Вдруг раздался голос в микрофон:

– Стойте! А ну верните эту циркачку.

Меня поволокли обратно. Из-за неожиданных физических упражнений, которые я демонстрировала, мое тело забастовало и отказывалось держать равновесие. Охранникам никак не удавалось поставить меня на ноги. Я падала то вправо, то влево, как неваляшка. Толпа зашумела с новой силой. Кто-то аплодировал, выкрикивал одобрительные междометия, а я чувствовала себя инвалидом. Парни поняли, что не смогут оставить меня без опоры, принесли табурет. Но я мертвой хваткой вцепилась в руку одного из них, так и стояла, всем телом опершись на мужчину.

– Смотри, борется до последнего, – сказала женщина в первом ряду.

– Как зовут? – спросил седоватый мужчина в очках.

– Виктория Сергеевна Смирнова.

– Ну что, Виктория Сергеевна, хочешь попасть в проект?

– Это банально.

– Не понял? – мужчина приподнял седую бровь.

– Я буду звездой. С вашей помощью или без. Но если с вашей, то вы сможете заработать много денег, как продюсер.

– Не дерзите мне, девушка. Вы еще ничего не добились. Вы никто. Ноу нейм.

Он внимательно смотрел мне в глаза. Искал характер. Я не мигая смотрела ему в правый глаз. Знаю такой прием. Не всегда можно выдержать чужой взгляд, но если сосредоточиться на одной точке, а не дробить фокусировку, то все реально.

– Не подведу, – прошептала одними губами.

Он сделал знак и меня поволокли за кулисы, как пленницу. Под одобрительные улюлюканья толпы.

Через пять минут я поняла, что меня взяли. Меня взяли! Синяки на плечах и ссадины на коленях такая мелочь. Я была счастлива! Меня взяли!

Я выбыла, не дойдя до финала. Так случилось…

Можно оправдываться, что за моей спиной никого не было, как у других. Можно твердить, что все куплено. Можно ссылаться на плохой репертуар, ненавидеть любимчиков продюсера. Можно злиться на ленивый славянский народ, который не активно отправлял эсэмэски на мой номер в номинации. Можно искать тысячу причин для одного события.

Главное было понять – как жить дальше? После шоу.

Об этом не предупреждают, не издают учебников, не учат в школе. Достичь популярности не трудно, сложнее ее удержать. Можно снять безумный клип и выложить его в Интернет, получить миллион просмотров и десятки тысяч лайков. Стать мегапопулярной на вечер-два. А потом появится новый клип с более безумным сюжетом, с красивой, молодой певицей без комплексов. И что? Где ты на этом пьедестале? Давно внизу. И как произошло это стремительное падение, ты даже не заметила. Засыпала популярной, а проснулась уже никем.

В интернет-пространстве есть свои кумиры, есть плюсы и минусы скоростного лифта славы. Но если ты хочешь прийти всерьез и надолго, такие качели не для тебя. Тут нужен серьезный подход, солидный продюсер, хороший репертуар и талантливые способности исполнителя.

Позвонил Женька, предложил забрать на машине. Я согласилась. Тащить вещи из «звездного дома» на себе не хотелось. Он приехал элегантный, как всегда. Как будто не сумки перевозить собирался, а с девушкой на званый ужин.

– Привет, малыш.

– Привет, Жень.

Я грустила и не пыталась скрыть плаксивое настроение. Ноги еле волочились, уходила не оглядываясь. Я была похожа на потертую плюшевую игрушку. Которой поиграли, пообнимали, а потом выбросили. Как у Агнии Барто: «Зайку бросила хозяйка».

– Садись, поедем в ресторан.

Я посмотрела на него скептическим взглядом. Не ослышалась? Какой ресторан? Что праздновать? Женька не реагировал, продолжал улыбаться и позитивно болтать о всякой ерунде.

Так я узнала, что произошло в мире за те два месяца, пока я старательно пробивала дорогу на Олимп. Как дела у моих девчонок, что нового у Светки и Маринки, как переживали за меня его родители и как Женька выбирал автомобиль.

«Когда успел? – подумала тогда я. – Два месяца всего лишь в Москве».

Но подробностей не запомнила.

У меня так часто бывает: лишняя информация отфильтровывается моментально. Не хранится в голове ни секунды.

Женька привез меня в уютное заведение, заказал борщ и картошку в горшочках. Я поняла, как дико проголодалась. Будучи под присмотром тренеров и продюсеров мы не позволяли себе никакой калорийной еды. А сейчас мне ужасно захотелось горячего и пампушек с чесноком. От запаха соленой корочки хлеба в сочетании с красным наваристым борщом засосало под ложечкой, во рту образовалась слюна.

– Есть хочу, – честно призналась я.

Женька улыбнулся и одобрительно кивнул.

– Пациент скорее жив, чем мертв.

После разговора с Женькой я поняла, что не надо застревать на неудачах. Это плохо отражается на карме. Вселенная – дама щедрая. Думаешь о неудачах, их же и подбросит. Надо искать позитивные моменты. Чему научилась, что поняла, с кем познакомилась. И этих плюсов оказалось больше. Я общалась с выдающимися личностями нашего времени и, когда стояла на сцене с прощальной речью, радовалась, что имею такую возможность.

Я была так занята становлением звездного статуса, что на другую жизнь не оставалось времени. Ни на друзей, ни на парней. После завершения проекта я подписала контракт и отправилась в большой гастрольный тур по стране. С Женькой созванивались и иногда переписывались в соцсетях. Знаю, что он работал в каком-то банке. Жил, как и прежде, один. О большем я не расспрашивала, да он и не рассказывал.

Я вернулась в Москву спустя полгода.

Контракт закончился.

Дальше каждый сам по себе.

Робкое весеннее солнце пробивалось сквозь мутные витражи некогда красивого здания. Сейчас оно напоминало цветной муравейник, разобранный на офисы. Я стояла в полуподвальном помещении, освещенном неоновой лампой, и тряслась от холода.

– Злата, надо как-то о клиентах заботиться, греть их. А ты что делаешь? Раздеваешь до трусов и заставляешь мерзнуть.

– Прости, тепло еще не включили.

– А кондиционер?

– Это дорого. Знаешь, сколько за электроэнергию в месяц набегает?

Злата бегала вокруг меня с сантиметром в руках и делала пометки в блокноте. Она модельер, а помещение снимает как мастерскую. Здесь и закройщики, и швеи, и костюмерная с раздевалками.

Для нас, юных и небогатых, наряды, которые шила Злата, были как подарок. Недорого и красиво. Месторасположение никак не влияло на талант придумывать, творить и создавать. Все костюмы Злате удавались. И на мне сидели как влитые, подчеркивая достоинства и скрывая недостатки.

– Вика, новый концерт? Раз за платьем пришла.

– Последний приличный концерт был два месяца назад, на день города Саратова, – я недовольно бухтела, как пенсионерка, лишенная субсидий, – и то, если бы не Юлька Печенкина, никто бы меня не вспомнил.