— Талем! — заорал Влад на весь зал.

Ведун обернулся, но в это время к нему подошел Ростин. Наклонился, что-то сказал негромко. Талем нерешительно оглянулся на мальчика, но учитель торопил.

— Талем, нам нужно с тобой поговорить! — крикнул Влад.

Ведун колебался. Ростин бросил сердитый взгляд на подопечного и настойчиво что-то повторил. Талем кивнул, извиняясь, и торопливо пошел вслед за учителем.

Влад с досадой плюнул под ноги и наткнулся на укоризненный взгляд младшего хранителя. Сжал губы, чтобы не вырвалась грубость, и пошел к столу — его ждал недочитанный трактат про дридов.

Но книгу он так и не открыл. За окном висела свинцовая тучка, накрапывал дождь. Нужно было зажечь хоть один шар и не сидеть в полумраке, но Влад медлил. Как глупо он упустил шанс! Оказался таким идиотом! Зато теперь ясно: учитель не просто зануда, он — враг!

Вспыхнул свет, и Влад недовольно сощурился: пришли ребята.

— Ростин — скотина, — и он мрачно поведал о неудавшейся встрече.

Прошаркал Варек, и ребята примолкли. Хранитель обычно уходил в свой угол, где переписывал старые бумаги, вот тогда можно было поговорить спокойно.

Дождь усилился, и вскоре полил сплошным потоком. Ростин говорил, что к ночи тучи разойдутся. А вот если польет завтра, в день святого Патека, то уже не остановится недели две. Ления выйдет из берегов, нижнюю часть города затопит, и по улицам начнут передвигаться на лодках. Ведуны сутками будут торчать на побережье, выискивая пострадавших. Не все, некоторые должны оберегать поля — Влад так и не понял, что можно сделать во время потопа, но это их дело. Не будь тех, кто ведает стихиями, Семиречье осталось бы без урожая, и наступил бы голод. Светская жизнь в городе замрет, большинство отрядов под предводительством сотников уйдут в наиболее опасные районы. В сезон больших дождей не воюют друг с другом, а следят за дамбами, вывозят пострадавших, оберегают брошенные поселки от мародеров. Это уже Отин ввел, до него так не делали. Но все будет после дня святого Патека, а завтра у князя большой прием по случаю отъезда княгини. Ростин сказал, что ребята должны там присутствовать — как гости наследника.

Влад вернулся к трактату. Читать сложно — зеленые значки, выписанные палочкой для письма, стерлись и стали неразборчивы. Хорошо еще, почерк у писца приличный. А вот картинки сохранились лучше. Мальчик в который раз принялся разглядывать дрида, с ладони которого выбирала зерна сидевшая на подлокотнике птица. Дело было даже не в самом дриде, а в обстановке, его окружающей. Достаточно простой рисунок — четкие штрихи, не совсем верные пропорции — таил в себе множество деталей, незаметных на первый взгляд. То обнаруживались торчавшие над плечом дрида часы — сидящий в кресле закрывал собой каминную полку. То лежавший у ног свиток — жаль, не разглядеть названия. Владу казалось, что рисунок делался с натуры, вон птица как живая вышла, он даже где-то видел такую.

Мальчик аккуратно перевернул плотную страницу — не дай бог порвать или память, Варек сгрызет сразу — и погрузился в чтение. Подробный комментарий на пару листов описывал рисунок: в действительности дрид одет в темно-зеленый кафтан, и комната эта предназначена специально для приема посетителей. А птица — не просто домашняя живность, а так называемый слухач. Запоминает слово в слово все сказанное при нем, а потом дрид как-то считывает это, да так просто, что даже ведуны-лесовики научились подобной хитрости. А еще слухача можно заставить следить за людьми и доносить хозяину. Конечно, он поймет только самые простые действия, но и то польза. Тем более, птицы эти редкие, не каждый знает, как слухач выглядит. Влад так увлекся, что не слишком вслушивался в разговор.

— Я не верю, что Талем заодно с Ростином. Но вот по чьему приказу нас учитель пасет, это вопрос, — Славка задумчиво чертил по столу пальцем.

— Князя, — предположила Сима.

— Рика? — вмешался Алешка.

Аля переводила взгляд с одного на другого, сама помалкивала.

— Да кто их знает! Черт, чем дальше, тем больше всяких пакостных мыслей по поводу Рика, — помотал головой Славка.

Влад прислушался — но опять переливали из пустого в порожнее, — и вернулся к рисунку. После чтения многое виделось по-другому. Нет, птичка определенно получилась лучше дрида, совсем как живая!

— Если Рик сделал гадость, запросто может повторить. Но я не понимаю! — Алешка с досадой отбросил палочку для письма. — Я же с ним постоянно на конюшне торчал. Он… ну не знаю, я же видел, как он себя вел! Нормальный парень! И тогда, с клеймом, если бы Рик не прижег себе, я бы не решился.

— Да не гадость это была! — Сима повысила голос. — Ты же про Тимса? Для Рика это — нормально! Тут не наш мир!

Владу мешали голоса, он заткнул уши и уставился на картинку. Странно, где же он мог видеть эту птичку?

— Мне другое не нравится, — вставил Славка. — При такой легенде, какую нам напридумывали, ребят выкупать опасно. Вообще, даже имя Ласка произносить нельзя — правда всплывет махом! А если Рик так опасается любого намека на рабство…

— Замолчи! — Влад подскочил так, что опрокинул стул. Он вспомнил! Оглянулся: Варека не видно. — Смотрите, — ткнул пальцем в рисунок.

— Ну и? — не понял Алешка.

— Наша птичка, — сразу определила Сима.

— Читайте, — перевернул Влад страницу.

Четыре головы столкнулись над книгой.

— Так вот почему нас не расспрашивает ведун, — потрясенный Славка посмотрел на птицу. — И так все знают!

Птица встрепенулась и пролетела над головами ребят. Влад подпрыгнул, но не поймал:

— У, скотина! Чтобы ты в стенку врезалась!

— Глупо, — заметила Аля. Она единственная осталась сидеть за столом. — Надо было молча прочитать и притвориться, что ничего не поняли.

Влад хотел огрызнуться, но смолчал: к ним шел Ростин.

— Я должен подготовить вас к завтрашнему приему. Прошу вернуться в гостевое крыло.

И ни слова по поводу слухача, словно птицы и не существовало. «А может быть, нам показалось? Или у них ведуна нет, чтобы с птицей работать», — думал Влад по дороге. Мысли скользили вяло. Мальчик и не знал до этого, что можно устать думать. Перебирать который день: почему не приходит Рик, зачем учитель следит за каждым шагом, уже достало. Хотелось просто тупо смотреть в стену.

Костя протянул скрипку Жакобу. Пальцы дрогнули, коснувшись на прощание лака. Ну, вот и все… Осталось только сказать управляющему Повилу. Трактирщик бережно завернул инструмент в тряпицу, убрал в шкаф. Косте показалось, что заперли часть его самого, самую лучшую часть, которая думала музыкой.

Дорога в дом Ласка казался слишком длинной. Костя мог успеть передумать, но размышлял он совсем о другом: что бы сказал Влад. Казалось, друг начал бы уговаривать не дурить, да оно и понятно: влетит так, что мало не покажется. Думать про Влада было приятно, все-таки хоть кого-то волнует его судьба, и в Костином воображении разыгрался целый спектакль. Занятый мысленным диалогом, он равнодушно прошел мимо стражников и остановился у лестницы во внутреннем дворе. Пахло деревом — кто-то днем переколол большую часть поленицы. Мальчик задрал голову и почти беззаботно сказал Повилу, пересчитывавшему рабов: