– Волосы клиента? – предположила пришедшая в себя Водовозова.

– Нет, зая, – возразил Кирилл, – нам нужен счастливый блеск в глазах. Глянет человек в зеркало и… ах! Вот тогда моя душа поет и пляшет, тогда я понимаю, что не напрасно живу, приношу радость. Короче, беру пенек и делаю из него сверкающую огнями новогоднюю елку!

– Ой, гирлянды не надо! – не поняла гения стрижки Софья Петровна. – И елка не к месту, на дворе лето.

У Лены запищал мобильный. Водовозова глянула на экран, поджала губы и шепнула мне на ухо:

– Справишься тут одна? На кастинге скандал, две модели дерутся. Катя Егорова растерялась, не знает, как их растащить.

– Беги, облей вешалок холодной водой, – еле слышно ответила я, наблюдая, как вокруг стенда собираются посетители бутика. – Не в первый раз, не переживай.

Водовозова убежала, а я стала смотреть на Кошечкина, который, надо признать, очень виртуозно орудовал ножницами. Минут через пять мне стало понятно: Кирилл старательно обучает Павла. Именно ему, а не публике стилист рассказывал про волосы Софьи Петровны, форму ее головы и объяснял, как можно скрыть недостатки внешности дамы.

– Черепушка в данном конкретном случае плоская, как у змеи, – бубнил стилист, – так что нам, зая, нужен объемчик на затылке. Ясно?

– Ага, – без особого интереса кивнул Павел.

– Лоб узкий, маленький, хорошо его челкой прикрыть. Да пустить ее чуть кривовато, – гудел Кошечкин. – Понятно, зая?

– М-м-м… – отозвался пиар-агент.

Кошечкин покосился на него.

– Зая, не отвлекайся! Запоминай азы!

Павел снова выдул пузырь из жвачки, лопнул его и с самым несчастным видом спросил:

– Зачем?

Кирилл взъерошил волосы Софьи Петровны.

– Не упирайся, зая. Я из тебя человека сделаю. Подай-ка пенку для волюма…

Помощник лопнул очередной резиновый бабл и протянул стилисту ярко-красный баллончик.

– Зая, – с легкой укоризной произнес Кошечкин, – ты перепутал. Спрей не нужен.

– Какая разница? – энергично двигая челюстями, огрызнулся Павел.

– Принципиальная, – терпеливо произнес стилист. – Ну-ка, пшикни тем, что мне подсовываешь.

Павел послушно нажал на распылитель, из баллончика с тихим шипением вырвалась, на мой взгляд, бесцветная струя воздуха. Йорк, безостановочно тихонько тявкавший на столике у зеркала, чихнул, икнул, свалился на бок и замер.

Я хихикнула. Вот здорово! Спрей Кошечкина – ближайший родственник волшебного геля для укладки, которым пользуется Франсуа? Впрочем, похоже, у Кирилла более мощное средство. Оно лишило голоса собачку, а от аэрозоля Арни из квартиры в Париже всего-то удрали мыши.

– Пенка имеет вид мусса, – застрекотал Кирилл, взяв темно-синий куб с пульверизатором. – Наклонись, покажу, как ее правильно наносить.

Павел закатил глаза, но побоялся ослушаться. Иванов вплотную подошел к креслу, наклонился к макушке Софьи Петровны, выдул огромный пузырь, хотел лопнуть его, но потерпел неудачу – жвачка прилипла к волосам клиентки.

– Ой, вот гадость! – воскликнул парень и отшатнулся.

– Зая! – подпрыгнул здоровяк-стилист. – Ну ты даешь!

Поскольку «простая покупательница» сидела лицом к публике, произошедший конфуз был виден только нам троим.

– Нельзя так делать, – тоном бабушки, укоряющей любимого внука-шалуна, произнес Кошечкин. – Ну ничего, бывали у нас и худшие форс-мажоры. Сейчас соображу, как лучше поступить. Стой спокойно, зая. Ничего не трогай.

Вместо того, чтобы подчиниться Кириллу, Павел схватил фен, в секунду включил его и направил на макушку Софьи Петровны струю горячего воздуха. А затем заворчал:

– Вечно ты мною недоволен. Сейчас его сдую.

Кошечкин быстро вырвал у нерадивого ученика гудящий фен. Поздно! От тепла жвачка растеклась еще больше и окончательно «приварилась» к волосам ничего не подозревающей любительницы бесплатных стрижек. Но это еще не все. Поток раскаленного воздуха изменил направление, попал на онемевшего йорка и в секунду смахнул его на пол.

– Павлуша, жвачку убирают с помощью холода, – пояснил Кирилл, – если липучка попала на свитер, его нельзя стирать в воде даже комнатной температуры. Необходимо положить в морозильник. Когда жвачка замерзнет, ее можно легко сковырнуть.

– Тетка не пуловер, – резонно заметил Павел и повернулся ко мне. – Тут есть холодильник для туш?

– Н-нет, – оторопела я. – А зачем он нам?

– В супермаркетах в таких туши хранят, – ответил Иванов.

– Здесь бутик фирмы «Бак», – напомнила я, – мы торгуем косметикой и парфюмерией.

– Неужели вы не открыли гастроном? – презрительно спросил пиар-агент. – Во всех приличных точках они давно есть! Жаль. А то можно было бы бабень отнести на ледник.

– Сейчас, сейчас… изменю концепцию стрижки… – мерно гудел Кирилл.

Меня поразила незлобивость Кошечкина. Любой другой мужик, увидев, что натворил наглый парень, схватил бы горячие щипцы и прищемил ими нос пресс-секретаря. Но мастер даже грубого слова не сказал. Может, он буддист? Вогнал себя в состояние нирваны и не хочет портить карму ругательствами?

С пола донеслось тихое тявканье. Я нагнулась, подняла растрепанного йорка, посадила его на столик и погладила. Песик резко повернул голову, я ойкнула.

– Что случилось, зая? – тут же спросил Кирилл.

– Он меня укусил, – пробормотала я. – Вот, смотрите, маленькая, но глубокая ранка!

Павел взмахнул руками, пошатнулся и осел на пол.

– Ему дурно? – испугалась я.

– Он крови боится, – пояснил Кирюша. – Вытри руку салфеткой, тогда зая встанет.

Иванов закатил глаза и простонал:

– Мне плохо…

– Очень красиво жаловаться на свое самочувствие при взгляде на мой травмированный палец, – не выдержала я. – Можете вернуться к нам из обморока, кровь не выступила.

Павел медленно встал, йорк зарычал.

– У, какой ты злой, зая, – улыбнулся Кирюша и потянулся за другими ножницами.

Пес изловчился, подпрыгнул и снова вцепился в дреды Кошечкина, дергая их в разные стороны. Зрители рассмеялись.

– Вас не затруднит дать ему попить? – попросила Софья Петровна, – Малыш всегда нервничает, когда испытывает жажду. Бутылочку я поставила справа у зеркала, а рядом мисочка.

– Спасибо, не надо воды, – отрезал Павел.

– Зая, дама беспокоится о своем зае, – пояснил Кирюша, азартно орудуя филировочными лезвиями.

Я потрясла головой. Итак, у нас в наличии два заи, причем один противнее другого. Но я нахожусь на работе, поэтому не имею ни малейшего права демонстрировать свои истинные чувства в отношении пресс-секретаря и бобика. Как одна из организаторов акции «Прическа в подарок», я обязана цвести улыбкой и источать, так сказать, миазмы позитива.