Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она разжала губы и высунула кончик розового языка. Мне до того стало стыдно. Я резко встал и оттолкнул ее. Этот покорный взгляд, ее покладистость разожгли во мне желание причинить ей боль.»
Сложности в общении появились у Поля и Гала после первой же ночи с Максом. Супруги чувствовали, что что-то надорвалось и изменилось в их отношениях. Первое, что видел поэт, возвращаясь домой – довольное лицо Макса. В отличие от прочих участников любовного треугольника, Эрнст чувствовал себя превосходно. «Целомудрие – синоним ханжества», – повторял художник слова Тцара.
Не в силах указать поднадоевшему приятелю на дверь, слабохарактерный Поль выполнял все прихоти любовника. Элюар снабжал начинающего гения, как называл себя Макс, кистями, красками, холстами, карманными деньгами. С первого дня жизни в доме Элюаров Эрнст начал, а теперь продолжал расписывать стены, пол, потолок, мебель, светильники. Квартира поэта стала напоминать кошмарный сон. Здесь же лежали мертвым грузом коллажи Макса, которые никто не покупал.
– Ничего страшного, – подмигивал Полю Эрнст. – Ведь у тебя… у нас и без того много денег.
Видя мучительные переживания сына, Грендель старший предложил дать нахлебнику крупную сумму денег, дабы он убрался и оставил в покое Поля и его шлюху.
Сексуальные утехи на троих уже не радовали поэта, но Элюар боялся обидеть приятеля. Другое дело Гала. Чтобы хоть как-то задеть жену, так легко согласившуюся на измену, Поль сходящий с ума от ревности однажды бросил ей в лицо: «Я люблю Макса больше, чем тебя».
Биографы Элюара, приписывающие Полю неудержимую страсть к групповому сексу и возлагающие на него ответственность за то, что происходило в их с Гала супружеской постели, тем не менее, признают, что годы совместной жизни Элюаров с Эрнстом были самым тяжелым временем в жизни поэта. Поль стал уходить из дома, пьянствовал, развлекался в парижских борделях, а в один из мартовских дней 1924 года и вовсе… исчез.
Парижанки 20-х гг. XX века
Элюара не было дома уже третьи сутки. Он не пришел на собрание литераторов, не появлялся у друзей.
– Ты убила его, сука, – визжала мадам Грендель, бросаясь на невестку. – Он не выдержал твоих издевательств и покончил с собой. Заигралась…
Гала билась в истерике.
Туманность ситуации разъяснилась лишь несколько дней спустя, когда отец Поля нашел в своей комнате письмо, оставленное ему сыном:
«Я устал. С меня хватит. Не ищите меня, не лезьте в мою жизнь. Папа, предупреждаю, не пытайся отправить своих людей по моему следу. Уничтожу любого, кто будет путаться у меня под ногами. Не думаю, что ты хочешь скандала, который не лучшим образом скажется на твоей репутации».
День сменялся ночью. Измученная головной болью, Гала лежала в холодной постели и чувствовала, как руки Макса шарят по ее телу. Перед глазами стояло лицо разъяренной, обвиняющей ее свекрови. Но ведь все, что происходило в этом доме на протяжение последних двух лет, было фантазией Поля. Это он, ее муж, ее мальчик, заразившийся бациллой дадаизма, сочинил данную сомнительную историю. Когда же она поверила ему, когда позволила себе прислушаться к своим желаниям, когда сделала так, как он хотел, муж сбежал… Где он теперь? Где он?
Жители французского Индокитая в 20-х гг. XX века
Монако, Вьетнам, Сингапур…
Не мысливший своей жизни без Гала, Элюар не мог выдерживать паузу слишком долго и спустя семь месяцев после бегства написал жене письмо.
«Я вложил всю свою жизнь в любовь к тебе. Я вложил всю свою жизнь в нашу любовь. Я хотел подарить тебе свободу, которую не дал бы тебе никто другой, все возможные наслаждения, все доступные тебе удовольствия. Но, боюсь, ты теряешь меня из виду… Только ты пробуждаешь во мне желание. Только с тобой я купаюсь в любви. Мне надоели другие. Я хочу только тебя. Безумно! Хочу обнять, облизать, раздавить тебя, чтобы твое тело стало легким, мягким, гибким и покорным (…) Я хочу любить тебя, как никогда, моя Гала. Я занимаюсь любовью часто и много, но отдал бы все за одну ночь с тобой. Все!..»
Перечитывая долгожданное послание, прижимая его к сердцу и украдкой утирая слезы, Гала вглядывалась в размытые чернильные строки, написанные на конверте. Она искала обратный адрес. Ни минуты не сомневаясь, русская девочка хотела исправить допущенную ею ошибку. Рассчитывать на помощь восставших против нее родителей Поля не приходилось. Неоткуда было взять деньги и тогда Гала решила продать несколько вещей из коллекции мужа.
Оскорбленный, растерянный Макс стоял в дверях, преграждая ей дорогу.
– А как же я?
– Не хочу думать об этом. Я знаю только одно: я люблю Поля.
– Я тоже люблю Поля.
– В таком случае, ты должен понять меня.
– А я? Должна же быть какая-то ответственность…
Гала усмехнулась.
– Что-то не припомню, чтобы Тцара говорил об ответственности.
Боясь даже представить себе, что выстроенный им дом оказался картонным и вот-вот осыпется из-за чьих-то нелепых метаний, Эрнст обратился к владелице художественной галереи в Дюссельдорфе Иоганне Эй с просьбой купить у него несколько картин по сниженной цене. Получив согласие галеристки, а затем и деньги Макс отправился следом за Гала в Сингапур. Напрасно.
Сингапур в 20-х гг. XX века
Поль ждал ее одну. Он стоял на причале – похудевший, бородатый в светлой, просторной рубахе. Ее мужчина, ее поэт… В глазах его стояли слезы, в пальцах подрагивала зажженная сигарета.
«Если бы ты только понимала, как я тебя люблю и, как мне неприятно причинять тебе боль. Почему это не взаимно? Я скучаю по тебе. Мне тяжело. Тяжело, когда я слышу знакомую мелодию на пластинке, когда вижу любовное признание в книге или фильме. Все полно тобой.»
Там, в Сингапуре, Гала сделала свой выбор.
По возвращении в Париж, Макс Эрнст был вынужден собрать свои пожитки и удалиться в снятую ему Полем студию на Монмартре. Ощущая некоторую вину перед другом, Поль содержал его до тех пор, пока между затаившимися соперниками не произошел давно назревавший скандал.
Последней совместной работой Поля Элюара и Макса Эрнста стал сборник стихов «Au defaut du silence». Двадцать текстов, посвященных божественной Гала и двадцать рисунков, на которых уродливое лицо русской девочки было искажено злобой, ужасом, страданием.
