12-го по случаю рождения великого князя его высочество со своею свитою и со многими русскими вельможами поехал около 5 часов в галерею, находящуюся перед садом, в аллее, где назначено было праздновать этот день. По прибытии туда, в величайшем параде, ее величества, принцесс и прочих членов царской фамилии все сели за стол. Государыня кушала с дамами, а его высочество с мужчинами особо. Во всем был необыкновенный порядок, потому что угощала сама царица, а должность обер-маршала исправлял Ягужинский. Пили также далеко не так много, как обыкновенно в подобных случаях; напротив, всякий имел полную свободу пить или не пить. Тотчас после обеда, когда столы уже вынесли, чтобы начать танцевать, приехал из Шлиссельбурга его величество царь. Танцы продолжались потом в большой зале часу до двенадцатого, и праздник этот кончился очень весело. В Шлиссельбурге, говорят, пили чрезвычайно много и на каждом из бастионов, потому его высочество был рад, что счастливо отделался от этой поездки.

13-го его высочество ужинал у Штамке.

14-го, утром, тайный советник (Бассевич) был на конференции у вице-канцлера Шафирова. Некоторые из нас обедали у камеррата Фика, который был прежде комиссаром, а потом полковым квартирмейстером в голштинской службе; во время войны он находился в Швеции в качестве тайного полушпиона и оказал царю важные услуги, устроив почти все Коллегии по шведскому образцу, за что получил прекрасные поместья в Лифляндии. Угостил он нас превосходно. В числе многих очень хорошеньких детей у него есть почти взрослая дочь, которая с младенчества совершенно слепа, но несмотря на то отлично играет на клавесине и ходит как зрячая по всему дому, где знает каждый уголок. В этот день у герцога обедали некоторые лифляндцы, а после обеда он ездил к старой царице с поздравлением по случаю ее тезоименитства и оставался там часа два в обществе многих русских. Сегодня же получено было известие, что в Кронслот прибыл на шведском фрегате французский посланник Кампредон, который много лет, и отчасти при мне, был министром в Стокгольме. Его величество царь тотчас же поехал туда, любопытствуя не только видеть Кампредона, который, говорят, имеет также некоторые поручения от шведского правительства, но и осмотреть фрегат.

15-го. Во время проповеди приезжал к нам камергер Нарышкин; но его королевское высочество, страдая головною болью, весь день не выходил из своей комнаты.

16-го тайный советник Бассевич угощал некоторых пленных шведов, в том числе и трех дочерей шведского генерала Горна, которые долго находились здесь в плену и под конец несколько времени даже очень строго содержались в крепости. Одна из них замужем за нашим генерал-майором Шталем, который женился на ней, будучи также в плену, и после вымена своего не мог взять ее с собою в Швецию. У тайного советника обедали также его королевское высочество и тайный советник Остерман, который вчера только приехал с конгресса и был, говорят, необыкновенно милостиво принят царем, увидавшим его сегодня по возвращении своем из Кронштадта.

17-го у его королевского высочества обедали многие шведы, в том числе и Вагенер, капитан шведского фрегата, привезшего сюда Кампредона; он перед тем уже обедал у царя, который кушает обыкновенно в 11 часов. Этот капитан Вагенер, родом лифляндец и человек очень веселый и приятный, с восторгом говорил о милостивом к нему внимании царя как в Кронштадте, так и здесь. Он рассказывал, что 14-го числа его величество приезжал к нему на корабль, который так любопытен был видеть, что даже не стал говорить с Кампредоном на твердой земле, а просил его идти за собою на фрегат. Капитан салютовал приезд царя из всех своих пушек, так что от потрясения в каюте почти все окна разбились вдребезги. После того, по желанию государя, он угощал его корабельным обедом, при чем царь пил за здоровье короля шведского, а капитан тотчас отвечал тостом за здоровье царя. Немного спустя царь провозгласил тост за счастливый мир, а капитан, с своей стороны, предложил еще другой и, когда царь спросил, за чье здоровье, сказал, что так как на фрегате приехал сюда французский министр, то прилично было бы выпить за здоровье его короля. Его величество очень охотно согласился. Затем царь пил еще за здоровье королевы шведской, а капитан за здоровье царицы. Каждый тост сопровождался 16-ю пушечными выстрелами; но когда царь начал пить за здоровье всех храбрых моряков, капитан, для отличия, приказал сделать только 8 выстрелов. Одним словом, царь пробыл у него около пяти часов, осмотрел с большим вниманием все углы корабля до малейших подробностей, входил даже в пороховую камеру и остался всем очень доволен. При его отъезде капитан опять салютовал ему из всех пушек. На другой день его величество пригласил капитана к себе, водил его по всем своим кораблям, показывал все подробности, и тот остался, кажется, также доволен здешними кораблями, потому что очень хвалил их устройство и уверял, что оно лучше и быть не может. Царь, говорят, просил после капитана сообщить ему список всего экипажа, которому намерен сделать подарки. Этот шведский фрегат, который из Стокгольма отплыл 6-го, а в Кронштадт прибыл 12-го числа, называется «Черным Орлом», имеет 34 пушки и 212 человек экипажа. За обедом у нас был распит не один добрый стакан вина. Ужинал его высочество у Штенфлихта.

