– Ваше Высочество, позвольте этому человеку попытаться сделать то, что он желает. Он только что оскорбил меня, человека рыцарского и дворянского звания. Услышать от бастарда слово «ублюдок», конечно, оскорбление сомнительное, но мы в Париже такое спускать не привыкли. Он ведь ваш вассал? Вы позволите мне вызвать его на дуэль?

Словно в каком-то оцепенении, Принц кивнул. Уже знакомое чувство – смесь благодарности и тупого раздражения – снова охватило его. На его глазах Шут снял с руки перчатку и швырнул ее прямо в лицо бретонцу. Попал в шлем. Бретонец ошарашенно моргнул, затем побагровел и, взревев, бросился на Шута, угрожая заодно, по пути, разрубить и своего сюзерена...

Испанец под седлом Принца был обучен для боя и вскинулся на дыбы. Выносливая, но неказистая лошадка из бретонских конюшен испугалась и шарахнулась в сторону, сбросив с себя разъяренного седока. Перекатившись через себя, бастард мгновенно поднялся и, широко расставив ноги, выставил перед собой меч, готовясь встретить Шута. Однако его соперник и не думал атаковать верхом. Спокойно соскочив со своего иберийца, Шут легким, даже изящным движением обнажил свой меч с узким клинком. Летнее солнце зло улыбнулось поединщикам, отразившись от испанской стали необычного меча в руках у Королевского Шута.

Легкими шагами Шут приблизился к своему сопернику, нанес удар, пробуя защиту, и легко отразил контратаку бретонца. Принц с удивлением обнаружил, что клинок в руках у Шута слегка прогибается и пружинит, но даже не думает ломаться от ударов тяжелого полуторного меча бретонца. Шут бился легко, изящно, и манера боя с мечом у него была необычная. Левую руку он держал за спиной, управляясь своим оружием одной правой рукой.

«Красиво бьется! – подумал Принц. – Как будто и не бой вовсе, а танец. Только... бастард ведь в доспехах, а на Шуте – охотничий костюм. Неравный бой...» Словно молнией, в голове быстро, почти неуловимо промелькнули слова: «... сделать то, что должен был бы сделать ты...» Это бастард сказал. Но Принц вдруг понял – Шут его брата делает сейчас то, что должен, но не может сделать он. «Должен... Сделать...» – Принц понял, что именно ОН должен сделать... СЕЙЧАС!.. И, словно в поддержку, прозвучали в голове слова Шута: «Вы ведь не трус!.. Самая большая смелость – это способность побороть свой страх... каждый день...»

«Каждый день...» – неслышно прошептали губы Принца, а рука уже вытягивала из-за спины арбалет... руки сами заводили тугую пружину, вкладывали болт в канавку... Принц стрелял из этого арбалета очень даже хорошо, поскольку часто тренировался у себя в покоях, там, в Бретани, порой часами пробивая болтами щиты, развешанные на стенах. Однако теперь он боялся... Он боялся попасть в Шута!

Почему-то вспомнилось про ГОЛЫЙ орган, и Принц рассмеялся. Смех прозвучал так некстати в этом лязге смертоносной стали, что оба поединщика на миг остановились. Бретонец обернулся и бросил быстрый, полный презрения, взгляд, на своего сюзерена. Очень удачно получилось – болт, вырвавшись из канавки, пролетел и пробил горло бретонца насквозь... Бретонец закачался, выпустил меч из рук, схватился за горло, пытаясь остановить фонтан бьющей наружу крови... кровь вырывалась сквозь пальцы, вытекая из этого сильного тела... тела, которое уже через минуту лежало на земле, билось, как в падучей, а жизнь продолжала покидать его... Шут приблизился к умирающему и с силой вогнал свой клинок прямо в то место, которое пробил болт... пробив заодно кисти рук умирающего, пытавшегося закрыть отверстие. Повернул в ране и резко выдернул. Кровь выплеснулась широкой струей и остановилась. Бретонец умер.

