маленьком камне, слегка пожала плечами Сью. — Ведь здесь же пьют чай, не так ли? Мятный или какой-то другой?

Отец неуверенно кивнул.

— Не могу сказать наверняка, пьют они его горячим или холодным.

— Вскоре, надеюсь, мы это выясним, — весело засмеялась Сью.

После вкусной еды они с удовольствием растянулись в густой тени скал. В приятной тишине оба предались своим мыслям.

Сью некоторое время размышляла о пустыне, потом перевела взгляд на замечтавшегося отца. За рулем «лендровера» он выглядел поджарым и здоровым. Она вдруг ощутила себя счастливой. Лежа на теплом песке и опершись спиной о гладкий камень, Сью лениво и с любовью наблюдала за отцом.

Брови у него были белые, как и волосы, но вовсе не косматые. Ровные и аккуратные, они ей казались ласковыми и добрыми. Прямой нос гармонировал с правильными чертами, и зубы у него были в порядке. Сью гордилась тем, что в молодости отец был красив. В ее глазах он таким и оставался.

Вдруг он отвлекся от созерцания пейзажа и, посмотрев в глаза дочери, добродушно спросил:

— Ну, о чем ты сейчас размечталась?

— Я подумала, не пора ли нам в путь, — весело солгала Сью.

— Что ж, вперед, юная леди!

Отец начал упаковывать примус, а Сью принялась убирать остатки пикника. Она вымыла глиняную посуду и чайник, вытерла их и уложила в ящик.

Как ни странно, но от легкой работы Сью вспотела даже в тени. Поэтому зашла за скалу, сняла рубашку и протерлась губкой, смоченной прохладной водой. Ей стало гораздо легче. Отцу эта идея пришлась по вкусу, он взял канистру и освежился тем же способом. Несколько минут спустя, уложив вещи в кузов, они сели в машину и продолжили путешествие.

Ехать стало сложнее. Слепящее солнце било в глаза, в нагревшейся за время стоянки машине было просто нечем дышать, но вскоре легкий ветерок, вызванный движением, принес некоторое облегчение. Хотя солнце уже садилось, жара не ослабевала.

Машина мчалась вперед, словно по вымершему миру. С обеих сторон простирались пески, выжженная земля и камни.

Сью с отцом с нетерпением смотрели вперед, надеясь увидеть зеленые проблески оазиса. А дорога между тем становилась все хуже и хуже. Временами создавалось впечатление, будто они едут по стиральной доске. Сью вцепилась в приборную доску, а отец — в руль. Никто из них не мог произнести ни слова. Через некоторое время отец, взглянув из-под нахмуренных бровей на глубокие выбоины, замедлил скорость и произнес:

— На некоторое время я съеду с дороги и поеду рядом. Дальше она станет лучше.

Светлый песок в стороне от дороги казался ровным манящим ковром. Сью и помыслить не могла, что он может оказаться предательским. Она слышала, как грохот шин при соприкосновении с мягкой поверхностью перешел в мягкое шуршание. Оба с облегчением засмеялись. Фу, наконец-то! Снова похоже на нормальную езду. Перед ними простиралась ровная полоса песка, напоминающая шелковый шарф шафранового цвета. Зачем им этот верблюжий путь?

Это случилось тогда, когда им казалось, будто они едут по облаку — Сью так и не могла ясно припомнить, как именно. «Лендровер» вдруг повернул в сторону, словно чья-то гигантская рука схватила его и игриво толкнула вбок. Сью заметила, как отец удивленно крутанул руль, а несколько секунд спустя почувствовала, что машина остановилась, словно наткнувшись на невидимую стену.

Сью подпрыгнула на сиденье, и в ее расширенных лиловых глазах застыло удивление. Переведя дыхание, она озадаченно спросила:

— И что бы это значило?

— Полагаю, мы попали на участок мягкой почвы, — легкомысленно пояснил отец, не теряя самообладания. — Держись, а я ее вытяну.

Однако с каждым оборотом колес они все глубже и глубже погружались в песок. В конце концов, отец выключил зажигание.

— Точно яму роешь! — весело сообщил он, дотягиваясь до двери.

— Я пойду посмотрю, — улыбнулась Сью.

Когда она вышла из машины, ей в глаза ударило слепящее солнце. Под его немилосердным ослепительным сиянием они осмотрели колеса. Оказалось, задние действительно застряли в какой-то пыли, мягкой, словно пудра.