– У вас тут дамский экипаж, девочки?

– Полковник Фишер? – не выпуская сигареты изо рта, спросила темноглазая майорша.

– Хир-ра! – заорал вдруг Фишер, и я не сразу понял, что это должно означать «смирно». – Вообще озверели, кошечки?

Скуластая физиономия Ларса опасно заострилась.

– Потрудитесь доложить как положено, господа офицеры. Или я вам мудодей какой-то?

– Майор Маринина, командир борта… лейтенант Парелли, штурман борта… к вашим услугам.

– Вот так-то, – неживым голосом констатировал Фишер. – К взлету, господа.

Я хмыкнул и вслед за Парелли ступил на пупырчатый пластик подъемной пятки. Майор Маринина, козырнув, исчезла в тесных недрах корабля, а молоденькая штурманша повела нас узкой кишкой коридора второго уровня. Мы остановились перед овальной дверью двухместной офицерской каюты.

– О готовности к старту докладывать по «линейке», – буркнул Фишер, переступая через высокий комингс, – можете идти, лейтенант.

– Чего ты на них запрыгнул? – спросил я, когда мы остались вдвоем.

– Алекс, – Фишер передернул плечами, – я не выношу распущенности, ты знаешь. Унтер этот… как будто его полдня в анус баловали, эти куклы… Это что – Военно-Космические Силы или шмаролет какой-то?

– А сам ты как считаешь?

– Ты зря, вот это вот, ухмыляешься. Устав пока еще никто не отменял. Я, конечно, не отношусь к породе «старых кавалеристов», но, заметь, я ведь не лезу в уши первым, а?

– Ну… вероятно. Я, однако…

– Саша, – Фишер содрал с себя «сбрую» и развернулся в узком пенале каюты лицом ко мне. – Саша, если уж по уму, то это ты должен был их облаять. Ты, Саша – как младший из нас по чину. Или у нас на плечах блямбы дерьма, а не погоны, а?

Я махнул рукой.

– Ларс, ты в некоторых вопросах прямолинеен, как фонарный столб.

– А ты – излишне извилист, дипломат ты наш. И знаешь, – Фишер небрежно бросил китель на узкую, как клинок, койку и выдернул зубами сигарету из пачки, которую держал в руке, – и знаешь, слишком много хорошего воспитания – это тоже минус. Я понимаю, ты у нас воплощение чести и доблести имперского офицера, тебя прямо позолотить хочется. Но, поверь моему опыту, если ты и дальше будешь жарить в этаком ритме, кое-кто начнет вытирать тобой задницу. И что тогда? Хвататься за меч?

– Предстартовая статическая, – пробулькал скрытый в потолке терминал линейной связи.

Фишер сел в высокое узкое кресло у стены и слегка откинул его спинку.

– Ложись в койку, – посоветовал он, – и не забудь расстегнуть галифе. Сейчас из тебя глаза полезут… как дерьмо из любимого тюбика.

– Да уж, тут ты прав.

Я лег на кровать, которая послушно приняла меня в свои упругие амортизирующие объятия, и расслабил пояс.

– Стартовая статическая, – сообщила «линейка».

Фишер тщательно задавил в пепельнице сигарету.

– Стартовая осевая… три… два… один… зеро, старт.

Субрейдер ощутимо дернулся, каюта наполнилась низкочастотной вибрацией и неистовым рыком двигателей. Перегрузка мягкой лапой надавила на грудь.

Вибрация прекратилась, рев моторов перешел в нудное гудение. Это была только прелюдия – корабль сорвался с аппарели и по нештатному коридору устремился на орбиту. Сейчас штурманы переругаются с диспетчерами поста ВКС Метрополия-внешний, затребуют ввод по эшелону резерва и сориентируют по модификациям курсовой оси. И пошло-поехало. Могучие моторы предельно облегченного корабля начнут сверхсветовой разгон прямо в планетной системе Метрополии.

Я, правда, теоретически вполне оптимизирован для предстоящей экзекуции, но то теоретически… хотя, если учесть, что десять лет мой несчастный организм мучили на гравиполигонах… ну, посмотрим. Правда, летать на субрейдере мне еще не приходилось. Компактная посудина, на которой все удобства и даже частично вооружение принесены в жертву скорости, имеет амортизирующие системы только на боевых постах экипажа. А уж о ячеистых компенсаторах, как на крупных кораблях, здесь и мечтать смешно.

Снова началась вибрация – более ощутимая, чем на старте, и наконец хлынул всесокрушающий, ломающий барабанные перепонки рев. Ощущения были непередаваемые – дышал я через два раза на третий, перед глазами прыгали чертики всех цветов и оттенков, в желудке творилось нечто невообразимое. Все это продолжалось неимоверно долго. Время расслоилось, превратившись в осязаемый мутный поток, лениво продирающийся через страдающие атомы моего тела. Затем оно вдруг завертелось в каком-то неистовом танце, слипаясь в отвратительный подрагивающий комок; комок стал раздуваться, превращаясь в радужно сверкающий пузырь, внутри которого болтался я – никчемный и беспомощный, а потом пузырь звонко лопнул. Я вернулся в реальный мир и открыл глаза. Рядом сидел белый как снег Фишер.

– Ну, и как? – задушевно спросил он.

– Довольно странно, – ответил я. – Совсем не так, как на полигоне. У тебя были глюки?

– Это та самая гравифизика, дорогой… тут действует какая-то ахинея с гравитационной осью и модификацией энергий. Мы рывком проламываемся через точку, в которой время изменяет свойства полей, отсюда и глюки. Понятно излагаю?

– Бред… А компенсаторы, получается, делают процесс более линейным?

– Компенсаторы, создавая собственное субполе, просто размазывают тебя по времени в момент прыжка. Время, если помнишь, само по себе процесс относительно линейный.

– Да что я могу помнить, я никогда в этих делах мышей не ловил. А торможение?

– Можешь спокойно ужинать, – хохотнул Фишер, – тормозить лбом в ворота не умеет даже субрейдер. Я, кстати, собираюсь грызнуть чего-нибудь. Идешь?

– Не знаю, как там насчет модификаций, – проворчал я, спуская ноги на пол, – но у меня лично это кино съело просто уйму энергии. А что у них, кстати, с рационом? Здесь и на харчах вес экономят?

– Рацион как рацион. Как везде. Так идешь?

– Иду, естественно. Обожди минуту…

Я раскупорил кофр и достал припасенную для этого случая пилотку. На рубашке у меня были маленькие погончики, и китель я надевать не собирался. Я снял с пояса петли портупеи и напялил его вместе с внушительного вида кобурой прямо на бедра, поверх галифе, на ковбойский манер.

– Не забудь застегнуть штанишки, дядя, – бодро посоветовал Фишер. – Ух, ну и видик у тебя! Опора Империи, иначе и не скажешь. Слушай, ты, часом, из мамы не в мундире вылез, а? Тебя ж надо на рекламу Вооруженных сил снимать. Знаешь, вроде: «Ты! Почувствуй себя настоящим человеком! Армия осуществит твои мечты!» Заработаешь гору монет.

– Такой бред мне в голову не приходил, – честно признался я.

– Это оттого, что у тебя отсутствует коммерческая жилка. Ничего, со временем научишься.

Мы вышли из каюты, и Ларс уверенно двинулся в сторону носового сектора.