18-го его высочество к обеду не выходил, а ужинал у Штамке. В этот день наши тайные советники были опять на конференции с Шафировым.

19-го посланник Кампредон присылал известить его королевское высочество о своем прибытии приехавшего с ним шведского подполковника Сикье, родом француза, того самого, о котором носился несправедливый слух, будто он застрелил короля Карла XII. После обеда у его королевского высочества были с визитами находившийся прежде в шведской службе генерал-лейтенант Вангерсгейм и камергер Балк. Потом герцог вместе с генералом Ягужинским ездил к графу Кинскому.

20-го меня посылали к посланнику Кампредону поздравить его от имени его высочества с приездом. Вечером герцог ужинал у посланника Штамке. В этот день гг. Брюс и Остерман, возвратившиеся из Нейштата, в первый раз были с визитом у его королевского высочества.

21-го у его королевского высочества обедали генерал-лейтенант Миних и Лефорт. После обеда у герцога был с визитом граф Кинский, а вечером его высочество ужинал у Штамке.

22-го. По случаю празднования в этот день мира с особенным торжеством, для которого уже давно делались большие приготовления, я заблаговременно отправился на другую сторону реки, чтобы посмотреть на церемонии, назначенные во время и после богослужения в церкви Св. Троицы, где находились уже его величество царь и все русские вельможи. Там по окончании литургии и прочтении ратификации заключенного с Швецией мира архиепископ Псковский сказал превосходную проповедь, текстом которой был весь первый псалом и в которой он, изобразив все труды, мудрые распоряжения и благодеяния его величества на пользу его подданных в продолжение всего царствования и особенно в минувшую войну, объявил, что государь заслужил название отца отечества, великого, императора. После сего весь Сенат приблизился к его величеству, и великий канцлер Головкин, после длинной речи, просил его от лица всех государственных сословий принять, в знак их верно подданнической благодарности, титул Петра Великого, Отца отечества и императора Всероссийского, который был повторен за ним и провозглашен всем Сенатом. За несколько дней перед тем государь повелел Сенату объявить по всему государству, что он всемилостивейше дарует прощение и свободу всем находящимся под стражею и преступникам, кроме убийц и обвиняемых в преступлениях выше разбоя, так что освобождались даже и те, которые злоумышляли против его особы и были осуждены вечно на галеры; кроме того, что прощает все недоборы и недоимки с начала войны по 1718 год (суммою на многие миллионы), потому что считает долгом благодарить Всевышнего за милость, оказанную как при заключении мира, так и в прежнее время, и лучшим средством для выражения такой благодарности полагает оказать милость же и хоть сколько-нибудь помочь страждущим. Этот указ был немедленно обнародован по всему государству, и Сенат, в знак признательности, положил поднести царю помянутый титул, для чего и отправил к его величеству депутацию с всеподданнейшею просьбою принять его. Сначала государь, из скромности, не решался на это и пригласил к себе на другой день некоторых сенаторов и двух знатнейших архиепископов, чтобы отклонить такую просьбу; но благодаря их убеждениям и доводам изъявил наконец всемилостивейшее согласие на принятие нового титула. По окончании речи великого канцлера, среди радостных восклицаний внутри и вне церкви, при звуках труб и литавр, началась пальба из всех пушек крепости, Адмиралтейства и ста пятидесяти галер, прибывших накануне в ночь и расставленных по реке против здания Сената. В то же время загремел беглый огонь 27-ми полков, возвратившихся из Финляндии в составе 27 000 человек. Его величество отвечал Сенату следующими краткими, но