Оказалось, что Костик с двумя подчиненными сразу после утренней сходки отправились на хлебозавод подкрепиться. Движение здесь вялое, и пешеходов всегда очень мало, после того, как рабочие пройдут на смену, вокруг вообще пустынно. Подойдя к проходной, опера заметили на проезжей части одинокий джип, который подъехал к тротуару и припарковался. Из него, не торопясь, вышел хорошо одетый мужчина; но не успел он закрыть дверцу джипа и щелкнуть “сигналкой”, как из-за неработающего киоска “Роспечати” выскочил молодой человек с пистолетом в руке; он подбежал к хозяину джипа и несколько раз выстрелил в него в упор. Потерпевший упал, а убийца спортивным шагом двинулся мимо высокого забора хлебозавода.

Опера, стоявшие раскрыв рот у самой проходной, справились с потрясением и рванули за ним. Увидев преследователей, парень побежал вдоль забора к пустырю, простиравшемуся за территорией хлебозавода, а по пути швырнул свой пистолет за ограду предприятия. Это существенно прибавило операм боевого задора, поскольку оружия ни у кого из них не было, постоянным ношением руководство наших оперативников не баловало, а чтобы бежать с голым пузом за вооруженным преступником, только что продемонстрировавшим пригодность своего оружия к стрельбе, — это надо очень любить свою Родину.

Ребята показали высокий легкоатлетический класс, особенно если учесть, что они еще не пообедали, и догнали убивца, скрутив его на пустыре. Надев на него наручники, они дотащили его до проходной, откуда позвонили в РУВД и вызвали подкрепление. Когда приехала патрульная машина, туда запихали злодея и выставили пост у валявшегося на территории хлебозавода орудия убийства. Оставалось только зафиксировать имевшиеся доказательства, для чего, собственно, и была вызвана я.

Я от души похвалила славных представителей убойного отдела, отметила их оперативную реакцию и мужество, а заодно поздравила и себя: получить дело об убийстве, совершенном в присутствии свидетелей, — это уже удача; а если эти свидетели — сотрудники отдела по раскрытию умышленных убийств, о такой везухе можно только мечтать.

Поохав и воздав должное героям дня, я подошла к трупу и присела перед ним на корточки. Беглый взгляд на распростертое тело насчитал четыре входных пулевых отверстия на груди. Странно, но в голову убийца не стрелял. Я выпрямилась. Сейчас пойду гляну на задержанного — и к вещественному доказательству. Сброшенный пистолет надо бы изъять в первую очередь, а то, неровен час, что-нибудь с ним приключится. Постовой моргнет и спохватится, когда пистолета и след простынет, или какой-нибудь любопытный, не исключая и руководящих милицейских работников, начнет лапать вещдок, приговаривая: “Хорошая штучка”, да мало ли…

— Личность убитого установили? — задала я традиционный вопрос, подойдя к Мигулько.

Мигулько упивался происшедшим, живописал подробности погони перед вновь прибывшими и с трудом отвлекся на меня. Впрочем, я его не осуждала.

— А? Вот этого? — Мигулько кивнул в сторону джипа. — В машине барсетка была, там документы на имя Белоцерковского. Фотка к роже подходит.

— А кто он такой?

— А хрен его знает.

— Где документы?

— Там же, в машине. — Костик пожал плечами. — Вон, Фужеров присматривает.

— Слушай, Фужера не трожь, — взмолилась я, — кто со мной по серии пахать будет?.. Ой, Костя, — спохватилась я сразу, упомянув про серию, — меня же Сашка Стеценко ждет у метро…

— У-у, — многозначительно протянул Костя в нос, не разжимая губ, — понятно. — И скабрезно ухмыльнулся, даже забыв про собственный героический поступок.

Конечно, наша со Стеценко личная жизнь вот уже больше года покоя не давала оперативному составу милиции, прокуратуры и экспертного корпуса. Все хотели нам счастья.

— Что тебе понятно? — обиделась я. — Мы в больницу собирались к потерпевшему Коростелеву. Еще раз повторяю, Костик, хоть ты и герой дня, Фужера не трогай, он будет работать по серии. Между прочим, эксперты сказали, что орудие одно.

