Но это всего один механизм плацебо. Бенедетти выявил обезболивающие эффекты плацебо, которые не опосредованы эндорфинами и не устраняются налоксоном. Тогда он перешел к изучению эффектов плацебо при болезни Паркинсона – исследованию, о котором я узнала от Фризальди, и механизм здесь другой, он основан на выделении допамина. До сих пор эффекты плацебо изучались только в нескольких системах, но есть, вероятно, и много других. Бенедетти подчеркивает, что эффект плацебо – не отдельный феномен, а «тигель» реакций, и в каждом случае используются разные ингредиенты из природной аптеки мозга.

Здесь же, в Альпах, Бенедетти только-только приступил к изучению влияния плацебо на высотную болезнь. Когда мы находимся в горах, снижение уровня кислорода в крови побуждает мозг вырабатывать особые химические мессенджеры – простагландины. Эти нейромедиаторы вызывают разнообразные физические изменения – например, расширяют кровеносные сосуды, чтобы насытить организм кислородом. Считается также, что при высотной болезни они провоцируют головную боль, тошноту и головокружение. Способен ли фиктивный кислород разорвать эту цепь и ослабить симптомы?

Давиде вырабатывает получасовую норму нагрузки. Высота на него явно подействовала: он выглядит сонным и чуть пошатывается, когда Бенедетти усаживает его на стул. Но он неплохо показал себя на тренажере для человека, который считаные часы назад находился на уровне моря. В дальнейшем, проанализировав результаты Давиде и других волонтеров, Бенедетти сообщает мне, что фиктивный кислород действительно оказал на их мозг биологическое воздействие, сопоставимое с таковым в контрольной группе, не получавшей плацебо. Несмотря на то что содержание кислорода в крови не изменилось, уровень простагландинов упал, а вазодилатация уменьшилась. Когда волонтеры испытывают эффект плацебо (что отмечается не у всех), их мозг ведет себя так, будто они дышат настоящим кислородом; симптомы ослабевают, и они лучше переносят нагрузку.

Эти результаты иллюстрируют два важных соображения насчет ограничений, присущих эффекту плацебо. Во-первых, любые эффекты, порожденные верой в лечение, ограничены теми природными инструментами, которыми располагает организм. Вдыхание фиктивного кислорода может заставить мозг отреагировать так же, как он ответил бы на большую концентрацию кислорода в воздухе, но оно не может повысить его исходный уровень в крови. Этот принцип применим и к заболеваниям. Плацебо облегчит дыхание больному муковисцидозом, но не восполнит нехватку необходимого легким белка, как невозможно отрастить новую ногу на месте ампутированной. При диабете I типа плацебо не может возместить недостающий инсулин.

Во-вторых, после ряда исследований плацебо становится ясно, что те эффекты, которые проистекают из ожидания, ограничены симптоматикой – тем, что мы осознаем как боль, зуд, приступы диареи, а также когнитивные функции – сон и действие таких веществ, как кофеин и алкоголь. Похоже, что эффекты плацебо проявляются особенно сильно при некоторых психических расстройствах – депрессии, тревоге и аддикции.

По сути, именно так могут действовать многие психотропные препараты. Ирвинг Кирш, психолог и заместитель директора программы исследования плацебо при Гарвардском университете, воспользовался законом о свободе информации, чтобы заставить Управление по контролю за пищевыми продуктами и медикаментами США (FDA) поделиться теми данными клинических испытаний, которые оно направляет в фармацевтические фирмы. Вскрылось то, что́ эти фирмы утаивали: такие антидепрессанты, как прозак, в большинстве случаев (за исключением тяжелых) немногим отличаются от плацебо{26}. Тем временем Бенедетти открыл, что валиум, широко назначаемый при тревожных расстройствах, не действует, если пациенты не знают о его приеме{27}. «Чем больше мы узнаем о плацебо, – говорит он, – тем яснее становится, что этим эффектом объясняются положительные результаты многих клинических испытаний».

Итак, плацебо отлично влияет на самочувствие. Но мало что доказывает его воздействие на вещи, которых мы не сознаем, – например, содержание сахара или холестерина. Плацебо также не затрагивает, похоже, исходных патологических процессов и причин заболевания. Фиктивная операция Бонни Андерсон избавила ее от боли и восстановила дееспособность, но вряд ли повлияла на позвоночник. В ходе одного исследования астмы обнаружилось, что одышка, по словам пациентов, проходит, но объективные показатели их легочной функции не меняются{28}. Клинические испытания с введением плацебо онкологическим больным показывают значительное уменьшение боли и улучшение качества жизни, но доля тех, у кого уменьшились опухоли, невелика (2,7 %, по данным анализа семи испытаний){29}.

Это серьезные недостатки. Плацебо не всемогущая магия, способная уберечь нас в любых обстоятельствах. Мы не сумеем отказаться от осязаемого лечения. Но с другой стороны, изыскания Бенедетти показывают, что эффекты плацебо опираются на измеримые, материальные изменения в головном мозге и организме. И если польза от плацебо преимущественно субъективна, то это не означает, что эти эффекты не имеют никакой ценности для медицины.

В конце концов, и медицина часто занимается симптомами, а не основными патологическими процессами, особенно если последние трудно диагностировать или лечить. Для онкологических больных рост опухоли и продолжительность жизни имеют колоссальное значение, но обезболивание и качество жизни тоже важны. Пациент с фибромиалгией или синдромом раздраженного кишечника не сильно утешится, услышав, что объективно здоров. Ослабление и урежение в плане суицидных мыслей при депрессии бывают вопросом жизни и смерти.

В лабораторных условиях эффекты плацебо зачастую недолговечны, но есть данные, показывающие, что в клинической практике они могут длиться месяцы или годы. В 2001 году в США были опубликованы результаты испытания, в ходе которого исследователи вводили в мозг больных паркинсонизмом нейроны из абортированных человеческих эмбрионов, надеясь на то, что они приживутся и начнут вырабатывать допамин{30}. Испытание закончилось фиаско, не показав существенной разницы между лечебной группой и контрольной, получавшей плацебо. Однако разница оказалась в другом: было важно, к какой группе причисляли себя пациенты. Годом позже те, кто считал, что получил трансплантат, чувствовали себя намного лучше (по собственному мнению и с точки зрения пребывавшего в неведении медицинского персонала), чем те, кто думал, что получил плацебо.