– У меня пиджак испачкался. – Олеся мгновение смотрела прямо на учительницу, но потом не выдержала, опустила глаза. – Можно, я пока так?

– Ну ладно, – разрешила классная, озадаченно пожав плечами.

А Олеся наконец-то присела на стул, наклонилась пониже, вытаскивая из сумки учебник и тетрадь.

Дома наверняка найдется похожая на форменную юбка, но можно и сразу маме сказать. Не совсем уж правду, что-нибудь придумать. Например, что за гвоздь зацепилась и порвала. И сразу выбросила, потому что не по шву и, если зашивать, слишком заметно будет. Убедившись, что сама Олеся целая и невредимая, мама особо возмущаться не будет. Она никогда из-за подобного не возмущается.

И вроде бы ничего страшного, а все равно обидно. И так и непонятно – почему? Олеся же никого не трогала, ничего плохого не делала. Она же просто сама по себе. Неужели это так трудно понять и оставить ее в покое? Не замечать, если остальным это удобно. Ведь не замечали раньше, а тут…

Не успел дозвенеть звонок с урока, а Томилин уже плюхнулся на соседний стул, повернулся к Олесе, посмотрел вопросительно:

– И что? Правда пиджак испачкался?

Ну почему он опять? Какое ему дело?

– Да, – тихонько произнесла Олеся.

Но Леха прищурился с недоверием:

– Покажи.

Догадался, что все случилось не само собой, что она просто выдумала отговорку, не желая честно рассказывать о том, что произошло в действительности.

– Зачем?

– Помогу отчистить, – невозмутимо пояснил Леха.

– Нет.

– В смысле, пиджака нет?

Олеся не стала отвечать. Вцепилась в сумку, вскочила с места, едва не налетев на Егора. Он вроде бы попытался остановить, протянул руку, но Олеся извернулась, бросилась прочь и все-таки услышала многозначительное томилинское:

– Понятно. – А потом более громкое, на весь кабинет, для всех присутствующих: – Так. Чтобы к концу следующего урока Лесина форма была на месте. Всем ясно?

И тишина за спиной, резко сменившаяся шумом рекреации.

Следующий урок – последний. А юбку никто не принес. Она нашлась в гардеробе, в пакете для сменки. Лежала смятая в комок поверх уличных туфель. Томилин опять оказался рядом, глянул через Олесино плечо, не сдержал презрительного:

– Вот курицы!

И потом далеко не отходил, будто караулил, беспокоился, как бы с Олесей еще чего не случилось. А где Леха, там и Егор. Пока Олеся копалась, парни стояли в паре шагов от нее, вроде как болтали. О своем.

– Гор, а пойдем завтра в кино смотаемся, – предложил Томилин. – Там какой-то триллер новый. Блин, опять название забыл.

Друг согласился:

– Ну давай.

Олеся шагнула в сторону выхода, и они шагнули, как по команде, и оказались у нее на дороге. У Лехи сразу новая идея возникла.

– Лесь! – воскликнул он воодушевленно, заглядывая в глаза. – А хочешь, и ты с нами? В кино. Выходной же. Чего еще делать? Идем? Да? Договорились?

Вопросы вылетали пластмассовыми шариками из игрушечного пистолета и точно попадали в цель. Потому что в упор. И от них очень хотелось закрыться, избавиться хоть как-нибудь. И в глазах тоже вопрос. А еще легкая восторженность, теплота, ясная голубизна неба. Стоило заглянуть в них – и больше не получалось ни спрятаться, ни отвернуться. И опять – слова, слова, бесконечность вопросительных знаков.

– Ты согласна? Лесь, а? Завтра в кино. Хорошо?

– Хорошо! – почти выкрикнула Олеся.

Повторила. На автомате повторила последнее томилинское слово. Просто прервала монолог. Не думая, лишь бы замолчал. А надо было произнести твердое «нет».

Но ведь можно отказаться, пока не поздно. Переиграть. Только Леха уже расцвел довольной улыбкой, еще более обаятельной, чем обычно.

– Лесь, класс! Значит, вместе идем.

Прямо сейчас возразить, признаться, что «хорошо» вырвалось случайно?!

– Тогда, может, без меня обойдетесь? – неожиданно вклинился Егор, успев заговорить раньше Олеси.

И она, растерявшись от нового расклада, опять не произнесла то, что хотела. А тут еще Леха уцепился за вороновскую фразу. Он хоть и не стал восклицать радостно: «Конечно! Само собой!», но красноречиво посмотрел на Егора и, приподняв бровь, протянул:

– Ну-у, так… – и дальше не стал продолжать. Решил, тот сам поймет, как поступил бы на его месте настоящий друг.

Вот зачем она согласилась? Нет, даже не согласилась, а, растерявшись под градом нескончаемых вопросов, под прямым доброжелательным взглядом, выкрикнула последнее услышанное слово. А оно оказалось утвердительным «хорошо!». Случайно, абсолютно случайно.

Не хотела Олеся в кино. Пусть даже на новый разрекламированный триллер. И тем более с Лехой.

Может, не пойти? Просто не пойти. Томилин подождет немного и поймет, что она передумала. Но перед мысленным взором всплывала радостная, искренняя улыбка, и снова вспоминалось довольное: «Значит, вместе идем». И тогда казалось особенно нечестным заставить бессмысленно ждать.

Лучше сходить, но только для того, чтобы наконец-то признаться: «Я передумала. Извини». А потом скорее вернуться домой, пока Леха не вообразил еще чего-нибудь, не позвал куда-то. Олеся ведь и Ларе сказала, что между ними ничего нет.

Ну ничего же и нет. И совершенно непонятно, почему Томилин прицепился к ней. В кино позвал. Это же как свидание. Или не свидание? Просто поход в кино. С кем-нибудь. Неважно с кем, лишь бы не одному. Потому что никто не ходит в кино в одиночку. И вообще – глупо анализировать и выискивать точные смыслы, если собираешь отказаться.

Самое простое было бы позвонить и сказать – будто и не человеку вовсе, а телефону – про «передумала». Но у Олеси не было томилинского номера. Поэтому она оделась, доложила родителям, что скоро вернется, и, пока мама не начала задавать вопросы, выскользнула из квартиры.

Леха говорил, что будет ждать на остановке. Очень подходящее место. Стоишь и не отсвечиваешь, ни у кого вопросов не возникает, почему ты торчишь здесь. На то ведь и остановка, чтобы стоять и ждать. Когда подъедет нужный автобус, ну, или когда подойдет нужный человек.

Олеся рассчитывала, что Леха уже будет там, а его не было. Несколько человек за прозрачной загородкой и на широком асфальтовом пятачке, но все не те. Она застыла с краешку, на всякий случай глянула через дорогу. Вдруг Томилин имел в виду противоположную остановку? Но и там его не оказалось.