— Да брось ты, Маша, — Костик в упоении махнул рукой. — Ты ведь знаешь, каждое следующее убийство автоматически приостанавливает работу по предыдущему. Дались тебе эти черепно-мозговые! Лучше вот этим занимайся. Прямо кино!

— А с задержанным вы еще не говорили? — понизив голос, спросила я Костю. — Сейчас удобный момент, поговорили бы с ним, пока тепленький…

— А что с ним говорить? — простодушно удивился Костя. — Он же у нас на глазах мужика грохнул. Чего тебе еще?

Я вздохнула. Хороший парень Костик Мигулько, но не Синцов. И даже не Кораблев, на худой конец. Синцову бы в голову не пришло, что в этом происшествии все ясно. Он бы уже работал с клиентом…

— Костик, а зачем он его грохнул? Вы же сказали, выстрелил и побежал? Ни денег не взял, ни машину угнать не попытался, так?

Костик посерьезнел.

— Да, понятно, заказчик тебе нужен.

— А тебе не нужен?

— Ну ладно, ты права. Но я тебя огорчу. Этого фрукта за три минуты не расколешь. Пойдем, покажу.

Костик подвел меня к патрульной машине, у задней дверцы которой прохаживались два пэпээсовца[4]с автоматами наперевес. Один из них, уловив движение Кости, опередил его и открыл дверцу, и я сразу натолкнулась на жесткий взгляд из темноты автомобильного нутра. Задержанный сидел прямо, но довольно непринужденно. И на лице его не читалось ни страха, ни возбуждения, что было бы естественным в этой ситуации. Он смотрел невозмутимо, даже лениво. И хотя черты лица его были правильными, одет он был аккуратно и чисто, несмотря на задержание, — наверняка они с операми покатались по пустырю в момент захвата, — внешность его мне не понравилась. Вернее, не понравились выражение лица и взгляд. Он смотрел на меня холодными, жесткими глазами профессионала. И от его взгляда у меня по спине побежали мурашки.

Я не выдержала этого взгляда и, взяв Костю под руку, отошла в сторону. За моей спиной с лязгом закрылась дверца импровизированной тюрьмы.

— Да, фрукт, — подтвердила я Костины наблюдения. — Костик, будь другом, слетай к станции метро, меня там Стеценко ждет. Объясни, что мы в другой раз съездим в больницу.

— Хорошо, — согласился Костик. — Но ведь он сюда притащится, сто процентов. А?

Я пожала плечами.

— Пусть притащится. Давай, Костик, двигай к метро, а я пошла изымать пистолет. Пока его никто не свистнул в частную коллекцию.

Костик послушно двинул к метро; отчасти его покладистость объяснялась перспективой рассказать про сегодняшнее беспрецедентное происшествие свежему слушателю. А я прихватила на проходной двух тетенек в синих халатах, пахнувших хлебными корочками, и отправилась фиксировать вещественное доказательство. Костик меня заверил, что криминалист уже все отснял.

Постовой скучал возле каре из пустых ящиков, которые огораживали место приземления брошенного через забор пистолета. Тут же бродил успевший принять на грудь свидетель — грузчик, которому пистолет чуть не на голову свалился. Тетеньки, припасенные мною в качестве понятых, мягко его пожурили. Я пристроилась на одном из перевернутых ящиков и быстро настрочила протокол. А пока понятые внимательно читали его, тихо переговариваясь, я успела в том же хорошем темпе допросить свидетеля. На территории хлебозавода одуряюще пахло свежим хлебом, и этот запах казался абсолютно несовместимым ни с каким злодейством. Понимаю оперов, которые ездят сюда обедать на трамвае, несмотря на то, что рядом с РУВД есть несколько бистро и пирожковых. Войдя через проходную в царство сдобы, мягких буханок и бубликов, забываешь про страсти-мордасти современной жизни, про производственные проблемы и даже про свой преклонный возраст; вдыхаешь этот непередаваемый хлебный аромат и начинаешь любить ближних…