достопамятными словами: «Зело желаю, чтоб наш весь народ прямо узнал, что Господь Бог прошедшею войною и заключением сего мира нам сделал. Надлежит Бога всею крепостию благодарить; однако ж, надеясь на мир, не надлежит ослабевать в воинском деле, дабы с нами не так сталось, как с монархиею греческою. Надлежит трудиться о пользе и прибытке общем, который Бог нам пред очи кладет, как внутрь, так и вне, от чего облегчен будет народ». Сенат после того приносил монарху всеподданнейшую благодарность, а во время пения «Тебе, Бога, хвалим» и чтения Евангелия началась опять, как в первый раз, пальба вместе с музыкою и барабанным боем всех полков, стоявших перед Сенатом. По прочтении митрополитом Рязанским благодарственной молитвы, которой все присутствовавшие внимали коленопреклоненные, пальба возобновлялась в третий и последний раз. Французский посланник Кампредон, свидетель всего этого, радовался, конечно, больше нас, голштинцев, потому что очень предан королю шведскому и с своей стороны также способствовал заключению мира. Когда богослужение совсем кончилось, его величество пошел в Сенат, где назначено было праздновать нынешний день. Его королевское высочество при первом залпе из пушек переправился на другую сторону реки и, дождавшись в сенях церкви окончания обедни, подошел к его величеству с поздравлением, когда он выходил уже оттуда, а потом последовал за ним в Сенат и поздравил императрицу и принцесс, поцеловав им руки. Там все было необыкновенно великолепно. Особенно императорская фамилия отличалась чрезвычайно богатыми нарядами. На императрице были красное обшитое серебром платье и драгоценнейший головной убор; принцессы имели белые платья, обложенные золотом и серебром, и также много драгоценных камней на голове. Старшая была еще бледна и слаба после своего нездоровья. Вдовствующая царица, по обыкновению, была в черном, но дочь ее, равно и все прочие дамы, имели великолепнейшие наряды и множество бриллиантов. Вообще здешние дамы очень любят драгоценные камни, которыми стараются перещеголять одна другую. Великого князя и его сестры не было на этом празднестве, потому что оба, говорят, не совсем здоровы. Когда его королевское высочество кончил свои поздравления, Нарышкин дал знак тайному советнику Бассевичу также подойти с поздравлением к его величеству и поцеловать ему руку, после чего знатнейшие из наших кавалеров, все иностранные министры и многие русские сановники последовали его примеру. Императрица отошла между тем немного к окну, чтобы дать случай герцогу приблизиться к старшей принцессе, с которой его высочество и разговаривал, но потом пошел в другую комнату, где ожидал возвращения императора, куда-то уходившего. В это время князь Меншиков читал о производствах по армии, а великий адмирал по флоту. После них сенатский обер-секретарь прочел о награждениях и повышениях министрам, бывшим на мирном конгрессе, и многим другим заслуженным лицам. Наконец было объявлено также о прощении некоторых виновных. Еще до возвращения императора Кампредон, который был прежде знаком в Швеции с нашим герцогом, подошел к его высочеству и притворился очень обрадованным, что опять видит его. Когда его величество император пришел, нашлось еще очень много лиц, не успевших прежде поздравить его; поэтому он не сейчас мог пройти к столу, хотя ему, казалось, очень хотелось кушать. В большой аудиенц-зале, где обыкновенно бывает прием министров, с одной стороны был устроен прекрасный буфет, а с трех других сторон стояли длинные узкие столы, как и во всех других комнатах. Обедало в одно время всего до 1000 человек, потому что все комнаты коллегий были заставлены столами, которых было, говорят, сорок восемь и за которыми не осталось ни одного лишнего места.