– Бедный старый каштан. Ему пришлось пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти наши.

– Какие жертвы? – Голос Манео звучал ободряюще. – Дерево не умерло. Оно просто отдыхает и ждёт, когда нам снова понадобится пройти через туннель.

Нянюшка скривилась:

– Боюсь, ждать ему придётся долго.

Юноша покачал головой, глядя себе под ноги, а потом поднял глаза на женщину и тихо спросил:

– Не кажется ли вам, что для всех будет лучше, если я заберу обеих принцесс? Благодаря моей магии они будут под самой надёжной защитой.

– Не смейте даже думать об этом! – В глазах новоиспечённой крёстной загорелся яростный огонь. – Вы же слышали, что сказала её величество! Девочек надо разделить ради их собственной безопасности. Мы дали слово их родителям, и я его сдержу. Даже несмотря на тот очевидный факт, что им обеим куда лучше было бы со мной.

Колдун склонил голову:

– Хорошо, вот только…

Но прежде чем он успел закончить свою фразу, откуда-то слева донёсся хруст ветки. Похоже, в этом лесу они всё же были не одни. Манео резко обернулся и увидел невысокого мальчишку. Весь его скудный гардероб состоял из одних лишь коротких рваных штанов. На плече ребёнок нёс удочку, а в руке сжимал небольшую матерчатую сумку. По его виду без малейших сомнений можно было определить, что большую часть своей жизни мальчик проводит на улице.

Повернув Алетту так, чтобы нельзя было рассмотреть её личико, Манео шагнул к незваному гостю и крепко схватил его за плечо свободной рукой.

– Как тебя зовут? – сурово спросил он.

– Все зовут меня Ручейком, сэр.

– Ты давно здесь? Что ты видел?

– Сэр, думаю, я видел всё.

На удивление, мальчик совсем не казался испуганным. Он без труда выдержал на себе тяжёлый взгляд колдуна, а для того это было вернейшим доказательством, что человек заслуживает доверия.

– Скажи мне, мальчик Ручеёк, ты верен нашей королеве?

Ребёнок энергично закивал:

– Она мудрая и благородная правительница.

– Хорошо. Значит, я могу доверить тебе нашу тайну. Над королевской семьёй нависла большая опасность, – теперь Манео говорил почти шёпотом. – Ты хорошо знаешь эти леса?

Мальчик опять закивал.

– Тогда я прошу тебя вывести эту женщину и доверенное ей дитя из леса, быстро и, главное, незаметно. – Он ослабил хватку и хлопнул Ручейка по плечу. – Не рассказывай об этом ни одной живой душе. Ни сейчас, ни потом. Обещаешь?

– Обещаю.

Юноша удовлетворённо кивнул.

– Благодарю тебя за твою помощь. – Колдун одной рукой развязал свой бархатный мешочек, извлёк из него маленькую золотую монетку и протянул ребёнку. – И благодарю за твоё молчание.

Нянюшка всплеснула руками:

– Да это ведь больше моего месячного жалованья!

– Он оказывает нам огромную услугу и заслуживает за это достойной оплаты. Сейчас нет ничего важнее, чем в самом скорейшем времени увезти девочек как можно дальше отсюда.

– Благодарю вас, сэр. – Мальчик осторожно засунул золотую монетку поглубже в карман своих штанов и, готовый тотчас же отправиться в путь, поманил за собой женщину.

– Вам нужно на восток, – распорядился Манео. – Наймите повозку или попроситесь в карету, идущую в том направлении. Говори всем, что путешествуешь с тётей, или придумай другую правдоподобную историю. Хорошо?

– Не волнуйтесь, сэр. Со мной они будут в полной безопасности, – заверил колдуна ребёнок и смело зашагал вперёд, высоко задирая ноги, чтобы пробраться через заросли папоротника. Нянюшка с Одри на руках поспешила следом.

– Прощай, Манео! – крикнула она, обернувшись. – Да хранит тебя Полночный единорог!

Юноша легонько поклонился, приложив руку к полям своей шляпы, и направился в противоположную сторону. Удаляясь, он тихо пробормотал себе под нос:

– Боюсь, времена Полночного единорога прошли.

Тринадцать лет спустя…

Дочь колдуна

Алетта

Алетта стремительно ворвалась в дом и яростно захлопнула за собой дверь. Её высокие кожаные сапоги оставили на полу вереницу грязных следов. Теперь девочка стояла перед остывшим камином и выжимала, скручивая жгутом, свои длинные чёрные волосы, доходящие ей до самого пояса.

Её отец, Манео, сидел за гладко отёсанным деревянным столом. Отсчитывая какие-то мелкие крупицы, похожие на зёрнышки риса, он аккуратно складывал их в чашу медных весов. Со стороны это казалось чрезвычайно утомительным занятием, требующим большой сосредоточенности. Алетта на его месте просто отсыпала бы их на глаз, сколько получится, надеясь, что ей повезёт. Но колдун терпеливо перебирал по одному крошечному зёрнышку, и это дело полностью поглотило его внимание.

– Что-то долго тебя не было, – произнёс он, не отрываясь от своего занятия. – Дочь моя, я беспокоился.

– Беспокоился? Из-за чего это, интересно знать? Боялся, что меня ударит молния, я упаду в бурлящий поток и меня унесёт в дальние дали? – Девочка звонко рассмеялась. Она исследовала безлюдные просторы, окружавшие их одинокое жилище, с тех самых пор, как научилась ходить, и в детстве её любимым занятием было переворачивать камешки в горном ручье, пугая живущих под ними пескарей. Она могла самостоятельно о себе позаботиться, и отец прекрасно это знал.

Мужчина наконец закончил своё важное дело, вышел из комнаты и, вернувшись с полотенцем, протянул его дочери.

– Разумеется, нет, – спокойно ответил он на её полную сарказма тираду. – Молнии прячутся при виде тебя: когда моя девочка в гневе, она опаснее любой бури.

Алетта закрутила волосы в полотенце и ловко обмотала его вокруг головы. Она больше не чувствовала злости.

– Расскажешь, куда ты ходила? – поинтересовался Манео. Ответа не последовало. И он, чуть повысив голос, спросил: – Ты была в лесу?

Алетта подняла голову и дерзко взглянула ему в глаза:

– Да, я была в лесу. А потом ходила к речке. Я бежала по мокрой грязи берега так быстро, как только могла, до самого водопада, а потом долго стояла возле него, он успокаивал меня, осыпая холодными брызгами.

– Что же могло разозлить тебя так сильно?

– Что? Да всё здесь! Эта холодная пустынная глушь, что зовётся моим домом, моей школой… Но на самом деле это моя тюрьма!

Колдун понимающе кивнул, призывая её продолжать.

– Я пошла к водопаду, чтобы вездесущий шум его потоков заглушил мои мысли, избавил меня от этой невыносимой тишины, что вечно здесь царит. Тишины, которую нарушают лишь тиканье часов, звон стеклянных сосудов с твоими зельями да этот омерзительный звук, с которым ты прочищаешь горло!