От сумятицы и незнакомости собственных мыслей еще больше он места себе не находил. Не привык он ни о ком так думать то! Да еще и чувствовалась в ней тайна какая-то; но сколько не подступался он, понимал всей сутью — не мрачная, не злая это тайна. Не причастна ни она, ни подружки её статные к странностям, что в столице правят уже несколько лун. И как понял он это, такое облегчение почувствовал! Пусть с ней, с тайной этой — главное, на хорошей она стороне.

Одно теперь волновало, как уберечь то хорошавушку от тягот служебных? Как обезопасить? Не мог ведь он день и ночь рядом с ней находиться.

Решил главе отдела высказать, чтобы тот уберегал, а Руслана возьми, да услышь. И побледнела так от его слов, руками всплеснула, глазищами зелеными зло сверкнула в его сторону — и убежала, что и не догонишь.

Ах как некрасиво получилось! И не объяснишь то ведь, что дела творятся странные и страшные и не надо ей сейчас в расследования лезть. Потому что если вдруг что произойдет…

Нет, не будет он об этом думать. Не допустит!

Пусть злится, пусть под защитой сидит — со злостью её он справится потом, только сначала с делами разберется, а потом с чувствами своими. А вот с какими такими чувствами, объяснить он самому себе не смог.

Раннее утро озарило мой уголок робкими лучами, в меру яркими, чтобы не повлиять на состав зелья, но достаточными, чтобы я ясно видела все, что начала готовить за час до рассвета.

Чушью было мнение обывателей, что алхимики творили лишь по ночам глухим. На самом деле, не было ничего сильнее времени зарождающегося дня — ни для ведовства, ни для прочих магических увлечений.

Впрочем, обывателям были свойственны и другие заблуждения.

Так, уверялось, что не найти в Светлой Столице алхимических предметов; да и вовсе не было здесь увлеченных подобными деяниями. Все нашлось — и колбы изогнутые, и необходимые горелки да щипчики, и порошки разные, так что обустроила я в своей комнате нужный уголок быстро и без затрат.

Верили горожане и в то, что Темные Алхимики — злы и жестоки, а Светлые Маги — мудры и честны; а про противостояние Светлой и Темной Империи каждый мог поведать множество страшилок. Но и Алхимики, и Маги знали, что природа их практик была одна и та же; да и разделение на светлых и темных велось не по близости к добру или злу, а по давней истории, записи о которой остались лишь в нескольких кожаных фолиантах правителям принадлежащим.

На заре веков случилось так, что многочисленные адепты магии, поднакопив опыт, решились на борьбу не просто друг с другом, но с самим мирозданием. Ведающих в ту пору не было; это потом уже они взяли на себя роль гармонирующую.

В общем, обращали тогда волшебники вспять реки, пронзали горы, острова двигали да явления природные и людские к влиянию наиболее подверженные порабощали. И в какой то миг картина мира накренилась. Да так, что под угрозой оказалось существование всей нашей расы. Инапуганные маги создали формулу равновесия, противопоставив все существующее пространство друг другу. Долины — вершинам; ночь — дню; светлое — темному. И чтобы не смешиваться в дальнейшем и не губить окружающее пространство, решили использовать в волшбе различные методы. Источник то один был — сама магическая суть мира.

Те, кто сосредоточился на внутренних ресурсах, кто из собственного сознания добывал изменения, ушли южнее, к солнцу, назвали себя «светлыми» и стали основоположниками Королевства великого. «Темные» же, бравшие энергию и ингредиенты из окружающего мира и предпочитавшие заклинания, отправились севернее и учредили Империю. Как уж там получилось, что жители обоих государств спустя какое-то время стали считать себя соперниками, светлых — неженками, а темных — злыднями — мне неведомо. Правители, определенно на эту тему не распространялись, пересудам не препятствовали, но войны никогда не допускали.

Я вздохнула. Светлые особо не любили тех, кто от них отличался; тем более, что именно на территории Темной Империи произошла в результате то ли несчастных случаев, то ли сознательных экспериментов, селекция и появилась опасная и весьма воинственная каста двуликих. Этими двуликими все младенцы были пуганы, хотя ничего такого они не творили непотребного; просто вот свойственно людям бояться и презирать все, что им непонятно.

Ведающие были отдельной категорией магически одаренных, пусть и рождались, практически всегда, в семьях светлых магов — потому и замок Верховной, где велось обучение, в Королевстве находился; работали мы не так, как светлые или темные — мы видели особым зрением плетения любых структур, предметов и действий и могли их менять. И делали это исключительно в целях поддержания равновесия.

Другими методами, при необходимости, мы тоже не брезговали.

Я внимательно посмотрела на колбу с серовато-пузырчатой жидкостью.

Затем аккуратно взяла стекляшку с голубым взваром, над которым трудилась не покладая рук два часа, и влила в основу, превращая полученную смесь в ярко-зеленую прозрачную жидкость. Понюхала и довольно улыбнулась. Отличный выходит универсальный «расслабитель». Дождалась, когда уйдут мягкие зеленоватые всполохи, и подошла с мензуркой к поставленному еще с вечера тесту. Тесто поднялось над кастрюлькой и грозилось через край перевалиться.

Все шло, как задумано.

— Ай да пирожки, девоньки, — Гаврилович умильно уплетал уже шестой и тянулся за следующим. Но я не позволила, по пухлой рученьке хлопнула.

— Всех угостить надобно, не жадничайте.

— Что, повиниться решили? — подмигнул мне весьма довольный начальник.

Я кротко улыбнулась и кивнула. А затем принялась обходить всех присутствующих, коих был полный отдел наш. Вроде как и в благодарность, и в извинение.

Каринка с Миланкой по этажам пошли, все с теми же пирожками — мы на работу чуть не опоздали, лепили их, умаялись. Подружки выглядели бледными — скольжение по граням да вдали от родного дома ой как непросто давалось. И сведения они принесли самые тревожащие; легко то искать сведения, когда понимаешь уже, что искать.

В доках окаянных не только Конного разбойники действовали, но еще и при трех главарях несколько месяцев назад крепки молодцы появились с амулетами страшными; и ходили по докам слухи один другого ужаснее про амулеты то эти смертельные. Не зря ходили — пусть не до конца в природе их треклятой я разобралась, но то что это душекопцы понятно стало. А значит, кому-то понадобились неприкаянные для дела страшного; и для какого именно дела я уже тоже понимать начала, только все сомневалась, что решился кто на такое лютое умерщвление целого мира.

А то и хуже — не смерти Мерзомысленный хочет.

Конный и его сподвижники под ним, похоже, и ходили; и в страже да прокуратуре прикрытие имели. Взбаламутила я вчера начальство то своими словами; носом землю они рыть начали. Да только могут не успеть распознать, куда ниточки тянутся. Вот я и решилась на средство сложное, мало кому знакомое, оттого ко мне не ведущее. Осмотрела свой отдел внимательно, но ничего подозрительного не обнаружила и с облегчением вздохнула. Прикипела я к нашим то неожиданно — хорошо что мыслями они чистые.