– Да? И о чем это вы так занимательно беседовали с первым встречным? – ревниво огрызнулся Дэвид.

– О моей несбывшейся мечте открыть препарат счастья, – грустно поведал Зигмунд.

– Зигмунд, кокаин – это зло! – с сожалением в голосе, будто раскрывая безжалостную правду, сказал Дэвид.

– Да… Я знаю… – горестно вздохнул Зигмунд, усаживаясь на ближайшую скамейку.

– Удивительная ночь! – романтично произнес он, глядя в черное звездное небо. – У меня был близкий друг. Эрнст фон Фляйшль, – вдруг выдал он. Дэвид внимательно посмотрел на Зигмунда.

– Дружба с ним много значила для меня… Он всегда был моим идеалом… Красивый, энергичный человек, обладающий чарующими манерами, присущими высшему венскому обществу… Прекрасный оратор, блестящий педагог и удивительный собеседник… Безгранично преданный своему делу… Мученик физиологии… Из-за собственной небрежности однажды при анатомическом исследовании он занес себе инфекцию. От смерти его спасла ампутация большого пальца руки, но продолжающийся рост невромы требовал повторных операций… Его мучили невыносимые боли и безмерные страдания, изнурявшие его в течение последующих десяти лет… Ему пришлось прибегнуть к морфию, к которому он болезненно пристрастился… Его рассудок под воздействием больших доз морфия стал изменять ему… Он пытался освободиться от пагубного пристрастия, но эти попытки лишь приводили к усилению его физических мучений… После смерти горячо любимых им родителей он много раз повторял, что покончит с собой, поскольку, по его мнению, ему так долго не продержаться… «Я не могу этого выносить, – говорил он, – постоянно заставлять себя делать все с усилием в три раза большим, чем это требуется другим, когда я так привык делать все легче, чем они. Никто другой не вытерпел бы того, что я терплю»… В то время я наткнулся на сообщение в Детройтской терапевтической газете об использовании кокаина вместо морфия и предложил ему перейти на кокаин… Фляйшль ухватился за него, как за спасительную соломинку… но я, вдохновленный целительными свойствами кокаина, даже не подозревал, каким несчастьем обернется моя идея…

Зигмунд погрустнел и съежился от порыва легкого ветра.

– На какое-то время кокаин оказался очень действенным, однако вскоре состояние Фляйшля ухудшилось. Однажды, придя к нему, я не мог достучаться в дверь. Позвав на помощь Оберштейнера и Экснера, я обнаружил Фляйшля лежащим на полу в полубессознательном состоянии… Я просидел с ним всю ночь… И это была лишь одна из многих подобных ночей, которые я провел с ним в течение следующих месяцев. К этому времени Фляйшль принимал громадные дозы кокаина… Я заметил, что за прошедшие три месяца он потратил на кокаин не менее 1800 марок, что означало прием целого грамма кокаина в день… Эти ужасные дозы сильно повредили ему… Среди симптомов кокаиновой интоксикации у Фляйшля были приступы, потеря сознания, часто с конвульсиями, сильная бессонница и отсутствие самоконтроля, выражавшееся, в том числе и в эксцентричном поведении… Постоянное увеличение ежедневной дозы приема кокаина привело, в конце концов, к белой горячке… Ему мерещились белые змеи, ползущие по его коже… Он был неудержим в своем страхе и возбуждении… Вскоре наступил кризис… Придя как-то вечером к нему, я застал его в ужасном состоянии и вызвал его лечащего врача Брейера. Я снова остался у Фляйшля на всю ночь… Это была самая ужасная из всех проведенных в этом доме ночей… Я полагал, что мой бедный друг не протянет больше шести месяцев, однако ошибся… Его болезнь затянулась на шесть долгих и мучительных лет… Пока в один день его состояние безнадежно не ухудшилось… Его безвременная кончина стала для меня страшным ударом…

– Мне очень жаль… – тихо произнес Дэвид, чувствуя неловкость за свое негодование ранее. Зигмунд признательно покивал головой.

Дэвид достал из штанины злосчастный пакетик и повертел его в руках, не зная, что с ним дальше делать.

– Вы знаете! – взбодрился Зигмунд, заметив его замешательство. – Мой коллега, доктор Карл Коллер – человек, отнявший мою славу… После моих успешных опытов с кокаином я предсказал, что скоро будут найдены новые способы применения этого средства. Тогда-то я и рассказал Колл еру о возможности применения анестезирующих свойств кокаина на больном глазу. В то время он был простым интерном в офтальмологическом отделении и из-за своей одержимостью исключительно офтальмологией слыл среди коллег скучным занудой. Но к моим словам он отнесся с большим интересом. Я же был настолько счастлив, что получил долгожданный отпуск и что смогу, наконец-то, навестить свою будущую жену, что покинул лабораторию безо всяких сомнений. Возвратившись из отпуска, я узнал, что мой друг Карл Коллер, провел решающие опыты на глазах животных и продемонстрировал их на Конгрессе офтальмологов в Гейдельберге… Он ознакомился с моей статьей про кокаин и, воспользовавшись моим отъездом, сказал ассистенту Института патологической анатомии, что у него есть основания полагать, что кокаин анестезирует глаз. Вместе с ассистентом они успешно опробовали кокаин на глазах лягушки, кролика, собаки и человека, а затем и на своих собственных. После чего, окрыленный результатом, Коллер выступил с докладом в Вене перед Медицинским обществом и вскоре после этого опубликовывал результаты своего исследования. Нужно признать, что при публикации своей статьи он таки сослался на мою работу, но допустив при этом «систематическую ошибку». Он датировал мою статью, как вышедшую месяцем позже, создавая, таким образом, впечатление, что его статья была написана одновременно с моей, а не после нее. Когда эта «ошибка» была замечена, то Коллер стал утверждать, что моя статья появилась на целый год позже сделанного им открытия, которое в силу этого обстоятельства становилось совершенно независимым от меня… В итоге, Коллер был признан изобретателем местной анестезии с помощью кокаина, которая оказалась столь важной для малой хирургии… Его открытие произвело громадную сенсацию во всем мире… я же остался в тени чужой славы… Но я не держал зла на него… Та слава была ему гораздо нужнее, чем мне… Более того, несмотря на его непорядочность по отношению ко мне, я оставался с ним в самых дружеских отношениях и был искренне рад его достижениям. К тому же я был крайне благодарен ему за точный диагноз глаукомы, поставленный им моему отцу, когда тот стал жаловаться на ухудшение зрения… Я даже принял участие в операции отца, во время которой Коллер вскользь заметил, что в данной процедуре принимают участие все лица, которым медицина обязана открытием анестезирующего свойства кокаина… Я был горд тем, что смог помочь, и доказал отцу, что в конце концов из меня вышел какой-то толк.

Зигмунд засиял почти детской улыбкой и снова сконцентрировался на торчащем в руках Дэвида пакетике, словно что-то задумывая.

– К слову сказать! – продолжил он. – Коллер мне здорово помог с одним исследованием. Я как-то задался целью определить возрастание мускульной силы под воздействием кокаина и пытался выяснить, является ли мое суждение сугубо субъективной фантазией или же в нем есть зерно рациональной объективности. Колл ер согласился сотрудничать со мной в этих опытах. Мы оба проглотили какое-то количество кокаина, но, кроме онемения рта и губ, никаких других изменений в себе не отметили. Таким образом, наше исследование осталось неполноценным… Я бы даже сказал незавершенным…