– Восемьдесят тысяч в год? Да я в жизни столько не заработал!

Неожиданно Грегори смутился:

– Для Калифорнии это не очень много. Там жизнь гораздо дороже, чем здесь, и… – Он замолчал, не зная, что сказать.

– Здесь это громадные деньги. Ты станешь одним из самых важных и уважаемых жителей нашего города.

– Я бы не хотел об этом распространяться, – заметил Грегори.

– Вот это правильно! – Пол присвистнул. Лотерея. Восемьдесят штук в год, подумать только…

– А ты чем сейчас занимаешься? – откашлялся Грегори.

– У меня «Кафе Мокко Джо». – Пол указал на маленькое кафе, зажатое между салоном красоты и аптекой в группе зданий через дорогу. – Бублики, капучино, все такое…

– Кафе? – Грегори улыбнувшись, покачал головой. – А я думал, что все это осталось позади, в Калифорнии. Только не подумай ничего такого… – Он быстро взглянул на своего друга.

– Да я и не думаю, – хмыкнул Пол. – А что, их там действительно так много? – поинтересовался он с унылой улыбкой.

– Да на каждом углу.

– Мое в Макгуэйне единственное, а концы с концами все равно свожу с трудом.

Грегори взглянул через улицу на заведение. Все столики на тротуаре были заняты, а в само кафе стояла очередь.

– Никогда бы не подумал.

– Да, но такое только в этот уик-энд. А я не могу весь год жить на то, что заработаю за эти три дня. В остальное время года город похож на кладбище. Да и вообще Макгуэйн нельзя назвать городом почитателей мокко[21], если ты меня понимаешь.

– Я тебя очень хорошо понимаю, – рассмеялся Грегори.

Они поговорили еще несколько минут, а потом Грегори решил отправиться на поиски жены.

– Я есть в телефонном справочнике, – сказал Пол. – Позвони.

– Обязательно, – пообещал Грегори. – Приятно было вновь увидеться.

К нему подбежали Адам и Тео. Вслед за ними медленно приблизилась Саша. Грегори представил их своему старому другу.

Адам коротко кивнул ему в знак приветствия и повернулся к отцу.

– И вовсе все не страшно! – сообщил он. – Ерунда какая-то.

– Нет, все-таки немного страшновато, – поправила его Тео, хотя по ее виду Грегори понял, что она здорово напугана.

– Шоу начнется через двадцать минут, – объявил Адам. – Нам надо поторопиться, если мы хотим занять хорошие места.

– Сначала надо найти маму, – сказал Грегори и помахал на прощание Полу.

Джулию они отыскали около стенда молокан, и здесь Грегори увидел еще больше знакомых лиц, но ему ни с кем не хотелось общаться, так что шоу «Дикий Запад» оказалось хорошим предлогом для того, чтобы оторвать Джулию от молокан и отправиться через парк к трибунам.

Закончив, Джулия выключила пылесос и стала сматывать шнур. Они жили здесь уже две недели и за последние три дня почти закончили распаковываться. Так что с домом она уже успела хорошо познакомиться – с его границами, размерами, особенностями. Но теперь… теперь он казался совсем не таким, каким она увидела его в первый раз, когда вместе с Грегори осматривала его в присутствии агента по недвижимости. Дом оказался менее гостеприимен. В нем всегда царил полумрак, и хотя другие, казалось, этого не замечали, она видела это очень хорошо. Умом Джулия понимала причину этого: дом располагался под крутым склоном холма, который защищал его от утреннего солнца, а на запад выходило слишком мало окон, поэтому даже после полудня дом выглядел мрачновато. Она даже понимала, почему дом построили именно так: он был старым, и его проектировали еще до наступления эры кондиционеров, поэтому его владельцы старались как можно лучше защититься от палящих лучей солнца. Однако результатом всего этого было то, что дом казался ей странным и неудобным.

Зловещим.

Зловещий. Детское словечко. Джулия не понимала, почему именно оно пришло ей в голову, но к атмосфере дома оно подходило идеально. За последние две недели женщина не часто оставалась в одиночестве, но, когда это происходило, она ловила себя на том, что прислушивается к звукам, наполнявшим дом, осторожно заглядывает за углы и пугается теней. В их новом доме царила атмосфера предчувствия какой-то беды, которую она ощущала почти физически и которую остальные, по-видимому, не замечали.

Джулия отнесла пылесос в чулан. Скорее всего все это полная ерунда, результат стресса, вызванного переездом. Для ее нервной системы переезд из урбанистической Южной Калифорнии в деревенскую Аризону оказался настоящим ударом, и теперь она с трудом осваивается на новом месте, вот и всё.

Но у нее уже появились сомнения – правильно ли они сделали, приехав сюда, и хорошо ли начинать здесь новую жизнь.

Джулия прошла на кухню и налила себе стакан холодного чая из кувшина в холодильнике. Теперь, когда пылесос не работал, в доме стояла полная тишина, и она включила кассету с «Риппингтонс»[22], чтобы в доме появились хоть какие-то звуки. Саша была у себя в комнате, как всегда погруженная в мечтания и полная жалости к себе самой, а свекровь прикорнула у себя. Грегори с Адамом и Тео отправились в салон видеопроката, чтобы взять какое-то кино на вечер. Телевизионный кабель им еще не подключили, а через антенну телевизор без слез не насмотришься. Джулия всегда относилась к категории родителей, которые осуждают телевидение, но оказалось, что сейчас, когда дети были его лишены, время они проводили все так же бездарно. Более того, если такое вообще было возможно, их занятия были еще тупее, чем раньше. Тео занималась тем, что без конца переодевала всех своих кукол Барби, Адам запоем читал комиксы о супергероях, а Саша, лежа на кровати, по сотому разу слушала один и тот же дурацкий рэп. Джулия вдруг поняла, что их дети за всю свою жизнь не прочли ни одной газеты, и теперь, без телевизора, они оказались полностью изолированными от внешнего мира.

Она будет просто счастлива, когда кабель наконец-то подсоединят.

Джулия вернулась в гостиную. На одной из ручек кушетки лежал последний вязальный проект ее свекрови – квадратный вязаный шерстяной платок. Один его угол свешивался на пол. Рядом, на кофейном столике, лежало несколько мотков шерсти.

Как ни тяжело было Джулии это признавать, но мать Грегори начинала действовать ей на нервы. Старуха уже покритиковала Джулию за то, что та делает покупки в «Коппер-сити маркет», когда существует магазин «Фреш бай», в котором мясник – русский. Кроме того, она настаивала, чтобы Грегори покупал бензин на заправке Мохова, тогда как там он был на пять центов дороже, чем где бы то ни было, – и опять же потому, что заправка принадлежала русскому.

«Молоканская мафия» – так называл это Грегори, и это всегда очень смешило Джулию. Но сейчас она поняла, что Грегори совсем не шутил. Это была та, крайне неприятная, форма культурного расизма, то предубеждение, которое здорово влияло на их повседневную жизнь, а не просто какая-то отвлеченная вера в Бога, не подразумевающая никаких практических шагов. Ее родители тоже были молокане, но они не были настолько ортодоксальны в своей вере, не пытались исключить из своей жизни любое американское влияние и не ограничивали себя только границами русского окружения. Впрочем, они родились и выросли в Лос-Анджелесе, тогда как семья Грегори была из более изолированного сообщества и поэтому испытывала больший страх перед внешним миром. В этом также можно было увидеть элементы сегрегации и расового превосходства. Русские лучше, чем чужаки, поэтому бизнесмены и торговцы, принадлежащие к их общине, достойны большего доверия.