Майор уголовного сыска Любовь Романова с упоением листала страницы библиотечных архивов. Какая яркая история. Дом, в котором нашли труп уборщицы тёти Клавы, один из самых известных и элитных домов Москвы был сооружён на лобном месте.

Сначала это место на набережной Москвы-реки называлось островом царских садов, так как там был разбит царский сад, защищавший Кремль от пожаров. А затем оно превратилось в «кровососное» Болото. Именно здесь в начале XVI века запылал смертоубийственный костёр, напоминающий страшные костры европейской инквизиции средневековья. Тогда тут были сожжены пять человек, обвинённых в заговоре против церкви. Наверняка, с их уст на Болото сыпались новые страшные проклятия. Здесь, на льду Москвы-реки проходили кулачные бои, обагрённые кровью их участников. В кроваво-красный цвет был окрашен и мясной рынок, который разворачивался зимой на льду Москвы-реки. Именно тут расположились палаты и церковь Малюты Скуратова – одного из самых страшных и жестоких приспешников Ивана Грозного, замучившего тысячи людей. Под его трапезной в XX веке под старыми церковными плитами были найдены сотни черепов.

Страшные истории приключились и с жильцами палат на Болоте. Плохо заканчивали жильцы дома на Берсеневской набережной в старину, страшные дела творились и в местах, где был построен дом. По сути, элитная и помпезная постройка покоилась на костях. Так может и права была «странная соседка» квартиры, где был найден труп тёти Клавы? И этот дом – это адская бездна, из которой сам Дьявол выходит по ночам на охоту?..

Москва, два года назад.

Маша оказалась в Москве уже поздно вечером. Ужасно хотелось есть, так что съезжая на эскалаторе в помещении вокзала она крепко вцепилась за поручни и закрыла глаза. У неё кружилась голова, и девушка боялась смотреть, как высоко она находится. Как только она выбралась на Киевский вокзал, то тут же подбежала к киоску с пирожками, благо, он сразу же бросился ей в глаза на многолюдном вокзале. Встала в небольшую очередь, сумки поставила возле скамьи, чтоб в очереди не пинали ногами – всё равно же стоят рядом и под присмотром. Набрав пирожков и купив бутылку воды, Маша подошла к скамейке, куда положила сумки. Стояла жара, в душном поезде, где она тряслась двое суток, Маша плохо выспалась и теперь её глаза просто слипались. Сил встать и начать искать себе жильё просто не было. Усталость сделала своё дело – Маша подложила одну из сумок в изголовье, растянулась на скамейке, стоявшей в тени развесистого дерева, и уснула мёртвым сном.

Когда Мария открыла глаза, уже был вечер. Ей приснилось, что мама обнимает её, гладит и целует. Но, уже просыпаясь, она поняла, что это был лишь сон. И тут девушка встрепенулась от ужаса и моментально вскочила. Какой-то мужик сидел рядом с ней и гладил по обнажённому под сарафаном плечу. Перед тем, как Маша вскочила, он начал целовать её в шею. От мужика исходил явный запах пота и пива. Полупустая пивная бутылка стояла рядом со скамейкой.

– Да вы что?! – Маша задыхалась от возмущения, – вы что себе позволяете?!

Мужик поднялся с места.

– Извини, милашка, – виновато проговорил он, – думал, что ты не против поразвлечься. Уже ухожу!

Когда приставала растворился в вечерней дымке, и Маша вернулась к скамейке, сердце её вдруг замерло, а затем скатилось куда-то вниз – к самым пяткам и загрохотало с утроенной силой, а ее саму как будто обожгли адским огнем. Сумочка, в которой были все её деньги, исчезла.

* * *

– Вот и нашла приключений себе на одно место! – обессиленно подумала Мария. – Дожилась! Одна, в огромном чужом городе, и без копейки денег! И что теперь? Бомжевать будешь?!

Девушке хотелось зарыдать и немедленно побежать кому-то жаловаться. Но как ни хотелось ей заплакать, жизнь отучила её без толку лить слёзы. Всё равно ведь ничем не поможет. Да и Москва, как известно, слезам не верит. Маша сгребла в обе руки оставшиеся сумки и побрела куда глаза глядят, расспрашивая прохожих, где ей разыскать какого-нибудь полицейского.

Постового долго искать не пришлось, и Маша, тут уж не выдержав, и начав всхлипывать, рассказала высокому широкоплечему мужчине в полицейской форме о своём злоключении.

– Эх! – досадливо произнёс полицейский, с упрёком взглянув на молоденькую симпатичную девушку, казавшуюся такой хрупкой и беспомощной в своём коротеньком сарафанчике в крупный горошек. – Словно дитё ты… Ну как можно быть такой раззявой, да ещё и в Москве! Тут же жулья полно, в оба смотреть надо! Ну и как вот прикажешь твои деньги искать?! Ни примет вора никаких, ни свидетелей! Мне что – ходить по вокзалу и к людям приставать – верните, мол, деньги девчонке, а то она что делать теперь не знает?!

Маша молчала, опустив голову. Она и вправду не знала, что теперь этому полицейскому с ней делать.

– Родные, знакомые-то хоть есть? – уже не так сурово спросил полицейский после паузы.

– Нет никого, – ещё тише ответила Маша. Я работу искать приехала. Думала, как приеду, сниму койко-место и сразу устроюсь куда-то…

– Эх, святая наивность, – ещё более досадливо крякнул мужчина. Да ты знаешь, сколько тут таких как ты бродят, да работу ищут? А сколько здесь даже просто койка стоит, знаешь?!

Маша опять стала всхлипывать. Ситуация казалась ей всё более безвыходной.

– Ну ладно, уже более деловито и спокойно сказал полицейский. Утро вечера мудренее. Пошли, пристрою тебя на ночь в участке, а затем уж утром определимся, что с тобой делать.

Этой ночью Маша ночевала в полицейском участке на топчанчике в одном из кабинетов. И сама себе казалась маленьким беззащитным котёнком, потерявшемся в огромном и чужом городе.

* * *

С утра Виталий Иванович, как звали полицейского, сделал несколько звонков и стал заметно веселее.

– Пошли на работу устраиваться, – весело предложил он. Счастье ещё, что есть у меня один знакомый грузин, в долгу он у меня за кое-какие грешки, так что мои просьбы выполняет. Будешь у него официанткой работать. У него и поселишься – есть там у него там какая-то кладовка – будет хоть крыша над головой да свой угол, пока не найдёшь что получше.

Через пару часов грузин Гога – хозяин небольшого симпатичного кафе – уже вводил новую сотрудницу в курс дела.

– Тут, главное, клиенту панравиться, да поуслужливей быть. Тогда и спрос на тэбя будет, и чаевые харошие. У нас тут в основном мужыки клиентура, а ты дэвчонка сымпатичная, так что, всё у тэбя палучится!

Ты, главное, пособлазнытельнее адевайся, юбку там пакорочэ, калготки в сэтачку, грудь чтоб видна была. Ну и бэгать надо вакруг клиента, ухаживать. Придьот, а ты ему стульчик атадвинь, улыбнись пашире, да на Вы, да падбэгай к нэму почаще, спрашивай, не надо ли чэго, да блюда наши рэкомендуй с выпивкой. Глядишь – и ты с дэньгами, и мнэ харашо! – и Гога сально расхохотался.

Маша внимательно слушала и усиленно кивала, со всем соглашаясь. Условия работы её не радовали («знала бы мама, что я тут официанткой устроилась, с тарелками бегать да мужикам пиво носить»), но делать было нечего – приходилось радоваться и этой работе.