Поставив, таким образом, задачу своим бойцам, я, скинув свой маскхалат, надел трофейные куртку и шаровары и полез на сосну. Позиция пленённого снайпера находилась довольно высоко, и оттуда открывался прекрасный обзор на все интересующие меня места. Я даже без бинокля разглядел позиции двух «кукушек», убивших красноармейца Сидоркина и политрука Каневского. Если прямо сказать, у меня жутко чесались руки немедленно открыть по ним огонь из снайперской винтовки пленённого нами финна. Её я захватил с собой в это гнездо «кукушки». Тем более, до тех деревьев расстояние было не очень большое, думаю, я смог бы попасть в них, даже стреляя из обычной трёхлинейки. Метров четыреста, не более. Но глубоко засевшая в мозгу мысль об ответственности за успех всей операции по деблокировке дороги подавила этот сиюминутный порыв.

И, как оказалось, это было очень правильное решение. Продолжая осматривать близлежащие окрестности, заметил совсем недалеко, метрах в двухстах, пулемётную позицию. На ней находилось три человека, чуть в стороне стоял четвёртый и махал мне рукой. Совершенно автоматически я несколько раз махнул ему в ответ. По-видимому, его это успокоило, он повернулся и направился к стоящей неподалёку маленькой будке, установленной на длинные лыжи. Кончики их выглядывали из-под днища этой нелепой конструкции. Тогда я ещё подумал, как прав был мой Учитель, когда говорил, что нужно всё много раз осмотреть, хорошо подумать и только потом действовать.

Направляемый этой мыслью, я ещё раз внимательно оглядел всё близлежащее пространство. Причём сделал это, используя бинокль. Кстати, бинокль я взял трофейный, он висел на сучке рядом с тем местом, где я выбрался на эту снайперскую площадку. Этот аппарат понравился мне гораздо больше, чем бинокль Каневского. Он был компактнее, немного мощнее, а в окулярах была нанесена шкала расстояний. Одним словом, буржуйская техника оказалась лучше нашей.

Когда я изучал предполагаемое место основной засады, находящееся в двух километрах от этой сосны, и уже засёк два гнезда «кукушек», как внезапно моё внимание привлекло какое-то движение недалеко от моей позиции – в лесу, у самой кромки поля. Причём движение я уловил боковым зрением, когда на секунду оторвался от окуляров бинокля. Сразу бросив заниматься осмотром деревьев, стоящих у дороги, я всё внимание сосредоточил на подозрительном месте. На всякий случай взял трофейную снайперку и передёрнул затвор. Но через минуту отложил винтовку и чуть не зашёлся в истеричном смехе.

По полю, смешно подпрыгивая в глубоком снегу, из леса выбрались две домашние козы – на шеях у них висели большие колокольцы. Бедные животные совсем ошалели от стоявшего кругом шума и незнакомой обстановки. По-видимому, хозяева выгнали этих бедных козочек из тёплого хлева в лес, в надежде, что они спрячутся там от солдат и избегут участи попасть к русским в котёл. Вид этих животных навёл меня ещё на одну мысль. Козы стали невольными помощниками в деле нашего удачного захвата снайпера. Своими прыжками и метанием по лесу они создали дополнительные шумовые помехи. А их судорожное мелькание среди деревьев помешало людям у пулемёта заметить наши силуэты.

Когда козы выбежали в поле, один из сидевших у пулемёта встал, надел лыжи и, даже не взяв оружие, покатил в сторону испуганных животных. Финнам явно захотелось отведать свежего мяса. А у меня тут же созрел план, как захватить этих любителей парной козлятинки. Я, долго не рассуждая и оставив снайперку на площадке, буквально скатился вниз и, подозвав красноармейцев, начал отдавать приказания:

– Якут, быстро надевай трофейный комбинезон и дуй наверх. Там, наверху лежит снайперка, между прочим, очень неплохое ружьишко, думаю, что и пристреляно оно тоже хорошо. Так вот, твоя задача – сначала снять пулемётчика. Здесь, товарищи, мы попали в самое сердце их засады – пулемётная позиция находится в двухстах метрах от этой сосны. Потом, Кирюшкин, снимаешь двух снайперов, их гнёзда находятся вон в тех соснах, видишь, торчащие верхушки. Если считать отсюда, то это вторая и четвёртая сосна. Площадки находятся на высоте двадцати метров от земли. А затем займёшься парнем, который там, на поле гоняется за козами. Если он ещё на открытом пространстве, то сразу его валишь и начинаешь контролировать все подходы к нам. В лесу им мы с Наилем займёмся.

