По сути, подумала миссис Брэдли, мисс Кармоди представляла собой объект для сочувствия, по крайней мере, на первый взгляд. Ее ограниченный доход, ее безусловно нежеланные и паразитирующие на ней гости и ее сомнения относительно психического здоровья мистера Тидсона — все это ставило ее в один ряд с Бесси Манди[7], убитой собственным мужем, и другими несчастными женщинами. Она казалась прирожденной жертвой, появившейся на свет, чтобы стать добычей бессовестных людей. Однако, подобно многим предшественницам, не была ли она еще просто глупа, задумалась миссис Брэдли. Дорогая гостиница, счета за вино, ежедневные коктейли — все указывало на это. Кроме того, если она действительно подозревала, что мистер Тидсон безумен, зачем она привезла его в Уинчестер?

Теперь сам мистер Тидсон. Миссис Брэдли было интересно, насколько серьезные убытки потерпел этот господин из-за бананов и как долго он намерен содержать себя и свою жену, живя в квартире мисс Кармоди на ее деньги. До войны земля на Тенерифе стоила тысячи фунтов за акр и приносила, как всегда полагала миссис Брэдли, достаточный или даже существенный доход. Тем не менее, прикинула она, бананы были пусть и сравнительно выносливым и сравнительно неприхотливым, но скоропортящимся продуктом. Если мистеру Тидсону не повезло, он мог потерять большие деньги и оказаться не вполне разборчивым в способах, пожелай он их возместить.

И все же было в мистере Тидсоне что-то не менее жалкое, чем в мисс Кармоди. Если та была беззащитной старой девой, он, конечно, представлял собой тип «маленького человека» из рекламы, комиксов и с подмостков мюзик-холла. Было заманчиво и в какой-то мере легко считать мистера Тидсона жертвой неблагоприятных обстоятельств; жертвой обмана конкурентов; жертвой сухого ветра сирокко, муссонов и торнадо; игрушкой богов и полубогов; человеком, у которого подохли верблюды и ослы и чьи бананы почернели и погибли; гораздо менее колоритным и, разумеется, бездетным Иовом.

Миссис Брэдли хмыкнула, представив эту картину, но она понимала — что бы кто ни думал о мистере Тидсоне, любой его портрет будет неполным без упоминания его новой игрушки — наяды. Мистер Тидсон был неразрывно связан с наядой, не менее чем с загадочной зеленоволосой Крит, и брак с ней мог оказаться куда менее приятным для мистера Тидсона, чем увлечение наядой, — над этим тоже следовало поразмыслить.

Чем больше миссис Брэдли думала о наяде, тем меньше она ей нравилась. Средних лет джентльмен, обладающий несколько эксцентричным складом ума, мог сделать наяду прикрытием для множества дел, включая значительное количество грешков. Увлекательное, честно говоря, занятие — попытаться выяснить, какие именно грехи помогает скрывать наяда.

Психическое состояние мистера Тидсона не беспокоило миссис Брэдли. Он находился в здравом уме. Даже его лихорадочный интерес к наяде не обязательно свидетельствовал об умственном расстройстве, хотя и мог указывать на болезненную увлеченность. Фантазии, как часто демонстрировали миссис Брэдли ее пациенты, могли принимать самые разнообразные формы. Бегство от действительности не было пороком; для мозга это часто был единственный способ сохранить рассудок. Однако наяда при всем очаровании замысла была достаточно странной и могла вызвать подозрения. Вероятно, это был бессознательно сформулированный образ — своего рода зеркальное отражение — Крит, подумала миссис Брэдли.

Не являлся ли в таком случае мистер Тидсон ревнивым мужем? Рогоносцем, утратившим иллюзии, разочарованным и подвергающимся жестокому обращению? Возможности были бесконечны, и все представляли интерес. В одном, правда, сомневаться не приходилось. Если мистер Тидсон решил создать нимфу ради собственного развлечения или чтобы заполнить эмоциональную пустоту, винить его было нельзя, он хотел в нее верить и хотел ее увидеть. В том, что в скором времени он наверняка с ней встретится — неважно, субъективно или объективно, — миссис Брэдли нимало не сомневалась.

Она оставила размышления о наяде и переключилась на Крит. Платья и украшения были куплены, конечно же, не на деньги мисс Кармоди. Остается открытым вопрос, решила миссис Брэдли, не являются ли банановые потери мистера Тидсона долгами. Интересно, не бежал ли мистер Тидсон с Тенерифе, сопровождаемый вихрем неоплаченных счетов!

Вернуться в клинику было приятно. Поработав четыре часа, миссис Брэдли поехала домой в Кенсингтон, чтобы поужинать вместе с Лорой Мензис, своей молодой, пухленькой, энергичной секретаршей, и послушать городские новости.

— Как Герберт? — спросила Лора о моряке — новом пациенте миссис Брэдли.

Лора, по ее собственному выражению, была «не просто наемницей», но проявляла глубокий и, как ей приятно было думать, конструктивный интерес ко всей работе миссис Брэдли.

— Лучше, чем я ожидала. Он скоро вернется в военную клинику, удивительно быстро поправляется. Безусловно, не самый трудный случай. Я тут о другом думаю, дитя. Хочу узнать все о мистере Тидсоне, который до недавнего времени жил на Тенерифе, это Канарские острова. Удачными охотничьими угодьями может стать Ливерпуль. Посмотри, что ты сможешь о нем найти, хорошо? Не знаю, действительно ли это важно, но он кажется весьма странным человеком.

— Значит, мне нужно ехать в Ливерпуль? — немедленно уточнила Лора. — И какого рода сведения вы имеете в виду? Все о нем кажется задачей не из легких, но, разумеется, если вы настаиваете, так тому и быть!

— Ты должна найти все, что сможешь. Его имя Эдрис; у него есть жена, наполовину гречанка, холодная красавица, зовут ее Крит, насколько мне известно, детей у них нет. Жили они в Санта-Крусе на Тенерифе, одном из Канарских островов, где у него была банановая плантация. Он вернулся домой, в Англию. Похоже, что своих денег у него нет, и они с женой живут за счет не слишком-то богатой старой девы по фамилии Кармоди. Я хочу знать, почему. Мне нужна информация о его финансовом положении, его вкусах, увлечениях, причудах, грехах; был он популярен или нет; оставил ли какие-то долги; и все остальное, что только сможешь придумать.

— По мне, это смахивает на Джорджа Джозефа Смита, помните того серийного убийцу? — сказала Лора. — Можно мне заняться этим вместе с Китти? Сегодня утром я получила от нее письмо, она написала, что взяла трехмесячный отпуск на обдумывание новых причесок послевоенного времени или что-то в этом роде. Неплохо, если бы мы вдвоем покопались во всем этом. Когда я должна вернуться?

— Когда найдешь все о мистере Тидсоне. Думаю, взять Китти — великолепная идея. Если получится, преврати это в отпуск. Почему бы и нет?

— Потому что у меня будет еще один, в сентябре, — тут же ответила Лора. — Кстати, можно мне остановиться в «Алго»?

— Разумеется, если хочешь, дорогая. А что, ты останавливалась там раньше?

— Нет. Но там есть турецкая баня, как донесли мне мои агенты, а старушка Китти в турецкой бане, сдается мне, станет отдохновением для усталого взгляда. Понимаете, после колледжа она все полнеет.