– Ты подарил ему быструю смерть? – дрожащим голосом спросил Принц.

– Нет. Я сделал так, чтобы все подумали, будто это я убил его. Его должен был убить именно я. Я действительно вчера дал ему вино с сонным зельем. Мой король приказал мне убить этого бастарда, потому что Его Величеству не угодно такое оскорбление чести его семьи. А еще я сам захотел это сделать после разговора с вашей женой. Бретонцы не должны знать, что его убили вы, иначе они могут восстать. А вот смерть на дуэли, из-за ревности – это, по мнению рыцарей, вполне обыкновенно, и вас уже винить никто не стал бы. К тому же смерть от руки шута покрыла бы позором саму память об этом... славном воине!.. – При этих словах Шут криво усмехнулся. – Ваше Высочество, все должны думать, будто это я убил вашего капитана. На честной дуэли. Вы – свидетель.

– Я хочу... хочу, чтобы Изольда знала правду! – Принц с трудом выговорил эти слова, и просительно посмотрел на Шута. Тот ободряюще улыбнулся в ответ:

– У вас с Изольдой теперь всё будет хорошо. Но... хорошо, я расскажу ей правду. Сам.

– Да... Так будет лучше всего! – благодарно проговорил Принц. – А что... что будет с тобой? Дуэль или нет, король всё равно должен будет наказать тебя, чтобы мои бретонцы успокоились.

На этот раз Шут улыбнулся почти весело:

– О, мой король пообещал мне награду, о которой я просил его уже давно! За это деяние он прилюдно лишит меня своей милости и сошлет в монастырь... К тамплиерам! Я приму постриг и уйду из мира служить Господу нашему. Моя мечта!..

Принц улыбнулся мечте Шута. Улыбка получилась немного грустная – уже пять лет прошло с тех пор, как похоронили бастарда. Бретонцы свыклись с новым герцогом и даже стали проявлять к нему знаки почтения – особенно после того, как недавно его супруга забеременела. Герцог Бретонский порой тешился мыслию, что Господь велик и воистину всё в руце Его – сколько раз восходил бастард на ложе его супруги, но она ни разу не понесла от него. После смерти же капитана стражи... Куда-то вдруг исчез-испарился отшельник, что прописал Изольде паломничество в Иерусалим. Недуг супруги прошел, и вот – Господь наградил их!.. Король пожаловал брату новых привилегий, а теперь еще и назначил сенешалем, на место среднего брата... Принц подозревал, что кроме Изольды, еще один человек знает правду об убийстве бретонца... и знает от Шута. Этот человек – король. После того дня Его Величество стал проявлять к младшему брату гораздо больше уважения.

Шут принял постриг в монастыре Ордена Тамплиеров и вскоре покинул Францию. Говорят, он нынче в Иерусалиме... Скоро и ему, должнику бывшего шута, ныне монаха-тамплиера, Сиятельному Принцу и герцогу Бретонскому, предстоит отправиться туда, на Святую Землю. Король обещал Папе дать воинов – и он их даст. В поход отправятся и герцог Анжуйский, и граф де Монсоро, и даже старый Де Вилье собирается сбить ржавчину с доспехов и присоединиться к крестоносцам вместе со своими тремя сыновьями. А ведь он, кстати, дальний родственник Изольды и когда-то даже считался претендентом на герцогство Бретонское... Впрочем, после того как объявили о беременности герцогини Изольды, старик постоянно говорит, что Бретань нашла свою династию и его род должен или стяжать себе славу, доблесть и богатство на поле битвы, или же погибнуть, как то достойно потомков Роланда. То есть с непременным рогом в зубах, мечом в руке и на груде убиенных басков или, на худой конец, сарацин.

Пир продолжается. Средний брат, бывший сенешаль, молится в часовне, а затем пойдет к себе в покои. Вон уже и эта его единственная нынче любовь в сторону покоев Принца направилась. К герцогу Бретонскому подошла его жена.