непонятно кто, и одним движением вытащил парня обратно на дорожку. Птицына от этого короткого прикосновения передернуло. Хватка бездомного оказалась очень крепкой и леденящей. В буквальном смысле — рукопожатие показалось даже холоднее воздуха. Не бывает таких холодных рук у людей. Живых, по крайней мере.

— Вы… кто?! — ошеломленно спросил парень.

— Андрей Иванович, меня зовут, — с готовностью представился мужичок, — А вас?

Валерка представил себя и Алису. После стандартных заверений в радости знакомства, мужчина продолжил:

— В прежней жизни был преподавателем литературы в университете, а потом бездомным — такая оказия! А если вы природой моей интересуетесь, то ныне я имею честь быть вурдалаком. В девяносто втором переродился, после того, как меня тут в жертву принесли. Не прямо здесь, конечно же — на старой водокачке. Мы, в общем-то все там и обретаемся с тех пор, неприкаянные.

Валерка слышал эту байку, но и предположить не мог, что когда-нибудь ему доведется вот так вот встретиться с живым свидетелем тех событий. Ну или не совсем живым, не важно. Говорили, что в девяностые здесь «озоровали» сатанисты — принесли в жертву своему господину пару десятков бомжей. Тела, по слухам то ли сбросили в глубокие подвалы под зданием, толи спалили в печи, которая питала когда-то паровые машины, поднимавшие воду в верхнюю часть города. Печь, надо сказать, выдающаяся — высоченная труба до сих пор возвышается над лесом, который поглотил и разрушил здания. Птицын всегда считал, что это досужие байки, и никаких бомжей там в жертву не приносили. По крайней мере, не в таких количествах. Как выяснилось, зря не доверял народному творчеству.

— Понимаете, молодой человек, существование наше здесь не назовешь веселым. Ладно, что не хватает общества — это можно было бы пережить. Но вот тот факт, что мир наш совершенно не подходит для таких как мы, игнорировать не получается. Нам здесь плохо. Тяжело. Тянет, тянет нас со страшной силой, а перейти — не можем. Печальная участь, и мы были вынуждены с ней смириться, но теперь, когда появилась возможность уйти… Ох, что ж мы стоим, молодые люди! Пойдемте в гости, не то вы, того гляди, замерзнете!

Птицын никакого желания гостить у вурдалаков не имел, и уже открыл рот, чтобы вежливо отказаться, но Алиса с готовностью двинулась вслед за Андреем Ивановичем, и ему ничего не оставалось, как последовать за ней. То есть он даже подумал секунду, не свалить ли, и пусть девчонка сама разбирается с заложными покойниками, раз такая смелая, да вот, совесть не позволила.

— А, прошу прощения, Андрей Иванович, — Валерка сам не уверен был, что хочет спросить, а после того, как вурдалак, до того шедший первым, обошел по снегу Алису и встал рядом с ним, и вовсе забыл. Потому что, во-первых, Андрей Иванович не проваливался в сугробы и даже не оставлял на них следов, а во-вторых, «обошел» — это очень, очень плохо подходящее для случившегося описание. Силуэт вурдалака размылся, в воздухе, и разделявшие их метров пять он преодолел за какую-то долю секунды.

— Что вы хотели узнать, Валерий? — склонил голову на бок Андрей Иванович. Вот теперь Птицына по-настоящему проняло. Всё из-за того, что выглянуло солнце. При ярком свете человеческого в Андрее Ивановиче было и не разглядеть. Серая, дряблая кожа в мелких чешуйках, рот широкий и безгубый. И глаза — большие, на пол лица, желтые, яркие, с вертикальным зрачком. Натуральная жуть. Если бы не «прививка» в лице Алисы и прочих странностей прошедшей ночи, Валерка, наверное, оконфузился бы. Уж очень страшная рожа. Валерка быстро взял себя в руки, так что собеседник даже ничего не заметил. Парень этим своим умением по праву гордился. Считал, что это важное профессиональное качество для торгового представителя — оставаться невозмутимым, даже если с собеседником что-то не так. И не важно, насколько «не так» — изо рта пахнет, или он превращается в ожившего мертвеца.

— Вот честное слово, Андрей Иваныч, я до сегодняшнего дня понятия не имел о всяких слоях, лисах оборотнях и вурдалаках. — Парень старался подстроиться по стилю речи под собеседника, и сам чувствовал, что получается так себе, — Был уверен, уж простите, что это всё сказки. Я вам больше скажу — я до сих пор не уверен, что вообще могу какие-то проходы открывать и кого-то куда-то провожать, так что сразу предупрежу: я пока не знаю, как вам помочь. Но вопрос у меня в другом. Я не совсем понимаю, почему вы хотите туда перейти? Если я правильно понял объяснения Алисы — это ведь не мир мертвых, не Навь. Значит, там вам будет ничуть не лучше, чем здесь… если я правильно понимаю.

— Ошибаетесь молодой человек! — вурдалак наставительно поднял указательный палец. Солнце, на несколько секунд выглянувшее из-за туч уже скрылось, и Андрей Иванович принял более человекоподобную форму. — Вы уверены, что я, и мне подобные, мертвы, а мы — всего лишь перерождены. Не совсем мертвые и не совсем живые. Другая, так сказать, форма существования. Нам нет места в этом мире, но и в Навь нам еще рано.

— Он прав, — оглянулась Алиса, целеустремленно шагающая впереди. — Верхний мир выдавливает нечисть и иных в наш слой.

У Валерки сразу же возник вопрос — если он-таки выдавливает, зачем жителям нижнего слоя может понадобиться проводник? Задавать его при «посторонних» он, конечно же, не стал. И еще ему было очень интересно, не совершают ли они ошибки, вот так вот беспечно двигаясь в гости к вурдалакам. И он даже решился его задать.

— Андрей Иванович, я слышал, у вурдалаков довольно специфические пищевые привычки… я как-то даже не знаю, как спросить?

— Правильно опасаетесь, — тут же закивал собеседник. — Мы — существа хищные, этого не отнять. В другой ситуации некоторые из моих соплеменников непременно захотели бы вами, так сказать, полакомиться. Однако у нас довольно мирная община. Видите ли, я был первым обращенным… а человеком я в прошлой жизни был порядочным. Когда сообразил, что со мной случилось и почувствовал жажду, смог с ней бороться. Могу с гордостью сообщить, что наша община за время своего существования не убила и не обратила ни одного человека! Почти ни одного. Тех негодяев, которые нас переродили, я лично упокоил, когда сил поднабрался. Однако этих я даже за людей не считаю.

— А как же вы обходитесь? — удивился Птицын.

— Берём понемножку, по чуть-чуть, — объяснил вурдалак. — Были у нас горячие головы, которые хотели всего и сразу, но я удержал. Летом хорошо, отдыхающих много. Они и не замечают потери. Зимой