Штырь арматуры свалился на стопу, но боли он уже не чувствовал, схватил железку, стал вертеть перед собой. Схлынула толпа, образовался вакуум, что позволило командиру экипажа оценить обстановку, а также достижения и провалы коллег по работе.

Вакуленко отбивался от двух баб, которые лезли на него, растопырив клешни. Он орал на своем великом и могучем суржике, отдирал от себя цепкие длани. Хохол не видел, как сзади к нему подкрадывался юноша, переболевший, судя по коросте на физиономии, чем-то страшным и, безусловно, заразным.

Перепуганный Витька отбивался всеми конечностями, кровь сочилась со скулы на землю. Кто-то толкнул его, Витька не устоял, повалился, но и в партере не потерял достоинство русского летчика. Он крутился, извивался, как танцор брейка, вскочил, вооружился крупной палкой, отоварил первого встречного по хребту и засмеялся злорадно, почти счастливо.

Глотов и Серега держались спиной к спине. Они вошли в раж, орали, совали кулаками во все, что двигалось. Мат царил пятиэтажный. Отбившись, Глотов побежал на выручку Витьке, которого трясли два здоровенных снежных человека. Серега прыгнул, сбил юношу, который уже оседлал Вакуленко, занятого своими делами.

Охранники рассеялись и отбивались поодиночке. Кто-то из них выбрался из толпы, пытался улизнуть.

– Ну что?! – рявкнул Карпатов. – Покажем этим неучам?!

Адреналин хлестнул в кровь пилотов. Серега взревел бизоном, Глотов заулюлюкал, Витька засвистел. Они похватали с земли то, что попалось под руки, встали плечом к плечу и двинулись вперед, кроша и ломая.

Длинная очередь перекрыла рев толпы. Карпатов остолбенел.

– Падай, командир! – Серега толкнул его.

Повалились все. Афганец с перекошенной физиономией, расставив ноги, поливал из автомата поверх голов. Кто-то попытался привстать, и тут же ударила вторая длинная очередь. Карпатов приподнялся – все свои лежали, закрыв головы.

Афганцу было мало, он палил и палил, опорожнил рожок, вставил новый. Пули разлетались веером. Схлынула толпа у здания аэропорта. У стрелка началась истерика. Кровь сочилась с разбитого лба, он что-то каркал, продолжая вести огонь. Ствол автомата раскалился. Афганец вбил третий магазин. Неизвестно, чем кончилось бы все это, но тут к герою подскочил одноглазый босс и задрал горячий ствол в небо. Подлетели еще двое, отобрали автомат.

Толпа опомниться не успела. Началась вторая сцена кровавого действия. В гущу людей врезался «Урал», крытый брезентом. Кто-то не успел отпрыгнуть – захрустели кости. Люди бросались врассыпную, падали, а грузовик неумолимо разрезал толпу. Водитель пробился к летчикам и одноглазому начальнику. Карпатов приподнялся, когда ржавый бампер остановился в шаге от него.

Охранники взбодрились. Двое или трое разгоняли людей, строчили поверх голов, остальные скрутили летчиков, поволокли к машине. Серега по инерции отбивался, попал ботинком кому-то в ухо. Остальные не сопротивлялись. Двое охранников уже топтались в кузове, принимали пленников, бросали на дощатый настил. Витька влетел туда с истошным воплем, завозился в грязи.

– Больно, дурак! – заверещал он, когда Глотов, пущенный как из пращи, отдавил ему лодыжку.

Штурман надрывно, грубо хохотал. Летчиков загрузили в кузов, вместе с ними туда влезли трое охранников. Кто-то побежал, заколотил кулаком по кабине: вези, дескать.

Летчики свесились с борта, тыкали в толпу дулями и кулаками, свистели, улюлюкали.

– Что, зассали, паскуды?! – орал Витька, пытаясь добраться до физиономии живописного создания в лохмотьях, которое цеплялось за борт, не замечая, что машина уже едет.

Витька чуть не вывалился на бетонку. Карпатов охнул, бросился к нему, схватил за ноги. Удар нокаутировал бродягу, тот взмахнул руками и повалился в толпу.

– Покажи личико, Гюльчатай! – Серега хохотал, норовя сдернуть тряпку с головы высокой женщины, которая участвовала в драке наравне с мужчинами.

Проказа удалась, блеснули жгучие черные глаза, рассыпались волосы. Барышня в страхе завопила, бросилась ловить свое хозяйство.

Грузовик вырвался из толпы, обогнул здание аэропорта, покатил по разбитой дороге в город. Фанатики отстали. Летчики рухнули в изнеможении, кто-то стонал, кто-то смеялся. Охранники сидели в глубине кузова, наставив на пленников автоматы. Вакуленко жалобно стонал, хотя особых повреждений не получил.

Территория аэропорта давно осталась позади. Машина катила мимо покосившихся строений, лавируя между повозками, старыми армейскими грузовиками, трескучими трехколесными моторишками индийско-пакистанского типа, людьми на конях. «Урал» проехал мимо ржавой цистерны со странной надписью «Огнеопасно», легковой «тойоты» со снятыми колесами, на капоте которой аршинными буквами было выведено: «ATOYOT». Чумазая ребятня бежала за грузовиком, глазели вслед прохожие.

Водитель свернул с широкой улицы и погрузился в скопление глиняных полуземлянок. Он решил объехать центр второго по величине и значимости города Афганистана, по которому проходил когда-то Великий шелковый путь из Азии в Европу, отмеченный самим Марко Поло.

– Ну что, Витька, будем искать невесту? – вдруг спросил Карпатов.

Витька захохотал дурным смехом настолько заразительно, что остальные тоже стали смеяться. Охранники настороженно поедали их глазами, перешептывались, сжимая автоматы.

– А я все думаю, чего вин так скоро согласився, – вдруг сказал Вакуленко, сел на пол и начал чесаться.

– Кто? – не понял Карпатов.

– Та Марик твой. Тоже ведь в Кабул лететь собирался. Так нет, убежал, долго не рыпался.

– Ага, – согласился Серега. – Сука поганая!

– Гадина! – выплюнул Витька, проковырял дыру в гнилом тенте, разорвал ее пошире и уставился на унылый пейзаж.

Кандагар остался в стороне. Грузовик пылил по тряской дороге. За бортом простиралась барханно-черная равнина, проплывали глинобитные дувалы кишлаков, круглые крыши жилищ, прятавшихся за оградами. И снова каменистая пустыня – дашти, безраздельная вотчина змей, скорпионов, ядовитых пауков. Здесь почти не было растительности, лишь кое-где торчали метелки полыни, верблюжья колючка.

Мосты через засохшие русла рек, поля, огороженные глиняными заборами, полуразрушенные строения виноградных сушилен с черными рядами проемов. «Урал» проехал мимо стада. Сбились в кучу понурые овцы и козы. Каждое животное искало укрытие от палящего солнца, норовило спрятать голову под брюхо соседа. Чем они тут, интересно, питаются?

Машина въезжала в саманный, охрово-серый городок. Первым встречным был ослик, навьюченный незнамо чем и ведомый седобородым афганцем. Вторым – голый по пояс мускулистый хазареец. Потомок воинственного монгола толкал двуколку, забитую древесными обрубками. Шлепали чапли – открытые сандалии из грубой кожи.

– Паскуда твой Марик, командир, – поддержал тему Глотов. – Дерьма кусок. Мне тоже показалось странным его поведение. Такое ощущение, словно он знал о чем-то.