Но сегодня нас мало что способно удивить. Дети перестали дразнить одноклассников с непривычными именами. Мы едим пищу, привезенную из далеких стран. В густонаселенных районах в нашей части мира мы дошли до того, что не тычем пальцем и не гогочем, увидев на улице сикха. Другими словами, необычное прекрасно уживается с более привычным. И этому можно только радоваться. Но тем не менее кое-что кажется странным даже в наши дни. К этим редким явлениям смело можно отнести рацион фон Борринга.

Давайте с безопасного расстояния понаблюдаем за его утренним туалетом и приемом пищи. Мы застали момент, когда фон Борринг только что открыл глаза. Он лежит на балконе при большой спальне, той, что на третьем этаже родовой усадьбы. Под спальным мешком на нем ничего нет, он вообще старается раздеться догола при всяком удобном случае, то есть довольно регулярно. Итак, он совершенно гол. Несколько минут после пробуждения он лежит и собирается с мыслями. Как всегда, спал он отлично. Долго и крепко. Укладывается фон Борринг не позже десяти. Он избегает развлечений, которые могут отодвинуть отход ко сну на позднее время. Телевизора у него нет. Темнота его не прельщает. Ему кажется, что в темноте он просто ничего не видит, в первую очередь своих любимых птиц, и не может ничего делать. Поэтому ему ничего не остается, как рано ложиться спать. Фон Борринг дневной человек.

Прежде чем встать, он уделяет несколько минут краткой проверке: все ли в организме в порядке? Он методично исследует каждую мышцу (кроме тех, которые сокращаются непроизвольно). То есть почти все мышцы от шеи до ступни. Он сперва напрягает, потом расслабляет их. Глаза, рот, скулы, шея, плечи и так далее. В теле фон Борринга много мышц, и ни одну он не пропускает. Покончив с проверкой, он расстегивает спальный мешок и поднимается во весь рост. За сим старый поджарый скаут берется за чугунную решетку балкона и начинает делать растяжку. Выгибает спину, прогибается. Выполняя упражнения, он осматривает свои владения: парк с ухоженными деревьями и стриженым газоном, небольшой пруд, выкопанный кем-то из предков и до сих содержащийся в надлежащем состоянии. Хотя теперь уже фон Борринг обходится без садовника и делает все в основном сам. Только на самые тяжелые работы подряжает фирму. Растягиваясь, он изучает птиц. Если за время гимнастики ему на глаза попадается больше пяти видов птиц, то фон Борринг приходит в отличное расположение духа. А если меньше пяти, то просто в хорошее. Фон Борринг состоит в элитном клубе «100 у себя на участке». Членом его может стать лишь тот, кто на протяжении лет видел на собственном земельном участке не менее ста разных видов птиц.

(§ 1. En grundförutsätning für tomtskådande är att man skådar från en tomt som tillhör det hus där man bor åtminstone under en del av äret.

§ 2. Alla spontant uppträdande fåglar som identifieras när man har båda fötterna innanför tomtens gränser räknas.

§ 3. Om tveksamheter uppstår i samband med gränsdragningar i samband med gränsdragningar i § 1–2, tillfrågas ortens stadsarkitekt för utmarkering av tomtens gränser.

§ 4. För att en art skall få räknas skal man ha sett arten så väl at man själv kan göra en säker artbesäämning med hjälp av sina egna observationer. Detta hindrar inte att artbesäamningen gärs i efterhand, till exempel efter litteraturstudier. Även enbart hörda fåglar raknäs om man kan gära en säker artbestämning.

§ 5. Feglar får attraheras med frön, frukt, ostar, nötter, bröd etc. På fågelbord och i fröautomater, genom uppsätning av fågelholkar, genom anläggande av fågeldammar, och plantering av bärbuskar etc.)[10].

Вдобавок к стандартному списку виденных на участке птиц (перевалившему за отметку сто пятьдесят пять еще в 2004 году) фон Борринг ведет еще несколько дополнительных. Например, лежа на балконе, он может смотреть сквозь его решетку. И только из этой точки он видел примерно сорок видов. А еще пятьдесят три — из кресла в зимнем саду на первом этаже и двадцать четыре из кухни. Эти списки, с ручкой и всем необходимым, всегда под рукой — лежат на специальных местах. И мало какой птице удается пролететь через земли фон Борринга, не будучи замеченной его недреманным оком.

В это утро ему попались на глаза свиристель, несколько воробьев, пара пеночек и лесной голубь. Не густо, подумал фон Борринг, но ничего. Потом он справил нужду, обтер тело холодной водой (с помощью мочалки) и наконец, по-прежнему голышом, спустился вниз, вскипятил воду и заварил мятный чай, который он подслащивает медом. Затем съел кусочек копченого угря с острой дижонской горчицей, четыре зубчика свежего чеснока из своего парника и большую горсть орехов и семян, в том числе и пророщенных.

Так фон Борринг позавтракал тем июньским утром, и подбор продуктов как нельзя лучше дает представление о его пристрастиях в еде. Последние пятьдесят лет завтрак фон Борринга, с небольшими вариациями, выглядит именно так. Раньше, то есть лет до сорока, он ел и другие вещи, всякие там обычные паштеты, бекон, варенье, яйца и круассаны, но потом, без всякой видимой причины, перешел примерно на тот же корм, что и птицы, за которыми он наблюдает. Фон Борринг может годами жить на семечках и орехах. Горчица и чеснок для него деликатесы. Он изредка балует себя зубчиком-другим. И это отличает фон Борринга от птичек.

Ну и хватит, пожалуй, о рационе Борринга. Но если нам повезет, позже мы, возможно, станем свидетелями еще и его обеда.

* * *

В кабине огромного комфортабельного грузовика «Globetrotter» Допплер из последних сил борется с дремотой. Уже утро, вот-вот проснутся Бонго с Грегусом. Они думали сразу же тронуться в путь, но, судя по всему, просчитались.