Произнося это, я лихорадочно сдёргивал с себя маскировочный комбинезон. Наконец сняв его и передав Кирюшкину, который немедленно стал в него облачаться, я продолжил:

– Шерхан, а мы с тобой аккуратно подкрадываемся к чухонцам, при этом я беру на себя пулемётное гнездо, а ты финна, который, наверное, всё ещё сидит и отогревается в стоящей там будке. Если он сунется на шум или если ему надоест сидеть в будке, ты ему опять долбани кулаком по башке и связывай верёвкой, но предварительно кинь, на всякий случай, в эту теплушку гранату. Если же он уже сидит рядом с пулемётом, то ты не дёргайся, карауль у дверей будки. С теми, кто у пулемёта, я сам разберусь. Если кто будет лишний, пристрелю, на хрен, из нагана, да и всех делов. Самое главное сейчас – это подскочить к ним незаметно. Думаю, они совсем не ожидают нашего появления, а заняты сейчас просмотром бесплатного кино. Называется – поимка для пропитания бесхозных коз. Да, чуть не забыл – Якут, ты не торопись, всё огляди, дождись, когда мы доберёмся до места, и только после этого снимай пулемётчика. Если нас заметят, то шлёпай там всех подряд и только потом открывай огонь по снайперам. Они по тебе первыми стрелять вряд ли будут. Им деревья загораживают пулемётную точку, и они ни хрена не увидят, что там творится. А что ты стреляешь, да это, может, ты русских увидел. Ну что, всем всё понятно?

Дождавшись утвердительных возгласов, я хлопнул Якута по плечу, накинул свой маскхалат и подождал, пока Кирюшкин заберётся на дерево. Потом кивнул Шерхану, и мы с ним осторожно покатили в сторону пулемётной точки. На полпути мы приостановились, чтобы хорошенько подготовиться к операции. Я оставил лыжные палки, достал револьвер и приготовил кляп и верёвку. Шерхан достал пару гранат и положил их в карман маскхалата и тоже проверил наличие верёвки.

Метрах в двадцати от пулемётного гнезда мы разделились. Шерхан направился к уже просвечивающейся между деревьев теплушке. Между прочим, там уже из небольшой трубы был виден еле заметный дымок. А я, удвоив осторожность и взведя револьвер, начал медленно подкрадываться к пулемётчикам.

Ближе чем метров на десять приблизиться к ним незаметно никак не получалось. С ходу, с разгона влетать на их позицию мне тоже как-то расхотелось, когда я увидел в руках у одного из финнов автомат «Суоми». Я подумал: из такой штуки ему даже целиться не надо, нажмёт на курок, и – привет родителям. И хотя оба финна даже не смотрели в мою сторону, а всё их внимание было обращено на третьего, который в этот момент тащил упирающуюся козу, я всё-таки решил не рисковать и стрелять из нагана во владельца автомата. Правда, убивать его я не хотел, решил выстрелить в колено, чтобы у него случился болевой шок, так можно было спокойно его скрутить. Оба чухонца сидели на толстом бревне, положенным сбоку от мелкого окопа, вместо бруствера. Наверное, для того, чтобы лучше видеть представление.

Взяв револьвер наизготовку, я махнул рукой, так, чтобы Якут мог это увидеть. Тут же раздался сухой звук выстрела, следом выпустил две пули я. Даже не посмотрев на результаты наших выстрелов, я бросился к окопу пулемётчиков. Сразу перед ним я сбросил лыжи и буквально свалился на корчившееся внизу тело. Заломив ему руки и связав их, я наконец оглядел место схватки. Второй финн, вернее его голова, представляла собой очень неприглядное зрелище. Его голова свешивалась в окоп, на месте правого глаза зияла дыра, в задней части головы черепной коробки почти не было, и всё дно окопа было в крови, смешанной с белёсыми частичками мозга. Одним словом, картинка не для слабонервных.