— Ты же несерьезно? — наконец, произнесла я. — Тимур, Зеки ведь…

— Помогал тебе, Аня, — спокойно произнес он, даже не взглянув в мою сторону. — Это называют предательством. Ты женщина и ты ушла, потому что боялась, что я заставлю тебя сделать аборт, — на мгновения он прикрыл глаза, но тут же распахнул их и посмотрел уже на меня. — А какое объяснение у Зеки? Почему он предал меня?

— Тимур, — я застонала, прекрасно поняв, к чему он клонит.

— Ты не знаешь, — утвердительно кивнул он. — И я не знаю. Нет, мы поговорили. И Зеки все рассказал мне, но я не верю, Аня. Я ему не верю, — Тимур с силой сжал челюсти и его рука с телефоном дрогнула.

— Пожалуйста, — прошептала я. — Не нужно этого делать, пожалуйста. Он ведь предан тебе, Тимур. Даже когда мне помогал всегда был предан тебе. А вдруг его заставили? — уже сквозь слезы проговорила я. — Вдруг кто-то сделал это специально? Ну же, Тимур, ты же можешь все узнать, докопаться до правды. Я помогу тебе, — дернула его за свободную руку. — помогу, слышишь? Все сделаю, только не нужно, пожалуйста.

Я даже думать не хотела, что Тимур сможет это сделать. Что он нажмет кнопку без сожаления и взорвет Зеки. И все только потому, что тот помогал мне. Нет. Тот Тимур, которого я знала попросту не способен на это. Он не может. Не может так поступить. Только не с нами. Не со своим братом.

— Он так дорог тебе, Аня?

— Дорог, — подтвердила, смахивая со щек предательские слезы, которые никак не заканчивались. — Он как брат мне, Тимур. Как брат. Он помогал мне все это время и… Тимур, пожалуйста, — снова заскулила, поняв, что его лицо не смягчилось даже на несколько секунд.

Он смотрел так же грозно и непроницаемо, как и до моих речей. Стало страшно, потому что такой Тимур мог сделать все угодно. Мог потом пожалеть, но выполнить свою угрозу. И я не знала, как поступить, чтобы его сердце оттаяло. Чтобы он отпустил Зеки. Я ведь и не думала, что он оставит его рядом с собой и дальше, но надеялась, что не убьет.

А что ты думала? Услышала свое подсознание и поняла, что знала это. Знала, но все равно надеялась. Хотела верить, что мой Тимур не такой, что он не сможет, что слишком сильно привязан к Зеки и что у него просто не поднимется рука так поступить.

— И мне он дорог, Аня, — признался мужчина. — Знаешь, как это было? — Тимур сел на край стола и развернулся ко мне. — Мы вместе не первый год. И Зеки единственный, кому я доверяю, как себе, а может и больше. Он доказал свою преданность, когда много лет назад спас меня ценой жизни собственной жены. Мы, бок о бок, работали столько лет. Он безоговорочно выполнял мои приказы и, если нужно было, наставлял на правильный путь. Он был готов отдать за меня жизнь, а я, без раздумий, отдал бы свою вместо его.

Его признание выбило меня из колеи. Я попыталась переварить услышанное, но получалось плохо. Не могла поверить, что после всего этого Тимур сможет нажать на кнопку.

— Не делай этого, ты сам себя не простишь. И потеряешь человека, которому доверял. Единственного, на кого можно было положиться.

— Ты права, Аня, — наконец, он нарушил тишину. — Можно было… раньше… сейчас я не могу ему доверять.

— Тимур, — я мотнула головой, чтобы прогнать вновь проступившие слезы.

— Я больше не смогу ему доверять, Аня. Но в чем-то ты права. Зеки слишком близок мне. Я ждал предательства от матери, от Адема, даже от тебя, — он провел пальцами по переносице. — От кого угодно, но не от Зеки.

Сделала шаг к нему и обвила его за талию, прижавшись щекой к груди.

— Не нужно, пожалуйста. Ты сам себя не простишь, — привела, как мне казалось, серьезный аргумент.

Прижалась к нему ближе и даже выдохнула, когда он обвил меня рукой. Расслабилась, но всего на мгновение. А потом… потом я услышала взрыв, от которого внутри все заледенело. Я даже не сразу оторвалась от Тимура, продолжив осознавать, что только что произошло.

Вначале подумала, что мне показалось, но слишком сильна была реальность. Почувствовала, как тело Тимура окаменело, он напрягся, будто и сам не ожидал этого, а после отстранил меня от себя, наклонился к окну и оттянул шторку.

— Ты это сделал! — чуть повысила я голос.

Слез не было. Сухие глаза и щеки. Я просто безжизненно смотрела впереди себя.

— Я не понимаю, — наконец, Тимур нарушил молчание. — Ничего не понимаю.

Он поднес телефон к лицу и стал что-то нажимать, а я просто смотрела на мужчину, которого считала любимым. На того, кто был отцом моего ребенка и кого я любила. На чудовище, жестоко расправившееся с лучшим человеком, который был в его жизни.

— Аня, — он сделал шаг ко мне, а я посмотрела в его лицо, полное боли.

— Не подходи, — я отошла, насколько это позволяли параметры комнаты. — Не смей ко мне подходить. Ты чудовище!

По щекам стекали слезы, а руки сжимались в кулаки. Я была готова отстаивать свою жизнь перед ним. Мне было абсолютно плевать на то, что он может сделать. Я осознала, что он не человек. Не тот, кто мне нужен. Не мужчина, который может встретиться лицом к лицу со своими кошмарами и решить проблемы цивилизованно.

— Аня, — уже громче повторил он, но я услышала его как сквозь пелену.

Разум отказывался принять происходящее. Отказывался осознать, что Тимур так легко сделал это.

— Я ничего не делал! — услышала от него и лишь усмехнулась.

— Ты прав, — произнесла я. — Ты ничего не делал. Ничего, чтобы тебя любили, уважали за справедливость, Тимур. Откуда в тебе столько злобы и ненависти? Почему ты с такой легкостью расстаешься с людьми, которые тебе дороги? — я едва держалась, чтобы не сорваться на плач, но больше всего убивало то, что он пытался отрицать. Пытался оправдаться. — Не трогай меня, Тимур. Оставь меня в покое.

И он оставил. Отошел на несколько шагов и позволил скрыться в спальне. Закрыла дверь на засов и вытерла слезы, стекающие по глазам. Подошла к кровати, подняла матрас и извлекла оттуда конверт, который Зеки оставил вместе с продуктами. На нем было написано “Открыть, если со мной что-то случится”.

Дрожащими от волнения руками разорвала конверт и достала оттуда записку. Пробежалась по ней глазами и закрыла рот ладонью, потому что изнутри рвался крик то ли облегчения, то ли отчаяния.

Аня

“Со мной все будет в порядке”.

Перечитала еще раз и еще, прежде чем взять записку и сжечь ее над свечой. Я вцепилась в это сообщение, вцепилась в то, что он жив и с ним все в порядке, а Тимур… я до сих пор не верила, что он смог поступить так жестоко.

Сложила конверт и записку пополам, поднесла их к свече и сожгла. Еще не хватало, чтобы Тимур увидел и засомневался. Если есть хотя бы малейший шанс, что Зеки жив, никто не должен знать об этом.

— Что же творит наш папочка, Давид, — встав над кроваткой, тихо шепнула малышу.